Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Прости меня, пожалуйста, — прошептала она вдруг, сама даже не успев осознать этого. — За всё, что я устроила здесь. Я… Просто….

— Забудь.

— Генри. Я не хотела, правда. Я глупая. Я совсем не подумала о безопасности, когда… Я не знаю, как буду смотреть тебе в глаза.

Она услышала, как он улыбнулся.

— Не думай об этом.

— Правда. Я наговорила кучу глупостей. И не меньшую кучу совершила. Просто я влюбилась, наверное. А может, и нет. Я не знаю, что на меня нашло.

— Этот человек ведь не знает, кто ты на самом деле?

— Знает, — горько усмехнулась Гермиона и поморщилась. — Я… Это Люциус Малфой.

Глава X: Если капля станет морем…

Руки, державшие ее, сомкнулись сильнее и отпустили. Гермиона вжалась лицом в матрац и натянула на голову подушку. Она чувствовала, как Генри сел на кровати.

— Темный Лорд знает?

Молодая женщина запустила одну руку в волосы и подтянула ноги к животу.

— О том, что я жду… ждала ребенка: нет, — она прижала к лицу запястье. От запаха собственных духов накатила тошнота. — Ну, по крайней мере, я… так думаю.

Повисла звенящая тишина. Гермиона слышала только свое дыхание. Неровное, подрагивающее. И чувствовала накатывающую волнами тошноту. Она зажмурилась.

— То есть… О том, что ты переспала с Малфоем, Темный Лорд знает?

Гермиона резко открыла глаза.

— А в чем, собственно, дело? — Превозмогая протестующее тело, она села на постели, опираясь руками о смятые подушки. — Такое впечатление, что тебя возмущает не сам поступок, а именно мой выбор!

В царящем мраке она не видела его лица — только смутные очертания силуэта.

— Да, возмущает! — Генри резко встал с постели.

— О Мерлин! — откинулась на подушки Гермиона. — И чем же?!

— Гормоны — это я могу понять! Но выбрать…

— Да в чем дело?! — от негодования Гермиона даже позабыла о тошноте и других неприятных ощущениях, оставшихся после действия зелья.

— В чем дело?!

— Да! Mon Père, значит, всё устраивает, а ты безмерно против! Или ты ревнуешь, Отелло?!

— Я богатыми мужиками не увлекаюсь, чтобы их ревновать!

Гермиона открыла рот, но так и не нашла что сказать. Вместо этого она довольно резко вновь села на кровати, отчего измученное тело опять пробила острая боль. Девушка только закусила губу. На глаза навернулись непрошеные слезы, и она непроизвольно всхлипнула.

— Кадмина, ну что ты! — он опустился рядом с ней на кровать. — Я…

— Ничего, — помотала головой гриффиндорка. — Просто очень больно. — Она спустила ноги на пол и нашарила в темноте свои туфли. — Я пойду в спальню.

Гермиона встала и оперлась на столбик кровати.

— Ты что?! Какая спальня?

— Генри, когда меня не найдут утром в комнате, будет только хуже.

— Давай я… Проведу.

— Не нужно, — она накинула мантию. — Дойду.

На выходе Гермиона всё же остановилась и оглянулась. Он всё еще сидел и не двигался.

— Генри…

— …да?

— Я… Да нет, ничего, — она слабо улыбнулась. — Спасибо тебе. За всё. И за эту ревность тоже.

* * *

К утру боль ушла, и хотя все выходные девушка провела в кровати, сославшись на недомогание и гам в гостиной, отвлекающий от подготовки к экзаменам, к понедельнику всё наладилось. Жизнь опять улыбалась и ничем больше не пугала в ближайшей перспективе.

О сцене, которую Генри устроил ей ночью, молодая ведьма почему‑то не рассказала ни Джинни, ни даже Алире. Хотя сама долго думала об этом.

Неужели и правда ревнует? Забавно. И тем не менее очевидно. Нет, определенно, это крайне весело!

В течение недели Гермиона очень много думала о своем профессоре. Она всегда симпатизировала ему, с самого их знакомства. И он ей, пожалуй, тоже. Всё же одно дело просто быть верным по приказу, и совсем другое — искреннее расположение. Об этом действительно стоило хорошо поразмыслить…

А вот говорить на данную тему ей совершенно ни с кем не хотелось.

* * *

Тем временем дни шли, не зависимые от внутренних переживаний наследницы Темного Лорда. Близились выпускные экзамены и окончание школы, близилась совсем взрослая и теперь весьма застланная туманом жизнь… А еще Гарри не переставал заниматься тем самым делом, которое было «смыслом его существования».

— Я вот всё думаю: кто из приближенных Волдеморта мог бы знать о Хоркруксах?

Это было днем, в пятницу, за обедом. Гермиона увлеченно жевала отбивную, делая вид, что именно она мешает ей ответить. Гарри продолжал:

— Просто если нет способов вычислить эти места логически, возможно, имеет смысл расспросить того, кто о них знает?

— За вечерним чаепитием? — проглотила очередную порцию пищи Гермиона. — Скажите мне, дорогая Беллатриса, а где давеча Хоркруксы уважаемого милорда вы видели в последний раз?

— Не ёрничай — есть гораздо более действенные методы допросов.

— Мюллер нашелся!

— Кто? — поднял брови Рон.

— Ты — не обращай внимания, — снисходительным тоном посоветовала девушка. — Гарри, ну представь себя допрашивающим Пожирателей Смерти посредством Круциатуса.

— Некоторых — легко! — сквозь зубы выдавил Гарри. — Но я имел в виду Сыворотку Правды. Такой преданный Барти Крауч–младший на моих глазах выболтал всё, о чем у него спросили! И почему ее не применяют на допросах официально?.. Черт, ведь Дамблдор тогда знал о Хоркруксах — если бы он догадался спросить…

— Сомневаюсь, что Темный Лорд за тем же вечерним чаем делится со своими приспешниками местами расположения Хоркруксов, — кисло заметила Гермиона.

— Никогда не говори «Темный Лорд»! — внезапно передернуло Гарри. — Так его только Пожиратели Смерти называют!

Девушка поспешила наполнить рот салатом.

* * *

Черед первых после той–самой–ночи дополнительных занятий с Генри неумолимо пришел вместе с пятницей. Всю неделю она видела профессора только на уроках, где сильно не поговоришь, да за регулярными приемами пищи — на и вовсе внушительном расстоянии.

А сколько всего девушка передумала за прошедшие пять вечеров…

Дорога к кабинету Генриха Саузвильта показалась необычайно короткой. За минувшие дни Гермиона придумала и отмела такое количество вариантов поведения, что просто запуталась в собственных планах. И, помимо всего прочего, подобные переживания сильно мешали в образовательном процессе. Экзамены приближались с неумолимой быстротой…

Поймав себя на мысли о ЖАБА возле самых дверей, Гермиона пришла в крайне веселое расположение духа.

— Она еще жива! — заявила девушка, заходя кабинет с широкой улыбкой.

— Кто?! — как‑то нервно уточнил профессор.

— Гермиона Грэйнджер! — продолжила веселиться гриффиндорка. — Она пробивается из–подо льда и из самых неожиданных мест нападает со своими экзаменами!