Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий

Слушая это долгое повествование, Суховей лихорадочно думал о предназначенной ему роли. Хитро! В огромном механизме переустройства целой отрасли нашли ма-аленькую и вроде побочную болевую точку, которую лечить придётся ему, Суховею. Но что значит – лечить? Ускорить решение вопроса?.. Нет, не для того по наводке Винтропа его срочно перебросили в Москву, чтобы он способствовал прогрессу российской экономики. Змея меняет кожу, но не повадки. И в данном случае «кожа» – это Немченков. А если не ускорить, – значит, затормозить, попридержать за фалды. Тошнилово! Однако же с политическим нервом задачка. И только подумал, Георгий Алексеевич иносказательно объяснил:

– Но ты же знаешь, выплаты из казны идут со скрипом, надо в деталях разбираться, бумагобесия много, статистика гримасничает, без мороки рубля не высочишь. Одно слово – бюрократический клоповник.

– Я немею пред законом, – вставил Суховей, надеясь сбить его с мысли.

Немченков от неожиданности остановился, непонимающе глядя на Валентина, но уловил шутку, криворото улыбнулся. Однако от своего не отступил, видимо, разговор с Суховеем был тщательно продуман. И про великие умы, обсуждающие концепции, он тоже неспроста. Речь идёт о крупном замысле, очень крупном. Даёт понять, что вопрос особой важности, концептуальный. Да-а, системный дядя, даже масштабный, из смыслоносителей и, похоже, с политическим опытом, как говорил Сокуров, из «возвышенных людей». Но отстранённая оценка тут же сменилась профессиональной злостью к идейному врагу: оголтелый, токсичный продажник, как у Юнны Мориц, гибрид фраера с фюрером. Надо выяснить биографию.

Между тем Немченков снова вошёл в шаговый ритм, мимоходом парировал шутку и продолжил:

– Да-да-да, Хлестаков… Но ребята борзые, скакуняки, жмут на всех порах, договорняк будут предлагать. Им позарез новый цех надо запустить в этом году. Если оплошают, другие заводы понесут большие убытки, и дело – под откос, рассосётся. Как с нашим лайнером МС-21 – американцы и японцы отказали в поставке композитных материалов, всё и встало. Пока-а мы раскочегаримся. – Слегка улыбнулся. – А тут, как принято говорить, каузуальная связь, причинная: к тому времени все рынки этого самолёта займут конкуренты. В итоге Ахиллес никогда не догонит черепаху.

А в истории, как известно, остаётся только счёт на табло.

Остановился. В упор посмотрел на Суховея.

– Ты меня понял, Валентин Николаевич?

Суховей молча кивнул. Снова подумал: «Матёрый мужик: его спич на слух можно толковать так, будто он озабочен ускорением дела. А для меня совсем иноречивый смысл вложил, жёстко дал понять, что требуется на самом деле. Вдобавок с артистическими навыками: даже пушкинское Горюхино к делу привлёк». Изощрён в словоблудии. Мелькнула ассоциация, крамольная и забавная: «Ваших, Георгий Лексеич, мыслей не читал, но осуждаю».

После молчаливого кивка Суховея Немченков, похоже, расслабился, сел в кресло за рабочим столом, почти неслышно побарабанил пальцами по сукну, опять посмотрел в глаза Валентину, сказал, чтобы не оставалось сомнений:

– Ну и слава богу. Героям – сала! – Но всё-таки ещё подхлестнул: – Наш общий друг в этом вопросе крайне заинтересован, считает, что на тебя можно положиться.

«Значит, у этого Немченкова есть прямой выход на Винтропа», – подумал Суховей и ответил так, словно уже в игре:

– Георгий Алексеевич, когда войду в курс дела, надеюсь, позволите с вами посоветоваться.

– О чём речь, Валентин Николаевич! – И указал рукой на люстру, жест, который, по мемуарам, в перестройку использовал Горбачёв при некоторых разговорах в рабочем кабинете, опасаясь слухового контроля, а попросту – прослушки. – Засмеялся. – Как говорится, всегда к вашим услугам.

Суховей снова молча кивнул: всё, мол, понятно. И, пожав руки, они вежливо распрощались, наговорив друг другу уйму доброжелательных слов.

В тот вечер он снова шёл домой вместе с Глашей. Ещё не зная толком, что, где и когда, Суховей хорошо понимал: от него требуют – ни больше ни меньше! – задержать развитие целого кластера российской гражданской индустрии. Подумал: «Вот так они через мелкую сошку прокручивают крупные дела». По его мнению, такая огромная жертва не стоила «дружбы» с Винтропом, очень, очень хотелось подняться во весь рост из окопа и с криком «За Родину!» разоблачить всю эту банду. Однако не ему, Суховею, решать сей вопрос, он человек военный и прежде всего обязан проинформировать Службу.

Но профессиональный опыт разведчика подсказывал, что он должен и сам до конца продумать этот сложный вопрос. Ба! Побудка памяти! Когда-то в минской школе один из профессоров говорил, что разведчик не вправе уподобляться твёрдому телу, и это вызвало всеобщее удивление: что такое твёрдое тело? Профессор забавно, просто и образно, однако исчерпывающе объяснил:

– Твёрдое тело, с физической точки зрения, таково: если по нему ударить с одной стороны, то с другой стороны выскочит точно такой же импульс, в твёрдом теле не гасится даже сотая, тысячная доля изначального удара.

В переводе на профессиональный язык это означало, что разведчик обязан «гасить» в себе часть первичного импульса. А «гасить» – значит продумывать варианты решения возникшей проблемы и либо предлагать их Центру, либо так формулировать задачу, чтобы она не выглядела тупиковой, как может показаться сначала. Нащупать так называемую «точку входа», определить наиболее верный взгляд на проблему, для чего иногда приходится думать «от конца к началу», разбирая ситуацию умопостигаемо, в обратном порядке.

Поначалу ошеломивший его «заказ» Немченкова уже в метро преобразовался в идеальный вариант: «заказ» выполнить и в то же время не сорвать строительство газопровода, который проложат по независящим от Суховея причинам. Как совместить несовместное?

Как соединить разъятое?

Глаша поняла его сразу. Но у неё был другой метод решения трудных проблем – пошаговый. Она делила задачу на отдельные вопросы, не зависящие друг от друга.

– Давай разобьём весь комплекс наших трудностей на части, – сказала она. – Первое. Тебе предстоит затягивать подсчёт средств для изъятия земли и, кстати, строений, что усложняет задачу, – нужны экспертизы и прочее. Под неусыпным контролем Немченкова ты не можешь поступить иначе. Ну и затягивай, тормози, пока не покроешься бюрократической сыпью. Прикидывайся Иудушкой Головлёвым, «смирненько да подленько», «благославясь да помолясь». Внешне – без тревог совести. Это один вопрос. Теперь второй: газопровод-то строить надо! И быстро! Что нужно сделать, чтобы в этот вопрос вмешались силы более могущественные, чем твои служебные возможности?.. Слушай! А может, удастся скорректировать газовую трассу? Тогда ты ни при чём, зря из кожи лез.

– Думал, думал я об этом. Но речь пойдёт о дополнительных средствах, где их взять, кто их даст? Это совсем другие бюджеты, нежели компенсации из госказны за изъятие земли.

– Но мы же ещё ничего толком не знаем. Даже фамилию бизнесмена, который это проворачивает… В общем, Валя, я бы не стала раньше времени информировать Службу о замысле