Круглый год с литературой. Квартал третий - Геннадий Красухин

Другая версия. Лисянский написал на фронте в 1941 стихи и отдал их в журнал «Новый мир». Дунаевский увидел стихотворение опубликованным и записал мелодию прямо на журнальной странице. Поскольку стихотворение для песни было коротко, кто-то попросил Аграняна дописать текст. Тот дописал.

Но это версии. Между тем – 29 сентября 1965 года Бюро творческого объединения поэтов московского отделения СП специально рассматривало вопрос авторства этой песни. Очевидно, никто не хотел уступать другому. Что ж, Бюро установило, что у стихотворения два автора: Марк Лисянский и Сергей Агранян. Как вы понимаете, речь тогда шла не о престиже: кто будет объявлен автором гимна, а о том, кому бюро пропаганды должно отчислять проценты за исполнение песни. Выяснилось, что отчислять должны обоим. На этом и порешили.

Но оказалось, что не навсегда. Иначе почему все почести за гимн достались одному Лисянскому, скончавшемуся 30 августа 1993 года (родился 13 января 1913-го)? Справедливо ли это?

31 АВГУСТА

Михаил Яковлевич Геллер, родившийся 31 августа 1922 года, уже в 1950-м был арестован и приговорён к 15 годам лагерей. Освободился в хрущёвскую оттепель, но надолго в России не задержался. Сумел выехать в эмиграцию во Францию.

За границей выпустил книги «Концентрационный мир и советская литература» (Лондон, 1974), «Андрей Платонов в поисках счастья» (Париж, 1981). Наконец, вместе с другим эмигрантом из России историком А. Некричем многотомную «Утопию у власти» – об истории СССР (Лондон, 1982). В соавторстве с Некричем они написали три тома. После смерти Некрича Геллер написал ещё один том.

Много лет в парижской газете «Русская мысль» вёл регулярную хронику, подборка которой была выпущена в России в виде книги «Глазами историка» (1996).

В Париже и умер 3 января 1997 года.

Геллера следует читать хотя бы потому, что он сумел поставить очень точный диагноз России и многое предсказать ей на будущее. Тем более что все его книги у нас, начиная с 1994 года, изданы.

Виктор Голявкин нашему поколению известен не только как замечательный детский писатель. Но как литератор, спровоцировавший большой скандал.

В декабре 1981 года Брежневу исполнялось 75 лет. В декабрьском номере журнала «Аврора» 1981 года на второй странице был помещён цветной портрет Брежнева работы Д. Налбалдяна с подписью: «75-летнему юбилею Л.И. Брежнева посвящается». А на 75-странице журнала был помещён вот этот рассказ В. Голявкина «Юбилейная речь»:

«Трудно представить себе, что этот чудесный писатель жив. Не верится, что он ходит по улицам вместе с нами. Кажется, будто он умер. Ведь он написал столько книг! Любой человек, написав столько книг, давно бы лежал в могиле. Но этот – поистине не человек! Он живёт и не думает умирать, ко всеобщему удивлению. Большинство считает, он давно умер, – так велико восхищение этим талантом. Ведь Бальзак, Достоевский, Толстой давно на том свете, как и другие великие классики. Его место там, рядом с ними. Он заслужил эту честь! Он сидит передо мной, краснощёкий и толстый, и трудно поверить, что он умрёт. И он сам, наверное, в это не верит. Но он, безусловно, умрёт, как пить дать. Ему поставят огромный памятник, а его именем назовут ипподром, он так любил лошадей. Могилу его обнесут решёткой. Так что он может не волноваться. Мы увидим его барельеф на решётке.

Позавчера я услышал, что он скончался. Сообщение сделала моя дочка, любившая пошутить. Я не скрою, почувствовал радость и гордость за нашего друга-товарища.

Наконец-то, – воскликнул я, – он займёт своё место в литературе!

Радость была преждевременна. Но я думаю, долго нам не придётся ждать. Он нас не разочарует. Мы все верим в него. Мы пожелаем ему закончить труды, которые он еще не закончил, и поскорее обрадовать нас». (Аплодисменты)».

Аплодисменты раздались весьма бурные. Общественность сразу же окрестила этот голявкинский рассказ как «Второй залп «Авроры». Главный редактор «Авроры» Глеб Горышин и ответственный секретарь журнала Магда Алексеева были уволены.

Хотя всё объяснялось простой случайностью. Рассказ Голявкина давно был набран в редакции. И попал в двенадцатый номер потому, что освободилось место. Никто, в том числе и Виктор Голявкин, не думал о Брежневе. Поэтому не стоит полностью верить Википедии, что был распространён всего только слух, что рассказ не имеет отношения к Брежневу. Не имеет, правда. Об этом свидетельствовали и работники журнала, и сам писатель.

