Просто друзья - Робин Сисман

Через улицу, напротив церкви, вторая половина Оуксбо-ро, состоящая из тех, кого на свадьбу не позвали, толпилась на тротуаре, усыпанном красными и желтыми листьями, выглядывала из окон магазина. Футбол по телевизору уже кончился, а вечернее шоу еще не началось. Что может быть приятнее, чем, греясь в последних лучах ноябрьского солнца, наблюдать, запоминая все и во всех подробностях, чтобы было о чем судачить, за последней невестой Мэдисона? Интересно, как она им, подумал Джек.

— Все сюда! — Джек поморщился, услышав командирский баритон отца. — Возвращаемся домой и празднуем!

— Дорогая, как мне тебя отблагодарить за все? — Кэт вскинула руки, чтобы обнять Фрею, — высоко, словно хотела воздушного змея поймать. — Ты просто чудо.

— Не говори глупости, я всего лишь…

— Нет, она права… — Майкл благодарно сжал Фрее локоть. — Мы никогда не смогли бы все так устроить, если бы не ты. — Он обвел рукой толпы гостей, уже атакующих стол. — Ты молодец.

— То, что ты сделала… Просто фантастика!

— Трудно поверить, — поддакнул Майкл.

— Ерунда. Спасибо вам, что дали мне шанс. Я трудилась в свое удовольствие.

Фрея улыбалась. От отсутствия практики щеки ныли.

Вот так они стояли и улыбались друг другу, напрягая лицевые мускулы, пока Фрея под предлогом того, что должна кое-что сделать, не оставила Кэт и Майкла вдвоем, дабы они могли заняться другими гостями. Она смотрела им вслед со смешанным чувством нежности и облегчения. Она не имела ничего против того, что Майкл и Кэт влюбились друг в друга. И против того, что Кэт переехала к Майклу и спала с ним на кровати, которую она сама только недавно освободила. Она помогала Кэт выбрать подвенечное платье, организовать заказ цветов, прием гостей и прочее. Она даже согласилась быть подругой невесты, но отказалась надеть на голову дурацкий венок. И все же ей было немного… больно. Вот и все. Между ними тремя оставалось чувство легкой неловкости, которое они старательно скрывали. История с отрезанными брюками теперь превратилась в забавную шутку. Ха-ха! Откровения Фреи об интимной стороне их с Майклом совместного проживания были напрочь стерты из памяти. А то, что у Майкла оказался лишний билет на оперу Вагнера, было воспринято как чудесный дар провидения.

Теперь Фрея могла поздравить себя с тем, что в тот ужасный вечер заставила себя вернуться в квартиру Кэт, хотя потребовалось немало мужества, чтобы, забыв о собственных неприятностях, освободить Кэт и своего бывшего сожителя от чувства вины. Фрея по праву гордилась собой. На самом деле уже несколько месяцев она вела себя на удивление хорошо. Проводила долгие часы сверхурочно с Мэттом Риверой, внушая ему оптимизм, вдохновляя его, уговаривая не обращать внимания на мафию критиков, — в результате выставка явилась настоящей сенсацией, Мэтт имел колоссальный успех, финансовый и профессиональный, и Лола Присс наконец перестала мучить Фрею, подвергая придирчивому обсуждению каждое ее решение.

На домашнем фронте тоже все было о'кей. Она наконец подписала долговременное соглашение о ренте квартиры и сделала в ней ремонт по собственному вкусу. В прошлом месяце она устроила новоселье, пригласив Кэт, Майкла и их друзей, хотя подготовка вечеринки, в той части, которая касалась приготовления еды, чуть не довела ее до нервного срыва. Не говоря уже о необходимости играть роль приветливой хозяйки с теми из друзей Майкла, которые еще помнили ее, Фрею, в качестве его близкой подруги. Квартира была вполне приличной, с консьержем внизу, на солнечной стороне, с красивым видом из окон, там даже нашлась небольшая отдельная комната для ее отца, который собирался приехать через месяц.

Что касается личного, то, хотя Фрея рассказала Кэт о Джеке и Тэш и Кэт назвала Джека грязным подонком, что принесло Фрее определенное удовлетворение, муссировать эту тему Фрея не стала. С ее стороны было бы слишком эгоистично упиваться жалостью к себе, когда Кэт была так счастлива. Фрея поднатужилась и продемонстрировала подруге свою искреннюю преданность.

Но и Фрее воздалось по заслугам. Ей было по-настоящему приятно, что клан да Филиппо принял ее чуть ли не как члена семьи, родственники были счастливы, что Кэт наконец удалось выдать замуж. Ей было по-настоящему приятно выступать в качестве одной из основных персон на вечеринке, где царило искрометное веселье. Итальянцы знали толк в праздниках. В углу играл небольшой ансамбль. Куда ни кинь взгляд, везде блюда с пирожными, щедро украшенными кремом, сливками, миндальными орешками, засахаренными фруктами и прочими вкусными вещами. Шампанское лилось рекой. Свадьбу играли в помещении, находящемся над рестораном «Маленькая Италия», которым владел один из многочисленных родственников Кэт. Среди гостей были дядюшки разбойничьего вида, тетушки с осветленными волосами, дети в бархатных костюмчиках и платьях с оборочками и даже маленькая собачка Пукки, похожая на половую тряпку. Пришли и ставшие легендой Бламберги, они сияли улыбками и обнимались со всеми — ходячая реклама для брачных агентств. Фред Рейнертсон, босс Майкла, тоже был здесь. Он провел несколько недель в дорогостоящей больнице, а когда после операции вернулся домой, обнаружил свою квартиру полностью обчищенной. Жена подала на развод. Но несмотря на пережитое потрясение, он с удовольствием заглядывал в декольте пышнотелых племянниц Кэт подросткового возраста и выглядел не таким уж безутешным.

А вот и миссис Петерсон, мать Майкла, в синем костюме! Фрея сделала вид, будто не заметила ее. Миссис Петерсон упорно не замечала Фрею, развязную девицу, одну из бывших подружек ее сына, разыгравшую из себя испаноговорящую горничную, а теперь выполнявшую почетную роль подружки невесты на свадьбе ее драгоценного отпрыска. Как бы там ни было, миссис Петерсон испытала один из самых жестоких сердечных приступов, узнав, что ее сын женится на женщине, с которой она никогда не встречалась (о том, что он женился, не получив родительского благословения, и говорить не стоит). Мало того, что эта женщина оказалась карьеристкой, читай — феминисткой, жила в Нью-Йорке, что тоже характеризовало ее не с лучшей стороны, мало того, что ей перевалило за тридцать, она в довершение всего была итальянкой, а значит, католичкой! Но Кэт, к чести ее будь сказано, обращалась с будущей свекровью как с императрицей, умоляла разрешить называть ее мамой и лила потоки лести на голову ее сына. Миссис Петерсон была непреклонна, держалась с царственным высокомерием и болезненно морщилась всякий раз, как взгляд ее останавливался на подружке невесты. Фрея с трудом сдерживалась, чтобы не щелкнуть пальцами и не крикнуть ей «Фас!».