Введение в теоретическую лингвистику - Джон Лайонз

Рис. 16. Время и категория времени.

Но грамматическое время допускает много вариантов категоризации. Мы можем считать само собой разумеющимся (как это часто предлагают), что направленность времени дана в «природе» (как это отражено на рис. 16 с помощью направленной стрелки), но это свойство может быть, а может и не быть релевантным для анализа категории времени в конкретных языках. Возможны различные категоризации. «Теоретическая нулевая точка» («сейчас» как момент высказывания) могла бы объединяться либо с «прошедшим», либо с «будущим» и давать, с одной стороны, дихотомию между «будущим» и «не-будущим» и, с другой стороны, дихотомию между «прошедшим» и «не-прошедшим». Еще одна дихотомия (основанная на разграничении понятий «сейчас» и «не-сейчас» независимо от направленности времени) могла бы давать противопоставления «настоящего» vs. «не-настоящего». Другие возможные категоризации могли бы строиться на основе понятия «близости» (со ссылкой или без ссылки на направленность), например: дихотомия «ближайшего» vs. «не-ближайшего» (по отношению ко времени высказывания), трихотомия «сейчас» vs. «ближайший» vs. «отдаленный». И эти разграничения могли бы комбинироваться разными способами, а не только так, как предлагает Есперсен в своей схеме.

За недостатком места мы не имеем возможности рассмотреть здесь или хотя бы проиллюстрировать большое разнообразие временных систем, наблюдаемых в различных языках. Действительно, даже независимо от недостатка места, было бы трудно выполнить эту задачу удовлетворительным образом, так как анализ категории времени даже в английском языке является предметом серьезных споров. Основное временное разграничение в английском языке — это, несомненно, традиционно выделяемое противопоставление «прошедшее» vs. «настоящее», например: They jump 'Они прыгают' : They jumped 'Они прыгали'. Но это соотношение лучше всего рассматривать как противопоставление «прошедшего» и «не-прошедшего». В пользу такого решения говорит то обстоятельство, что если прошедшее время в типичном случае действительно соотносится с понятием «до настоящего момента», то не-прошедшее время не ограничивается рамками того периода, который одновременен с временем высказывания: оно используется также в утверждениях о «вневременных» или «вечных» явлениях (The sun rises in the east 'Солнце встает на востоке' и т. д.) и во многих утверждениях, относящихся к будущему («после настоящего момента»). Другими словами, форма типа jumped «маркирована» положительным образом как относящаяся к прошедшему времени, тогда как jump (или jumps) является «немаркированной». В пользу такого анализа говорит (и, может быть, даже доказывает его правильность) тот факт, что противопоставление прошедшего и не-прошедшего времени регулярно выражается путем суффиксации первого элемента глагольной группы: jump : jumped; will jump : would jump; has jumped : had jumped; is jumping : was jumping; will have been jumping : would have been jumping и т. д.; и это единственная обязательная оппозиция по времени в простом предложении.

То, что традиционно описывается как «будущее» время, в английском языке выражается посредством «вспомогательных» глаголов will и shall (причем правила, описывающие в нормативных грамматиках выбор между этими двумя вспомогательными глаголами, по большей части основываются на определенных предвзятых представлениях о том, каково должно быть различие между ними, а не на употреблении этих слов какой-либо группой говорящих на английском языке). Хотя нельзя отрицать, что will и shall встречаются во многих предложениях, относящихся к будущему, они встречаются также и в предложениях, не связанных с будущим. А в предложениях, относящихся к будущему времени, их употребление не обязательно. Правильнее всего описывать их как модальные (подобные глаголам сап 'мочь', may 'мочь', must 'долженствовать' и т. д.); и при рассмотрении категории наклонения мы увидим, что понятие «будущего» в такой же степени связано с наклонением, в какой оно связано с категорией времени. Даже при анализе греческого и латинского языков (где «будущее», подобно «настоящему» и «прошедшему», выражается флективно) имеются некоторые основания рассматривать «будущее время» как отчасти модальное явление.