Но его герою попадать в нелепые положения не впервой. Виктор Владимирович Голявкин, родившийся 31 августа 1929 года, написал массу замечательных детских рассказов, где герой, как правило, оказывается в нелепом положении. Вот – довольно типичный рассказ Голявкина «Неохота всё время пешком ходить»:

«Прицепился сзади к грузовику и еду. Вот и школа за поворотом. Только вдруг грузовик быстрей пошёл. Будто нарочно, чтоб я не слез. Школу уже проехали. У меня уже руки держаться устали. И ноги совсем затекли. А вдруг он так целый час будет мчаться?

Пришлось в кузов забраться. А в кузове мел был какой-то насыпан. Я в этот мел и упал. Такая пыль поднялась, что я чуть не задохся. Сижу на корточках. За борт машины держусь руками. Трясёт вовсю! Боюсь, шофёр меня заметит – ведь сзади в кабине окошечко есть. Но потом понял: он не увидит меня – в такой пыли трудно меня увидеть.

Уже за город выехали, где дома новые строят. Здесь машина остановилась. Я сейчас же выпрыгнул – и бежать.

Хотелось всё же в школу успеть, несмотря на такой неожиданный поворот дела.

На улице все на меня смотрели. Даже пальцем показывали. Потому что я весь белый был. Один мальчишка сказал:

– Вот здорово! Это я понимаю!

А одна девочка маленькая спросила:

– Ты настоящий мальчик?

Потом собака чуть не укусила меня…

Не помню уж, сколько я шёл пешком. Только к школе когда подходил, все из школы уже выходили».

Это даже главная манера прозаика Виктора Владимировича Голявкина, скончавшегося 34 июля 2001 года, – описывать всякие нелепые ситуации, в какие попадает его герой!

Кто не знает знаменитого радищевского «Я взглянул окрест меня – душа моя страданьями человечества уязвленна стала»? Это кредо Александра Николаевича Радищева, родившегося 31 августа 1749 года. Оно выражено в анонимной публикации своего «Путешествия из Петербурга в Москву» (1790).

Радищев писал прозу и стихи. О публикации всего «Путешествия» задумался после победы американской революции и последующей за ней французской. Общественная атмосфера показалась Радищеву вполне благоприятной для восприятия тех идей, которые вкладывал писатель в «Путешествие». И он решился. В 1789-м завёл у себя на дому типографию. А через год напечатал в ней «Путешествие из Петербурга в Москву».

Книга быстро вошла в моду: её раскупали. Екатерина, прочитав её, отозвалась, что автор – «бунтовщик, хуже Пугачёва».

Радищева арестовали. Отдали сыскных дел мастеру Шешковскому, «домашнему палачу Екатерины», как называл его Пушкин. Уголовная палата приговорила Радищева к смертной казни. Екатерина согласилась с приговором. Но «по милосердию и для всеобщей радости» заменила казнь десятилетней ссылкой в Илимский острог, в Сибирь.

Император Павел I, отменявший все указы ненавистной матери, отменил и этот. Вернул Радищева из Сибири, предписав жить в своём имении Калужской губернии – в сельце Немцове.

А Александр I вызвал Радищева в Петербург и назначил членом комиссии для составления законов. Существовала версия о самоубийстве Радищева, напуганным якобы председателем комиссии графом П.В. Задовским. Тот, дескать, покритиковав Радищева за мысли, которые он высказывает, напомнил, чем для того они обернулись при Екатерине. Но версия не подтверждается церковным документами, которые засвидетельствовали, что умер Радищев естественной смертью от чахотки 24 сентября 1802 года.

Влияние Радищева на последующие поколения было велико. Своим учителем его называли декабристами. Даже Пушкин, написав оду «Вольность», подражал одноимённой оде Радищева, о чём прямо писал в черновом варианте своего стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный». Там была строчка «Что вслед Радищеву восславил я Свободу». Но зачеркнул он её не из опасений цензуры. Пушкин сложно относился к Радищеву. Написал и оставил в бумагах незаконченной почти пародию на радищевское «Путешествие». Пушкинисты подчеркнули пародийность, назвав пушкинское сочинение «Путешествием из Москвы в Петербург». Кроме того, для третьего тома своего «Современника» Пушкин подготовил статью «Александр Радищев», которую запретили по распоряжению министра народного просвещения С.С. Уварова и напечатали только в 1857 году.

Мне думается, что концовка пушкинской статьи окончательно оформила мнение Пушкина о Радищеве: