Круглый год с литературой. Квартал третий - Геннадий Красухин

Однако Апухтин не исполнил волю императора, за что впал в немилость. Апухтин не захотел публиковать произведение, поскольку живы были его узнаваемые прототипы.

Но в истории литературы Апухтин остался прежде всего своей поэзией. Некоторые его стихи положены на музыку композиторами – А.С. Аренским («Разбитая ваза») и особенно П.И. Чайковским (6 романсов, в том числе и «Ночи безумные»).

О дружбе и – будем называть вещи своими именами – любви Апухтина и Чайковского сохранилось множество свидетельств. Чайковский жил у Апухтина в имении Павлодар Козельского уезда Калужской губернии в 1863 году, жил в 1865-м в петербургской квартире Апухтина. Вместе они совершили путешествие на Валаам (1866). В Москве Апухтин обычно останавливался у Чайковского.

Что ж. Один только романс «Ночи безумные» – достойный памятник такого любовного содружества: гениальная музыка сумела сделать стихи Апухтина классическим образцом русской романса.

Не следует думать, что Апухтин был эстетом, чуждавшимся реальной земной жизни. Нет, он воплотил её в своей поэзии. И некоторые его стихи звучат современно и сейчас. Порой – современно до невероятности:

О чём шумите вы, квасные патриоты?К чему ваш бедный труд и жалкие заботы?Ведь ваши возгласы России не смутят.И так ей дорого достался этот кладСлавянских доблестей… И, варварства остаток,Над нею тяготит татарский отпечаток:Невежеством, как тьмой, кругом обложена,Рассвета пышного напрасно ждёт она,И бедные рабы в надежде доли новойПо-прежнему влачат тяжёлые оковы…Вам мало этого, хотите больше вы:Чтоб снова у ворот ликующей МосквыЯвился белый царь, и грозный, и правдивый,Могучий властелин, отец чадолюбивый…А безглагольные любимцы перед ним,Опричники, неслись по улицам пустым…Чтоб в Думе поп воссел писать свои решенья,Чтоб чернокнижием звалося просвещенье,И родины краса, боярин молодойДрался, бесчинствовал, кичился пред женой,А в тереме царя, пред образом законаВаляясь и кряхтя, лизал подножье трона.

Это стихотворение Алексея Николаевича называется «К славянофилам». Такое впечатление, что написано оно не полтора века назад, а сегодня!

Умер Алексей Николаевич Апухтин 29 августа 1893 года. Родился 29 ноября 1840-го.

Алексей Яковлевич Марков прославился в моей молодости своим ответом на «Бабий Яр» Евгения Евтушенко. «Бабий Яр» заканчивался такими строчками: «Еврейской крови нет в крови моей. / Но ненавистен злобой заскорузлой / я всем антисемитам, как еврей, / и потому – я настоящий русский!» «Бабий Яр» напечатала «Литературная газета» в 1961 году. Через несколько дней 24 сентября в «Литературной России» Марков ответил Евтушенко: «Какой ты настоящий русский, / Когда забыл про свой народ, / Душа, что брюки, стала узкой, / Пустой, что лестничный пролёт. / Пока топтать погосты будет / Хотя б один космополит, / Я говорю: я русский, люди! / И пепел в сердце мне стучит».

Разгорелся скандал. Маршак вспомнил об известном черносотенце думце Маркове-втором,

И вот выступает сегодня в газетеЕщё один Марков, теперь уже третий.Не мог не сдержаться «поэт-нееврей»,Погибших евреев жалеет пигмей.Поэта-врага он долбает ответом,Завёрнутым в стих хулиганским кастетом.

Константин Симонов, отозвавшись на стихи Маркова, который «берётся за чернила, / За пышной фразой жёлчный яд разлит, / В стихах его есть пафос, страстность, сила – / Летят слова: «пигмей», «космополит», спрашивает: «Что вас взбесило? То, что Евтушенко / Так ужаснул кровавый Бабий Яр?» и заканчивает: «Интернационал» пусть прогремит, / Когда костьми поглубже ляжет / Последний на земле антисемит». Ответил Маркову и Л. Утёсов.

На мой взгляд, Симонов польстил Маркову, найдя, что вирши того отличает «пафос, страстность, сила». Этого в стихах не было.

А в дальнейшем выяснилось, что Марков вообще склонен к противоречивости. В Википедии я прочитал, что в 1949 году Марков за стихотворение о Сталине объяснялся с МГБ. Об этом ничего не знаю. Но знаю, что Марков написал поэму о том, как Сталин узнаёт о смерти матери. Государственные дела не отпускают вождя выехать на похороны. На десятый день Сталин разрешает хоронить мать без него. Панфёров, главный редактор «Октября», расчувствовался, захотел печатать поэму и добился, чтобы её прочитал лично Сталин. Сталин написал синим карандашом: «Поэму сжечь». А красным: «Автора пригреть».