7.5.2. НАКЛОНЕНИЕ

Наклонение, подобно времени, часто выражается посредством словоизменения глагола или путем присоединения к нему модифицирующих «вспомогательных» глаголов. Лучше всего определять эту категорию через отношение к классу «немаркированных» предложений, которые выражают простую констатацию фактов, без уточнения отношения говорящего к содержанию высказывания. Простые повествовательные предложения этого типа, строго говоря, лишены модальности («не маркированы» по категории наклонения). Если, однако, в некотором языке имеется набор из одного или более грамматических средств, «маркирующих» предложения в соответствии с оценкой говорящим фактического статуса того, о чем он говорит (в плане эмфатической уверенности, неуверенности или сомнений и т. д.), то в этом случае определенное наклонение обычно приписывается (как бы для порядка) и «немаркированным» предложениям; это «немаркированное» наклонение называют традиционным термином изъявительное наклонение (соответственно — повествовательное предложение).

По характеру своей модальности среди всех предложений особняком стоят два класса. Первый из них — это повелительные предложения, которые вообще не содержат утверждений, а выражают приказ или предписание (Come here! 'Иди сюда!', Put your coat on! 'Надень пальто!' и т.д.). Так как приказы и предписания обычно отдаются непосредственно слушающему, то, так сказать, «ядро» класса повелительных предложений ассоциируется со «вторым лицом»; весьма примечателен тот факт, что в очень многих языках, обладающих словоизменением глагола по лицу, числу, времени, наклонению и т. д. (включая индоевропейские языки), форма глагола, употребляемая в повелительных предложениях «второго лица единственного числа», не имеет окончаний, которые выражали бы все упомянутые категории (то есть эта форма тождественна основе). Из этого факта многие лингвисты делают вывод, что наиболее «элементарной» функцией языка является выражение приказов, а не утверждений. Поскольку смысл слова «элементарный» (basic) остается неясным, мы этот вопрос обсуждать не будем. Во всяком случае, выражение приказов и утверждений не поддается строгому разграничению. Предложение I want you to come here 'Я хочу, чтобы Вы пришли сюда' обычно относят к повествовательным предложениям; и тем не менее соответствующее высказывание, произнесенное в подходящем контексте, воспринимается как приказ, выражающий не менее властное или безапелляционное повеление, чем фраза Come here! 'Иди сюда!'.

Вопросительные предложения тоже противостоят повествовательным благодаря своей модальности. Традиционная грамматика не рассматривает их как модальные, потому что в большинстве языков (включая латинский, греческий, английский) синтаксическое противопоставление повествовательных и вопросительных предложений связано не с различиями в глагольном словоизменении или в выборе какого-то вспомогательного глагола, а с использованием различных вопросительных частиц или местоимений, с различиями в порядке слов или в интонации, которые выступают в сочетании с «изъявительным наклонением». Лингвисты обычно не говорят о «вопросительном наклонении», за исключением тех языков, где вопросы отличаются от «немаркированных» в плане модальности предложений с помощью синтаксических средств того же типа, который характерен для других, «маркированных» в плане модальности предложений. Но с более общей точки зрения совершенно ясно, что вопросительные предложения модальны, и им можно приписывать дополнительные модальные признаки, указывающие на те или иные ожидания говорящего. Например, в описаниях латинского языка обычно выделяются три вида вопросов типа «да» — «нет»: (i) «открытые» вопросы (в которых нет указаний на то, ожидает ли говорящий ответа «да» или «нет»), имеющие суффикс -ne; (ii) вопросы, в которых ожидается ответ «да», вводимые частицей nonne; и (iii) вопросы, в которых ожидается ответ «нет», вводимые частицей num. Похожее противопоставление мы находим в английском языке между «открытым» вопросом типа Is he here? Юн здесь?', с одной стороны, и вопросами He's here, isn't he? 'Он здесь, не так ли?' или Не isn't here, is he? 'Его здесь нет, не так ли?', с другой стороны (под вопросом типа «да» — «нет» имеется в виду не такой вопрос, на который должен последовать ответ «да» или «нет», а такой вопрос, на который можно получить подобный ответ. Например, вопросом типа «да» — «нет» является предложение Did John come? 'Джон пришел?', но не предложение Who came? 'Кто пришел?').