Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

Капли нужны для начала, чтобы Ковард попробовал, каково это — быть со Сьяной. А потом, глядишь, и понравится. А потом и привыкнет. И уже не сможет без нее обходиться.

Подбородок у Сьяны дрогнул, на глаза навернулись слезы: Крутиклус ее убеждал, что иначе и быть не может. Лекарь дает ей слово.

Да, нужно добавить три капли. Если накапать больше, Ковард быстро уснет.

Но эта дуреха Найя, она же все подмечает: «Сьяна, ты все время молчишь, а в глазах беспокойство. Тебя что-то тревожит? А вчера ты вернулась из города — и проплакала целый вечер. Тебя кто-то обидел?» Так и хочется крикнуть: «Не лезь ко мне в душу, безногая!»

А ведь раньше они дружили. Сьяна ее любила — когда Найя была малышкой. Однако теперь все иначе. Найя — калека, а ведет себя как здоровая. Не желает считаться с законами, с обычаями островитов. Будто не здесь родилась. Будто не понимает, что красиво, а что — некрасиво. Замуж она собралась! Сидела б, как мышка, в углу и не дразнила людей. Не позорила близких!

А, пусть делает, что захочет. Безногую, как и горбатого, только могила исправит. И плевать на все ее выходки — если Сьяне достанется Ковард. Сьяна чуть приплатила, и Крутиклус добавил в лекарство каплю вязкого сока из стеблей разорви-травы. Эта травка поможет Коварду относиться к сестре… спокойней. Невозможно смотреть, как он сходит с ума от тревоги, стоит Найе чуть побледнеть.

А последние смены светил Найя почти не выходит из спальни и выглядит нездоровой. Ничего удивительного! Хандрит, что Тайрэ уехал. Когда уезажает Ковард, Сьяне тоже хочется плакать.

Ладно. Это все к лучшему. Найя, скорее всего, не сможет спуститься в каминную. И ничего не заметит. И не задаст вопросов.

Но лучше подстраховаться. Лучше устроить так, чтобы Ковард сам подлил себе зелье. Тьфу ты! Не зелье — лекарство!

Сьяна оглянулась, приглашая вещи в сообщники. И подсказка явилась — в виде маленькой фляжки Мирче. Он привез сюда эту фляжку незадолго до смерти — когда Коварда не было дома. Сказал, командир Лесного дозора часто недосыпает. Сон приходится одолевать. И этот настой поможет. Мирче над ним потрудился и на себе проверил. На три смены светил хватает. Сьяна фыркнула, как всегда, и припрятала фляжку: нечего тут распоряжаться! Обойдемся без ваших рецептов.

Но теперь эта вещь может ей пригодиться. Сьяну вдруг озарило! Она схватила фляжку, выплеснула содержимое, тщательно прополоскала, аккуратно, тонюсенькой струйкой перелила туда жидкость из заветного пузырька и прижала к груди. Ковард подумает, здесь травный настой от Мирче и захочет его попробовать. Наверняка захочет. Сьяна скажет ему, что нужно принять три капли — как средство против усталости.

Она поставила фляжку на самое видное место и вытерла пыль вокруг. Вытирала долго-предолго. А потом, занимаясь другими делами, то и дело к ней возвращалась — чтобы лишний раз прикоснуться.

Все готово к приезду Коварда. Сьяна все взвесила, предусмотрела. Но когда появились всадники, у нее так забилось сердце, что пришлось ослабить шнуровку. Это было не очень правильно. Нужно быть подтянутой, бойкой. Удивлять всех сноровкой и ловкостью.

Сьяна взяла себя в руки. Сделалась бодрой, веселой. Летала из дома во двор, из комнаты в кухню. Устраивала дозорных, накрывала на стол, следила за тем, чтобы вовремя подавали. Наконец суета утихла, Ковард вернулся в дом, сел у камина и стал помешивать угли.

