Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев

розбойницёк:

415. «А не вашо я ем, не вашо кушаю,

А не вас нонь как я да и послушаю;

А я слушаю удалого добра молоцца

А да того же Илью да ноньце Муромьця!»

А выходил где Илья да на красно крыльцё

420. А завертел где-ка ф шубу князя Владимера

А ту-де Опраксею-королевисьню;

А приказал он Соловью да в полсвиска свистеть.

А засвистел Соловеюшко во весь свисток:

А руськи богатыри фсе тут попадали,

425. А мужики-ти лёжат тут веть замёртво.

А князю ета шутка да не пондравилась;

А сказал где-ка тут Ильи нонь Муромьцю:

«А послушай-ко, удалой доброй молодець!

А обери ты Соловья да со двора здолой, —

430. А нам эта шутка боле не надобно!»

А садилсе-де Илья тут на добра коня,

А выежжал где Илья да на цисто полё;

А ише тут Соловья бил да муцил он,

А ише сам к ёму да приговарывал:

435. «А уш ты много погубил да добрых молоццоф,

А уш ты много розорил да молодых жоноф,

А сирота<ть>-де спустил да малых детоцёк!»

Он срубил у Соловья да буйну голову,

А изрубил Соловья он на мелки куски,

440. А розбросал Соловья да по цисту полю.

441. А ишше тут Соловью да нонь славы поют.

361. Добрыня на заставе и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича

А во том-де во городи во Цернигови

А жыл-был Добрынюшка Микитиць млад.

А у ёго где-ка была мати родимая,

По прозванью-ту Омельфа да Тимофеёвна.

5. А у ёго ишше была да молода жона

А ишше та же Настасья да фсё Микулисьня.

А поежжал где-ка Добрыня да во цисто полё

А на ту же на заставу на Тобольскую;

А молодой жоны Настасьи да он наказывал,

10. А он Микулисьны своей да наговарывал:

«А прожыви, жона Настасьюшка, перва петь лет,

А прожыви, жона Настасьюшка, фтора петь лет,

А прожыви, жона Настасьюшка, третья петь лет,

А выходит тому времецьку пятнаццать лет, —

15. На шоснаццато лето хош замуш поди,

А хош замуш ты поди тогда, — вдовой сиди.

А за фсех поди хресьян да цёрнопахотных,

А за князя ты поди хош за барина,

А за то́го за руського богатыря;

20. А за моёго не ходи ты да неприятеля

А за того же за Олёшу за Поповиця:

А Олёша не роду да хрестияньского,

А Олёша-та роду да фсё попофьского, —

Ише руки у Олёши да заграбущие,

25. А глаза у Олёши да завидущие;

А окстит тут Олёша да златом-серебром —

Потеряёш-ка ты свою буйну голову!»

А да не видели: Добрынюшка срежаицьсе, —

А не видели: Добрыня да сподобляицьсе.

30. А да поехал Добрынюшка во цисто полё

А на ту на заставушку на Тобольскую

А хранить-берекци тут крашон Киеф тут.

А прожыла жона Настасьюшка перва петь лет,

А прожыла жона Настасьюшка фтора петь лет;

35. Да выходит этому времецьку ровно десеть лет.

А прошла эта славушка до Киева,

А от Киева славушка до Питера,

А от Питера прошла слава по фсея земли;

А сказали, що Добрыни нонь живого нет:

40. А мимо ту-де заставушку Тобольскую

А проежжал-де стары казак Илья Муромець,

А он веть видял Добрыню да на цистом поли,

А на цистом поли лёжыт да ноньце мёртфой тут;

А-й да видали Добрынина добра коня,

45. А видали Добрынюшкины косточьки.

А из-за того из-за поля да ноньце цистого,

А из-за того где роздолья было шырокого

А выежжал где Олёшенька с циста поля

А вывозил-де главу да на востром копьи.

50. А сам он по городу розъежжаицьсе,

А да Добрыниной главой он похваляицьсе:

«А ише эта глава была Добрынина!»

А ише тут же Настасья да нонь Микулисьня

А ише стала Настасья да ноньце плакати.

55. А женихи-ти на ей да стали сватацьсе:

А ише сватались тут князя да ноньце бояра,

А ише те же как руськие богатыри, —

А не за кого она не йдёт да нонь не думаёт.

А приходил где стары казак Илья Муромець

60. А ише сваталсэ за Олёшу за Поповиця;

А ише тут где Настасья да сумлёваицьсе, —

А замуш Настасья да собираицьсе.

А-й да Добрынина мати да приросплакалась:

«А ише некому миня стало поить-кормить,

65. А ише некому миня стало обувать-одевать:

А не стало-то у мня цяда милого,

А у мня нету невески да богосужоной;

А оци-то ясны да пригледелисе,

А белы-то руки примахалисе,

70. А резвы-ти ноги приходилисе!..»

А да идёт полениця да ис циста поля;

А идёт она, ступаёт потихохонько,

Отпираёт-де двери с крюкоф на пяту;

Она крест-от кладёт да по-писаному,

75. А поклон-от ведёт да по-уцёному:

«А-й уш здра[й]стуй-ко, Омельфа да Тимофеёвна!

А ише где у тя невеска богосужона

А ише та где Настасья да нонь Микулисьня?

А во пиру она, ушла во гуляноцьки?..»

80. А говорила тут Омельфа да Тимофеёвна:

«А уш ты ой полениця приудалая!

У мня нету невески богосужоной,

А ушла-де она да за Олёшу замуш!»

Говорила полениця да преудалая:

85. «Уш ты ой еси, Омельфа да Тимофеёвна!

А уш дай-ко мне Добрынины звоньцяты гусли:

Я пойк(д)у как к Олёшеньки на свадепку!»

Говорыла тут Омельфа да Тимофеёвна:

«А уш ты ой полениця преудалая!

90. А у Олёшеньки на свадепки люди злы таки,

А приворотники, придверники — ишше зле того!»

А говорила полениця преудалая:

«Если даш ты, — пойду; дак и не даш, — схожу».

А вымала-де Добрынины звоньцяты гусли,

95. Оддала поленици да приудалое.

А наредилса тут каликой перехожою

А пошол-де