Виктор Цой. Последний год. 30 лет без Последнего героя - Виталий Николаевич Калгин

Все равно ничего не понятно и не будет понятно, видимо, уже никогда. Объяснить, наверное, мог только Витя. Потому что это дурацкое ГАИ выбрало версию, удобную им. Поскольку, конечно, мы не собирались возбуждать никаких уголовных дел против этого несчастного водителя автобуса, мы под ней подписались и сделали это сознательно, чтобы у нас была возможность как можно скорее оттуда уехать. Просто скорее уехать, и увезти его. Следовательно, нам было необходимо принять их версию либо сидеть там и с ними разбираться. А на это не было ни сил, ни желания.

Марьяна права – пришлось бы ждать заключения экспертов и выводов следствия. Наташа Разлогова подтверждает слова Марьяны. Естественно, никто ничего не придумывал. Официальные бумаги констатировали очевидное, и с выводом экспертов все согласились. Следствие закончилось быстро, потому что никакой загадки для криминалистов дело не представляло. Милиционеры не понимали, о ком речь, и совершенно не предполагали, что вокруг смерти Виктора позже будут ходить легенды.

Юрий Горошевский:

Я считаю, что гибель Цоя – это была авария, то, что называется, заснул за рулем… Когда на 10–20 секунд закрываешь глаза и этого достаточно. В связи с настоящим шоком от первой в моей жизни смерти, по сути, близкого человека я многого не помню, но то, что я совершенно точно помню – это то, что сказал Игорь Тихомиров после общения с милицейскими чинами. Игорь сказал тогда, что руки Виктора, которые были на руле, были в расслабленном состоянии. То есть Витя не сжимал с силой руль, что непременно было бы, если бы он видел, что происходит вокруг. А так как руки была расслаблены – то с очень большой долей вероятности во время столкновения Витя с закрытыми глазами отключился на 10–20 секунд, что называется, уснул за рулем. Если же говорить про допинги и то, что случилось с Витей (опять-таки я не читал никаких документов) – я знаю все лишь из разговоров с Игорем Тихомировым и от тех дяденек-милиционеров, которые были тогда в Латвии, – Витя не был в состоянии алкогольного опьянения в момент того случая, который произошел тогда с автобусом «Икарус». Это вот моя память, а никак не документальная подтвержденная информация.

Итак, дело, которое было на двух языках – русском и латышском, закрыли «за смертью обвиняемого». А вскоре дело № 480 было уничтожено, ибо это был «отказной» материал, уголовного дела по которому прокуратура возбуждать не стала.

Следуя советам Аркадия Ерихова, я с большим трудом разыскал Гунара Цирулиса, подполковника в отставке, бывшего начальника следственного отдела Тукумского РОВД. Ведь кому как не ему, по роду службы и занимаемой в то время должности, еще знать обстоятельства дела и судьбу документов? Гунар, довольно пожилой уже сегодня человек, по-прежнему живет в Тукумсе и достаточно хорошо помнит дело № 480, уж больно «громкое» оно было.

Гунар Цирулис, подполковник милиции, бывший начальник следственного отдела Тукумского РОВД:

Да, было такое дело у нас. Вела его моя подчиненная Эрика Ашмане. Прекрасный специалист своего дела, майор милиции. Обычно на ДТП со смертельным исходом выезжал либо я сам, либо Эрика, потому что именно мы с ней работали по дорожно-транспортным происшествиям, расследовали ДТП. Дел у нас тогда было очень много, даже, наверное, больше чем сейчас. Тогда были другие машины, другое состояние дороги…

Выезжала она по вызову на место происшествия вместе с представителем ГАИ, фамилия его была Петерсонс, был такой офицер. Ездили они только вдвоем, потом вызывали туда техническую группу. Ездили туда техники ГАИ. Осмотрев место происшествия, и все запротоколировав, следователь представила все материалы мне.

Когда пришли результаты медицинских экспертиз – нам всем стало совершенно ясно, что произошло банальное ДТП, несчастный случай. По соглашению с прокурором района было принято решение не возбуждать уголовное дело в связи с отсутствием умысла в действиях водителей и смертью основного виновника происшествия. Никакого убийства и прочей ерунды, которую писали журналисты, там не было. А если не было никакого криминала, то нам не было интереса никакого заниматься этим делом.

Поскольку уголовное дело не возбуждалось, то кроме медицинских никаких дополнительных экспертиз мы проводить не стали. Да и к чему? Все и так было ясно. Никакого преступления, ничего криминального там не было. Цой выехал на встречную полосу движения, превысив скорость… Наличия другого транспортного средства помимо «Москвича» и «Икаруса» там установлено не было. Машина Цоя была сильно повреждена…

Что касается фотосъемки места происшествия, то, насколько я помню, ее не вели. У нас не было штатного эксперта, и снимать было некому. Судмедэксперт к нам приезжал из Риги, когда нужно было. Эрика сама точно не фотографировала. Это если я выезжал, то мог иногда что-то снять. А Эрика нет. Так что в папке с материалами по делу фотографий никаких не было. Выехали на место, осмотрели место происшествия, опросили водителя «Икаруса», свидетелей… Там был очевидец один взрослый, копал картофель на поле рядом. Дети еще видели, но их нельзя было привлечь в качестве свидетелей, понятых.

Вначале расследования мы даже не знали, кто он такой – Цой. Совершенно себе не представляли. Только потом уже узнали, когда люди начали интересоваться относительно его и этого дела. Помню, приехали журналисты, и мне пришлось дать им обьяснение. Я потом часто встречался с московскими и ленинградскими журналистами, рассказывал обстоятельства дела. Очень много глупостей тогда писали… Поэтому Эрика и не хочет больше ни с кем на эту тему говорить. До сих пор не понимаю, откуда такой интерес к Цою?

Поскольку материал был отказным, срок его хранения составлял три года. Однако, по моему мнению, он был уничтожен гораздо раньше… Как только Латвия отсоединилась от СССР – мы уничтожали ненужные документы, касающиеся советского периода, и, скорее всего, тогда уничтожили и дело Цоя. Но то, что уничтожили, – точно. Сто процентов[73].

Что касается судмедэксперта Симановского, то это был не наш эксперт, рижский, специальной группы Республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы. Он посмотрел труп и все… Водителя «Икаруса» мы потом больше тоже не вызывали и с делом он не знакомился. От него получили объяснение, взяли кровь на анализ, составили протокол и отпустили. Он же проходил по делу как понятой, и знакомить его с делом было совсем не обязательно.

КГБ данным делом не интересовался, никакого контроля за нами и за расследованием не было, никто мне не звонил и не давил. Собственно, и расследования никакого не было. Нечего было расследовать.

На пенсию я уходил также подполковником, продолжал работать в областной прокуратуре, а Эрика в районной. Я еще