Ещё в 1955 году Союз писателей обсуждал поэму Маркова «Заколоченный дом» – о раскулачивании. Осудил, конечно. Но Марков больше о раскулачивании не писал. Наоборот. Во многих своих сельских стихах был не против крепнувших колхозов.

В 1968 году Марков открыто выступил против нашей агрессии в Чехословакии, написал: «Мне впервые стыдно, что я русский, славянская кровь на наших танках». Он умел, с одной стороны, славословить в стихах партии, а, с другой, – выступать против системы.

С одной стороны, в годы перестройки он стал посещать заседания независимой писательской организации «Апрель», объявил себя его сторонником. А с другой, в это же время вёл ряд литературных вечеров, организованных обществом «Память», которое устроило погром на одном из заседаний «Апреля».

Есть у Маркова, умершего 29 августа 1992 года (родился 22 февраля 1920-го), такие строки:

Не удивляйтесь,Коль, случится, тучаОтбросит на лицоНежданно теньИ станет взгляд мойСтрогим и колючим:Не каждый деньСияет светлый день.

Поэтому и мы не станем удивляться его противоречивости. Это заложено в его характере.

30 АВГУСТА

Саша Аронов был одним из первых поэтов, с которым я познакомился в литературном объединении «Магистраль», куда пришёл в 1957 году. Обратил моё внимание он на себя сразу: негроидное лицо с словно расплющенным носом, огромная шапка волос и удивительно добрые глаза. Смотрел он на каждого с интересом. Стихи слушал очень внимательно. Выступал неоскорбительно и в то же время исключительно по делу. Любил поэзию.

О его собственных стихах руководитель «Магистрали» Григорий Михайлович Левин однажды сказал: «Покрупней, чем Вознесенский, будет поэт».

Это когда в «Литературной газете» появилась первая подборка никому не известного ещё Вознесенского, и мы довольно долго говорили об этой подборке. А потом перешли к нашим будням: каждый должен был прочитать по новому стихотворению, если он, конечно, его написал.

Я не помню, какое именно стихотворение прочитал Саша Аронов. Но фраза Левина мне запомнилась.

И ещё в связи с Ароновым. К нам в объединение пришёл новый участник. Кажется, у него уже в Калуге вышла книжка. Через неделю-другую он принесёт Григорию Михайловичу посвящённое ему стихотворение о Яблочном Спасе. А сейчас он читает довольно профессионально сделанные стихи.

Саша сияет. Он выступает и, обращаясь к новичку, говорит: «Вы, Станислав, рискуете стать одним из самых богатых поэтов «Магистрали» по словарю. У Вас замечательный запас слов. Это красит Ваши стихи».

Новичок Станислав по фамилии Куняев его благодарит в заключительном слове особо: «Аронов показал, что такое профессиональный разбор поэзии. Спасибо за этот разбор».

А теперь перенесусь на много лет позже. Саши Аронова, кажется, уже нет на свете. Его знают мало. В основном те, кто помнят имена авторов песен, звучавших в фильме «С лёгким паром, или Ирония судьбы». Главный редактор журнала «Наш современник» даёт кому-то интервью. Не помню, почему интервьюер вспомнил про Аронова. «Да, – отзывается Куняев, – был такой поэт-графоман».

На чём основана подобная грубость и подобная жестокая неправда? Чем добрейший Саша Аронов мог раздражить забуревшего литературного чиновника?

Ох, как разозлила меня эта куняевская оценка. И как обрадовал Андрей Чернов, приславший мне выпущенную им в Сетиздате книгу Александра Аронова «Обычный текст». Многих стихов Саши я не знал прежде. В том числе и того, каким он охарактеризовал своего нынешнего недоброжелателя. Прочитав это стихотворение, где он воздаёт Куняеву по заслугам, я вздохнул спокойно: Саша отомщён:

Злобным быть и уныло, и тяжко.И никто над остывшей золойНе вздохнёт почему-то: бедняжка!Ах, какой был унылый и злой!Кто сказал тебе, в общем, спасибо,Хоть ты выбрал несладкий удел:Возлюбил и арапник, и дыбуИ на них с умиленьем глядел.Так и жил, хоть и мог бы иначе.Так привык: мол, иначе нельзя.Скажем, птицу убьёшь – и поплачешь.Погрустишь – и завалишь лося.Был прикован к постылому ложуБрачной цепью кандальных колец.Тут и плюнешь кому-нибудь в рожу,Так ведь он недоволен, подлец.

Александр Яковлевич Аронов, родившийся 30 августа 1934 года, практически всю жизнь проработал в «Московском комсомольце». Иногда печатал там стихи. Как правило, подвёрстывая их к своему прозаическому тексту колонки, которую вёл.