Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

Иванушка болезненно сморщился и поджал губы.

— Время-то идет. И если мы провозимся здесь с их туманом и опоздаем туда, куда не должны опаздывать… — не теряясь, нанесла еще один удар в открывшуюся и застывшую в нерешительности цель царевна.

Лукоморец вздохнул, раздираемый сомнениями и альтернативами…

— А если еще, спаси-упаси, с тобой в этом тумане что случится, то вся наша экспедиция и вовсе теряет смысл, — коварно полуприкрыв блеснувшие радостью глаза, озабоченно нахмурилась Серафима.

Иванушка снова вздохнул, сжал решительно кулаки и твердо кивнул.

— Да, Сеня. Ты права, как всегда. И я даже понял, к чему ты клонишь, и соглашусь с тобой. Думаю, что идти на рекогносцировку местности прямо сейчас, не откладывая, а быть при этом очень осторожным — весьма здравая мысль.

Серафима со стоном закатила глаза и шумно выдохнула.

Правящая верхушка Багинота оживлено встрепенулась и заулыбалась.

Хозяин двора недоверчиво покачал котелком.

Музыканты у стойки нестройно, но с апломбом грянули национальный гимн (Слова, естественно, Бруно Багинотского, музыка — его же), прислуга, со слезами на глазах, радостно подхватила:

Что такое Багинот —

Знает каждый идиот:

Глупый рыцарь, плут-купец,

Принцесса-истеричка.

Кто с деньгами к нам придет,

Тот без денег уползет,

И по зернышку клюет

Птичка-невеличка…

Не дослушав откровенное, но искреннее восхваление багинотцев добродетелей своей маленькой родины, с покорностью судьбе, подсунувшей ей такого мужа, царевна проговорила:

— Хорошо, уговорил. Идем сейчас. Вот только зажуем обед из трех блюд с компотом, и…

— Сеня! Но ты не можешь идти со мной!..

— Да? — невинно округлила глаза царевна. — И кто же мне помешает?

При всех своих прочих недостатках, дураком Иван не был, и знал, когда проиграл, еще не начиная кон.

Это был один из таких случаев.

— И тут ты права, Сеня. Не родился еще такой витязь на Белом Свете, — нежно улыбнулся ей супруг и пошел к ближайшему столу.

— Мастер Карл!.. — манерно щелкнул тонкими ухоженными пальцами король. — Постарайтесь!

— За счет заведения, или за счет казны, вы уж сами разберетесь, я полагаю? — сладенько проворковала его величеству Серафима и, не дожидаясь реакции Августа, жестом подозвала из угла рябого коренастого слугу.

Достав из его кудрявой шевелюры несколько травинок сена, она с видом гурмана понюхала их, пожевала, и удовлетворенно кивнула.

— Нашим лошадям вот такого же, с гарниром из овса, и побольше. И побыстрее. Мастер Карл приплюсует к обеду. На четырех персон.

— На четырех персон?! Это возмутительно!.. — вытаращил глаза хозяин.

— На четырех персон?! Это то, что надо!

Дверь снова театрально распахнулась, впечатав медную скобу в беленую стену, и в зал, потирая ручки и облизываясь, бодро ввалился Адалет, едва заметный на фоне приотставшего на полшага громадного отряга.

— Мне двойную порцию! Всего! — тут же сориентировавшись на местности, выронил пустой кошелек и прогрохотал тот, радостно потирая руки. — Начнем с курицы с рожками!

— Может, тебе еще говядину в перьях, как сказал Бруно Багинотский? — язвительно скрестил руки на груди мастер Карл, уловив бдительным оком безжизненную форму потерянного предмета кожгалантереи, скончавшегося явно от недосыпания.

Король и министр настороженно переглянулись.

— Это еще кто?

— Это с нами, — вальяжно махнула рукой Сенька.

— Еще два царевича? — ехидно прищурился министр.

— Нет.

— Ну, слава тебе, слава…

— Один отряжский конунг, и один маг.

— Боевой маг, — оживленно втягивая носом ароматы кухни, привычно-ворчливо поправил Адалет рассчитывавшую именно на это царевну.

Король звучно сглотнул, прочищая пересохшее вдруг горло для произнесения сдавленного «Гхм».

Первый министр попятился и плюхнулся задом на ударившую его под коленки скамейку.

Котелок мастера Карла звонко покатился по каменному полу.

— И… — наконец, выдавил король, — они тоже… пойдут с вами?..

— Кто тоже пойдет с кем? — сходу взял гиперпотама за рога отряг.

— Ты только не падай, Олаф, и ты, твое премудрие, но мы сейчас вам всё объясним…

Когда лукоморцы закончили свою часть истории (А заодно успокоили Адалета, убедив его, что в Гвент они успевают согласно расписанию, и Олафа, уговорив, что прежде, чем бежать с топором наперевес на врага, надо хотя бы узнать, в какую сторону бежать и кто у нас сегодня враг), слово, под рагу из овощей и баранины, взял Август Второй.

До недавних пор всё было ладно в Багинотском королевстве. Обозы, гурты скота и толпы путников, пеших и конных, сновали бесконечной чередой из Среднего Забугорья в Западное и наоборот, принося по дороге скромному государству и оставляя в его гостиницах, мастерских, кузнях и домах развлечений горы золота, серебра и медяков. Отделившийся сто тринадцать лет назад от Лотрании Багинот процветал, наслаждаясь всеми привилегиями единственного места отдыха на единственном коротком пути через обширные неприступные горы, перегородившие изрядную часть Северного Забугорья. Жизнь в Багиноте текла гладко, славно и плавно… вплоть до недавнего времени.

С месяц назад на западе, где-то в горах, произошло землетрясение. В западной части долины оно ощутилось как небольшие толчки, повалившие кое-где заборы и глинобитные стены молочных ферм и птичников. Население слегка испугалось, но больше удивилось, так как подобного природного явления не случалось в здешних местах уже лет сто.

Утром следующего же дня рабочие направились в горы, чтобы посмотреть, не произошли ли обвалы, не надо ли где расчистить дорогу. Вернулись они через четыре дня к вечеру, сообщив, что катаклизм путь притока финансового благополучия их страны почти не затронул, и что после их профессионального вмешательства дорога вновь свободна.

И верно.

На следующий день до обеда поток путников из Западного Забугорья в Лотранию полился, как обычно.

Потом поредел.

Потом иссяк.

Последние люди, зябко поеживаясь и нервно оглядываясь, в один голос твердили о каком-то странном холодном тумане, спустившемся откуда ни возьмись прямо на дорогу.

После этого стали возвращаться назад путешественники, следовавшие из Лотрании на запад, и рассказы их звучали еще страннее и жутче. Будто туман этот — плотный и белый, как парное молоко — разросся, разлился и окутал всю дорогу, и веет от него то ли болотной сыростью, то ли склепом. Те же, кто решился путь продолжить, канули в стене того тумана безвозвратно.