Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

— А Ковард?

— А что нам Ковард? Если в Лес не соваться…

Третий взглянул в окно и тихо присвистнул:

— А вот и Зеленая Шляпа. Накликали.

Все четверо разом повернулись к окну.

— Уходим?

— Быстро и тихо. Там черный ход.

— А ну, постой… Постой, говорю.

— Ты обалдел? Жить надоело?

— Да ты на него посмотри. Он же один. Без своих. И, кажется, сильно пьян… Пьян, как последняя сволочь.

Люди в серых плащах переглянулись:

— Никуда не уходим.

Ковард появился в дверях, оперся на косяк и подозвал трактирщика:

— Мальчишка… Мне нужен мальчишка. Кто-нибудь его видел? Такой… в перчатках… с улыбкой. Три крысиные шкурки тому, кто его видел. Дай стул.

Трактирщик взглянул на Коварда и подтолкнул к нему стул.

Один из сидевших в углу сделал трактирщику знак: мол, могу кое-что рассказать.

— Иди, расспроси. Дам хвостик. — С Коварда лился пот.

Трактирщик протиснулся к тем, что сидели в темном углу, и вскоре вернулся назад, что-то пряча в карман.

— Ну?

— Те вот видели. Это Придурок Барлета. Он вроде как был за оврагом. Никуда не спешил.

— Овраг… Какой овраг? Далеко?

— Отсюда — в трехстах шагах.

— Те, кто видел, смогут меня проводить?

— Наверное. Что им? — трактирщик кивнул, но не очень уверенно.

И обернулся, чтобы позвать провожатых.

Но в углу за столом уже было пусто.

— Ковард! Сюда! Сюда!

В глубине души Ковард знал: этот голос — тоненький, жалобный, — этот голос — обманщик. Исси звал бы не так.

Но мысли тонули в дурмане, заполнявшем все тело Коварда. Ковард словно лишился воли и шел на голос, как селезень на манок.

— Ковард! Сюда! Сюда!

Он с трудом заставлял себя помнить о возможных ловушках. Он желал одного — поскорее лечь и заснуть. И в какой-то момент не заметил туго натянутую между деревьев веревку. Ехал он медленно, поэтому веревка не снесла ему голову. Но из седла его выбросило. Чужая лошадь, почуяв неладное, всхрапнула, вскинулась и бросилась прочь. Догнать ее, даже прикрикнуть у Коварда не было сил. Он поднялся на ноги и оглянулся. Знакомое место! То самое, где три лунных года назад дозорные захватили красноголовых во время травли лосихи. И вместе с ними — меченого лосенка. Которого вылечил Исси. А Ковард тогда не поверил…

Этот Исси, он златорукий. И он теперь убежал… Вон там, чуть подальше, — овраг. Туда не стоит ходить. Исси точно туда не полезет.

— Ковард! Сюда! Сюда!

Как же хочется спать. И еще было дело, о котором Ковард забыл. Какое-то очень важное дело. Нужно было поехать в горы… У оврага крутые склоны и на дне — бурелом.

— Ковард! Ковард, сюда!

Что ж такое? Ноги сами идут. Не идут, а плетутся. Что он делает, Духи?

Ковард споткнулся, неловко свалился на бок и проехал вниз, обдирая локти о сучья. А когда, наконец, ухватился за куст и попытался встать, раздался щелчок, и нога попала в капкан. От боли у Коварда потемнело в глазах. Он попытался освободиться, но железные зубья сжались еще сильнее.

И тут же сверху снова раздался голос. Но на этот раз — не жалостливый и не призывный, но очень знакомый. Зурдак!

— Ковард! Зеленая Шляпа! Куда это ты забрался?

— Ты случайно не знаешь, где его арбалет?

На другой стороне оврага Ковард увидел Гимрона.

Появился еще кто-то, третий. И следом за ним — четвертый. Это же те! Те самые, что травили лосиху. Отправленные в изгнание — потому что лосенок выжил.

— Вы… Именем Ураульфа… Вам не место на острове. Вы нарушали Закон!

— Зурдак, а он нас пугает!

— Детка, ты разве не знаешь, что гулять одному опасно?

— Он знает, но позабыл.

— А мы ему щас напомним. Правда, я давно не стрелял. Как ты думаешь, я отсюда попаду ему в ногу?

Ковард попробовал двинуться и застонал от боли: капкан при каждом движении сжимался сильнее. Он не может бежать. И забыл арбалет. Он совсем беззащитен.

Стрела пронзила ему щиколотку. Ковард упал на колени.

— Гляди-ка, Зурдак! Зеленая Шляпа не держится на ногах.

— А по-моему, он симпатичный — когда стоит на коленях.

— Или ползает на четвереньках.

— Да он перепил, Гимрон.

— Ты не знаешь, с какой такой радости?

— Может быть, от расстройства. Узкоглазый его покинул. Сам ускакал на Юг, а его почему-то не взял. Видно, Ковард ему не нужен.

— А нам-то он нужен, Гимрон?

Вторая стрела вонзилась в плечо. У Коварда потемнело в глазах, перехватило дыхание.

— Гляди-ка! Зеленая Шляпа валяется мордой в грязи. Жаль! А я-то хотел выстрелить ему в глаз.

— Ну, Зурдак, ты и шутник! Он же тогда умрет! — Гимрон по-бабьи всплеснул руками, изображая жалость. — Я имею в виду, он тогда сразу умрет. А так полежит, подумает. Вспомнит маму и папу.

Третий, с другого склона, стал торопить:

— Все. Уходим отсюда. Вдруг его ребятки станут искать: где Зеленая Шляпа? Где Зеленая Шляпа? Они могут и рассердиться. А у них с собой арбалеты.

Охотники двинулись прочь. Но Зурдак решил задержаться:

— Хочу почесать ему спинку: больно удобно лежит.

Звук спущенной тетивы — стрела пробила Коварду легкое и пришила его к земле. Рот наполнился кровью.

— Мразь. Кейрэкский подонок. — Зурдак смачно плюнул.

Хруст веток под сапогами.

В Лесу опять стало тихо.

Оглушительно били военные барабаны. Но они уже не пугали. В поле то там, то здесь мелькали знакомые всадники, и кто-то все время кричал: «Смотрите! Смотрите, как скачут всадники Ураульфа!» и полотнище с Белым Лосем развевалось над головами. Его держал кто-то маленький на мохнатой лошадке.

— Найя! Не может быть! Что ты здесь делаешь, Найя?

— Ураульфу нужна была помощь. И он ее получил.

— Но ведь ты умирала, спрашивала про цветочек. (Сознание Коварда неожиданно встрепенулось: как же он мог забыть! У Найи открылись раны.)

— Со мной все в порядке. Умираешь ты, а не я. Цветочек нужен тебе. Ковард, открой глаза. Ковард, найди в себе силы.

Видения отступили. Ковард понял, что спал, — и проснулся. В нос ударил запах прелых листьев и крови. Ковард закашлял, и по телу жгучей волной побежала боль. Кто-то добрый послал ему сон, облегчая страдания. Пусть бы он умер во сне. Зачем же было будить…

— Ковард, открой глаза.

Голос ласковый, но настойчивый. Но боль не дает дышать.

— Ты веришь в вещие сны? Тогда найди в себе силы.

Веки Коварда дрогнули. Нет, он не сможет, не сможет.

— Ковард! Открой глаза!

Ковард сделал усилие — невозможное, нечеловеческое — и увидел труху и слизней.