Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Но за это время она бы отошла, приехали бы родные, члены Ордена, друзья — и Джинни покаялась бы, повинилась, а там и выдала бы Вэйс, пусть не сразу, — упрямо заявила Гермиона. — Ты не видел, с каким ужасом она отреагировала на мою историю! Очевидно же: Джинни решилась на всё это только ради возможности наказать Гарри, она вовсе не жаждет служить тебе. Раскается при первой возможности, захочет всё исправить!

— В случае ее разоблачения, пока все будут приходить в себя, Анжелика постарается помочь мисс Уизли сбежать. А уж коль не выйдет… — Волдеморт развел руками.

— Что? — глупо спросила Гермиона.

— Ты права, совсем немногое нужно, чтобы сейчас Джиневра Уизли раскаялась в своем поступке. А этого допустить нельзя. Магическому миру известно много загадочных несчастий…

Гермиона вздрогнула и опустила глаза в пол.

— Это было бы досадно. Я надеюсь, что так не произойдет. Полагаю, теперь и ты поспособствуешь этому.

— Я… Да, конечно… Я сделаю всё, что смогу.

— Вот и отлично, — кивнул Волдеморт. — Да, и, Кадмина… Ты забыла в поместье своего кота, как бишь его?

— Я не забыла, я оставила, — рассеянно кивнула Гермиона, которая еще не совсем пришла в себя от услышанного. — Глотик очень умный. Слишком умный. А с Генри мы проходили кое‑что об интеллектуальных животных. В общем, это может быть опасно.

— Излишняя осторожность становится твоим пристрастием. Не забывай, что всё хорошо в меру…

* * *

— Всё в порядке?

Вот уже полчаса Гермиона оставалась в одиночестве в кабинете Генри, ожидая, пока тот проведет Волдеморта к им одним известному потайному ходу. Теперь молодой профессор возвратился назад.

— Я… Да, пожалуй, в порядке, — ответила на его вопрос гриффиндорка.

— Как провела Рождество?

Гермиона глупо покраснела и неопределенно повела плечами.

— Накануне ты устроила себе неплохое развлечение!

— Только не нужно меня отчитывать! Борец за добро и справедливость выискался… Она сама нарывалась!

— Да в том‑то и проблема, Кадмина. Ты получила силу, бóльшую, чем привыкла иметь, и бросилась с выпущенными когтями на своих прямых врагов. Я не отрицаю, что в этом сильно виноват сам. Но я никогда не подумал бы, что эффект может оказаться столь… необратимым.

— Брось, ты‑то тут причем?

— А кто напоил тебя силой и пустил в чисто поле?

— Забудь.

— Нет уж, изволь. Жажду исправить ошибки. Отныне мы львиную долю времени на наших занятиях будем уделять самоконтролю.

— Генри…

— Так, в «план урока» прошу носик не совать.

— Я не припадочная! И не неуравновешенная!

— Моя, как выяснилось, вдвойне коллега, Анжелика Вэйс, о тебе отзывалась немного иначе. И очень просила принять меры.

— А она не слишком ли многое себе позволяет?! — подняла бровь Гермиона.

— Она заботится о тебе. А не тупо выполняет порученную ей работу, как, в принципе, могла бы. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит.

* * *

Жизнь покатилась своим привычно–необычным ходом. Обилие уроков, частые угрозы от преподавателей, в которых всегда фигурировало слово «ЖАБА»; Гарри, беспрестанно говорящий о Хоркруксах; пятничные занятия с Генри, посвященные, в основном, самоконтролю; вечерние разговоры с Алирой. Только Рон стал посмирнее и даже перестал подкатывать в качестве парня, оставаясь другом — это было либо великое просветление рассудка, либо какой‑то хитрый план, чего Гермиона втайне опасалась.

Парвати Патил стала тихой и сдержанной, даже какой‑то скучной. Внезапно оказалось, что кроме верной, но пропавшей Лаванды, у нее и не было, по большому счету, никаких друзей. Временами Гермионе даже становилось ее жаль, но сближаться с девушкой она всё же не намеревалась.

Зато отношения с Джинни стали очень теплыми. Она как‑то незаметно в течение нескольких недель заняла пустующую нишу настоящей лучшей подруги, которой всё‑таки Гермионе очень недоставало. И с ней наследница Темного Лорда могла быть откровенной. Как и сама Джинни, которая, в свою очередь, других конфидентов в стенах школы, кроме профессора трансфигурации, не имела.

С Анжеликой Вэйс Гермиона встречалась только на занятиях, где в их отношениях не было заметно никаких перемен. Гриффиндорка даже не была уверена в том, что они существуют. Наверное, «завербованная» ранее Гермиона не представляла для молодой Пожирательницы Смерти никакого профессионального интереса…

Гарри Поттер, после нескольких дней сомнений и терзаний, принял решение передать чашу Пуффендуй в Орден Феникса. К сожалению Гермионы, мысль была весьма разумной. Взрослые и опытные волшебники могли как более надежно, чем домовые эльфы Хогвартса, охранять Хоркрукс, так и искать действенные пути к его уничтожению. Почему‑то Гарри этим вопросом сильно не увлекся — наверное, он считал избавление от Хоркруксов работой грязной и перепоручал ее всем, кому не лень — в частности, Ордену Феникса и Гермионе. Они же с Роном остались «мозговым центром» и теперь искали пути к новым осколкам души Волдеморта. Гермионе доставляло какое‑то мстительное удовольствие, слушая их рассуждения и гипотезы, теребить на шее небольшой кулон — диадему Кандиды Когтевран.

В расписании семикурсников появился новый обязательный предмет — полугодичный курс окклюменции, которую вел посещающий замок раз в неделю высоченный и очень худой мистер Клодерик Уэллервайс. Он рассказал выпускающимся в большой мир волшебникам обо всех премудростях, связанных с проникновением в сознание, поведал о законах, запретах и табу в этой сфере, предупредил об опасности, исходящей от людей, владеющих легилименцией. А после всего этого будущие выпускники приступили к тренировкам по защите своих мыслей и памяти от постороннего проникновения.

Гриффиндорцы справлялись с переменным успехом. Гарри так и не проявил себя в данной сфере, как, впрочем, и Рон. Грандиозные успехи Гермионы никого не удивили — она всегда и всё делала лучше других.

Преуспели в окклюменции Парвати Патил и Симус Финиган. Последнего, как выяснилось, еще дома хорошо поднатаскал дедушка, а Парвати всегда неплохо давалась магия в сфере психики.

Невиллу и Дину сложная наука поддавалась с куда меньшей легкостью, и они пошли к мистеру Уэллервайсу на послеобеденные дополнительные уроки в четверг после основных занятий утром. Гарри и Рон тоже туда пошли, но бросили через две недели. Гарри решил, что тратит слишком много времени «на ерунду», чего позволить себе не имеет права. Рон же решил не ходить туда еще раньше, чем Гарри, и только искал благовидный предлог.

Гермиона попыталась вразумить своих приятелей, но они только махали на нее руками, справедливо полагая, что достигнуть того уровня, который позволит им побороть, при необходимости, искусство легилименции Темного Лорда, всё равно не получится, «а если так — то к чему?»