Они остались одни.

— Устал?

— Как собака.

— Ничего. Заварю тебе чай, и станешь опять человеком.

Ковард хмыкнул. Он любил, когда Сьяна веселая и между ними не бродят тени невнятных желаний.

— А может, налить «Хвойной бодрости»?

— Нет. Сильно нельзя расслабляться.

— Что-то не так в Лесу?

Ковард слегка удивился: Сьяна раньше не спрашивала о Лесе. Ему казалось, что рассказы о лосях и охотниках, о зеленых и красных шляпах ее раздражают. Но сейчас она смотрела внимательно и дружелюбно. Ее внимание подкупало. И Ковард попался.

— Не пойму, что случилось. Я заметил — еще до войны: Лес вдруг изменился. Будто там что-то случилось. Хорошее, — Ковард пытался найти слова. — Будто кто-то за ним следит. Будто это не Лес.

Брови Сьяны приподнялись.

— Да, будто это не Лес, а сад, — Ковард неожиданно вспомнил о матери. — Какие-то новые травки. Много маленьких птичек. Я таких раньше не видел. И у деревьев будто прибавилось сил.

— Ты выдумщик, Ковард. Просто сейчас лунный месяц цветения, — Сьяна улыбнулась, и Коварду стало приятно. Неужели ей интересно? Ковард взглянул на Сьяну, она кивнула: пусть продолжает.

— Но в последнее время кругом появились ловушки. Ума не приложу, откуда они берутся и на кого их ставят. Вроде не на лосей. И не на мелкую дичь. А будто, — его неожиданно осенила догадка, — будто на человека. Ну да. Дозорные сообщают: то тут, то там освободили из сети какого-нибудь собирателя. Недавно вытащили из ямы мальчишку, сына корзинщика. Говорит, потянулся за шишками, не заметил ловушку. Сильно поранил бок и повредил себе ногу. И ловушки такие хитрые. Хитрые и жестокие. Я раньше таких не видел. Чтобы не просто поймать, а еще изувечить. В одиночку по Лесу стало опасно ходить. Кстати, а Найя где? Она с нами не посидит?

Сьяна поджала губы. Ну конечно же! Лес! По нему опасно ходить. Нельзя не вспомнить о Найе, которая заблудилась три лунных года назад. А Сьяна еще надеялась кое-что… не сообщать. По крайней мере, сейчас. Потянуть до утра.

— Сьяна! С Найей что-то не так?

Нет, ничего не скроешь. И как это он все чует? Вон как в лице изменился.

— У Найи открылись раны.

— И ты молчала? — Ковард резко поднялся.

— Я делаю все, что надо.

Вот и нет никакого Коварда — близкого и доверчивого. Есть чужой, напряженный. Брат своей младшей сестры. Сын Веренеи.

— Ты куда? Она отдыхает.

— Пойду посмотрю.

По тяжелым шагам на лестнице Сьяна поняла: Ковард спускается не один. И куда он тащит сестру? У той в лице ни кровинки. По виду вроде ей хуже. А вчера еще ничего была. После утренней смены светил Сьяна к ней не заходила: была занята другим и послала прислугу.

— Ковард! Ей надо лежать.

— Мирче считал иначе: нужно больше дышать.

Слава Духам, Мирче, этот противный слепой, уже умер и не будет надоедать своими советами.

— Смотри, как она слаба. Даже сидеть не сможет.

Ковард не слушал:

— Открой — чтобы я мог пройти.

Сьяна выпустила его во двор и с тоской взглянула на фляжку.

Ковард и Найя сидели в «уголке Веренеи». Найя все привела здесь в порядок. Когда у нее были силы, ползала между грядками, пропалывала, подвязывала. И где только научилась? У Мирче лицо светлело, когда он сюда приезжал. Сядет на корточки возле Найи и глубоко вдыхает запахи свежих трав. И еще называет ей травки — определяет по запаху.