Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

— Да не может такого быть, господин первый министр, — недоверчиво качнул лысой головой владелец двора. — Всё равно кто-нибудь наверняка еще объявится…

— Да если кто-то и объявится!.. — с отвращением фыркнул худой.

Пена из кружки мгновенно взлетела, облепив ему подбородок и нос, но он, лишь гневно мазнул рукавом по лицу и, не останавливаясь, продолжил:

— На то, что он справится, я и ореха гнилого не поставлю против твоего постоялого двора!..

— Я поставлю наших коней против вашего угольного сарая.

Зал замер.

Все двадцать человек как один уставились на распахнувшуюся дверь.

Вернее, на того, кто в нее вошел.

Первым очнулся министр.

— Н-необычное п-предложение, — осторожно проговорил узколицый.

— Извините? — не понял Иванушка.

— Я хочу сказать… что ставить коней против угольного сарая… оригинальное предложение.

Ощущая всей кожей, что вдруг и сразу он отчего-то стал фокусом напряженного внимания всех присутствующих, Иван смутился.

— Ну… если вы против… я могу…

— Нет!

— Что ты!

— Никто из нас не против!

— Мы все за!

— Мужики, не верю своим глазам!..

— И ушам тоже!

— И бабы!..

— И тоже не верю!..

— Он решился!

— Решился!..

— Постой, постой! Значит, ты совершенно точно уверен, что, хочешь сделать это?

Очкастый приподнялся, опираясь на мокрую от пролитого пива столешницу, вывернул шею как недоверчивый гусь, и попытался в душной полутьме заглянуть вошедшему если не в душу, то хотя бы в глаза.

— Н-ну да, — захлопал белесыми ресницами сбитый с толку лукоморец. — А что в этом особенного? Но если кто-то должен приехать за углем, или в вашей стране местные традиции имеют что-то против…

— Нет, ни в коем случае!!!

Очкастый выскочил из-за стола и, маневрируя между повскакивавшими с мест слугами, собаками и табуретками, подбежал к Иванушке с таким видом, словно вдруг признал в нем потерянного во младенчестве единственного сына.

— Держи мою руку!

Недоумевая по поводу странных и запутанных обычаев Багинота, по поводу того, когда это за сто тринадцать лет они успели так постраннеть и запутаться, и, заодно, по поводу того, не проще ли было бы потратить лишнюю пару кронеров и воспользоваться конюшней, лукоморец послушно сжал предложенные пальцы тощего носатого аборигена в своих.

— Карл, разбивай! — сияя как новый самовар, обернулся тот в поисках толстощекого собутыльника.

Но того искать было не надо: возбуждено потирая пухлые ладони, он уже стоял наготове за его спиной.

— При свидетелях, как подобает по законам славного Багинота, разбиваю я ваши руки, и да будет слово твое, о чужеземец, крепко, как скалы нашей страны, и только смерть теперь может остановить тебя!

Взмах руки — и ладонь толстяка обрушилась ребром на подставленное ей рукопожатие.

— Клятва твоя, чужестранец, с этого мгновения вступила в силу, — торжественно надувшись, объявил толстяк. — И да поможет тебе в этом опасном деле провидение.

— Да ладно, не надо провидение, я сам справлюсь, — подозрительно косясь на беспричинно перевозбудившихся аборигенов, пробормотал царевич. — Если, конечно, вы мне объясните, чем ваш угольный сарай так опасен.

— Сарай?

— Угольный сарай?

— Мальчик, какой сарай!

— Разве ты не понял?

— Ты только что согласился сразиться с туманом-людоедом!

Челюсть Иванушки отпала.

— С кем?.. С чем?..

— С туманом-людоедом, парень!

— С людоедящим туманом, то бишь!

— И, обращаясь к королю, надо добавлять «ваше величество»!

— …Какое к бабаю якорному «величество»!!! Я сама — без пяти минут величество! И нечего мне тут вашим величеством в нос тыкать! Да у нас самый захудалый помещик имеет больше земли, чем вам всем вместе взятым за все десять минут вашей истории снилось!!!

— Да? — обиженно оттопырил нижнюю губу король Август Второй и на всякий случай отступил на шаг от разъяренно напирающей — руки в боки — Сеньки. — И какой такой огромной державы вы соизволите быть «без пяти минут»?

— Да будет вам известно, что перед вами — ни кто иные, как ее высочество лукоморская царевна Серафима Лесогорская с супругом своим Иваном Лукоморским, младшим братом царя Лукоморья Василия Двенадцатого! — объявила себя и Иванушку Сенька так, что все присутствующие непроизвольно захлопнули рты, вытянулись в струнку и прижали руки по швам. — Так что, ни в какой ваш дурацкий туман мы лезть не собираемся, потому дел у нас и без того по горло, а клятва вообще получена была обманом!

— Вы слова-то выбирайте, ваше высочество, — спохватился, торопливо встал по стойке «вольно» и состроил оскорбленную гримасу министр. — Не обманом, а военной хитростью. И исключительно по причине отчаянного положения вверенного нам государства.

— Вы могли бы просто попросить, — с укоризной проговорил Иванушка.

— И вы бы, конечно, тут же бы согласились! — язвительно хмыкнул министр.

— Да, — без затей ответил Иван.

Правящая элита Багинота потеряла дар речи.

Но с царевной такого конфуза не случилось, поэтому она продолжила наступление, должное завершиться полным моральным разгромом противника и освобождением ее разлюбезного муженька от данных в беспризорном состоянии обещаний.

— Но, поскольку воспользоваться нашей доброй волей вы не захотели, — с демонстративным сожалением повела она плечами и скрестила руки на груди, — то вопрос о нашем согласии является чисто академическим. А посему дозвольте откланяться. Неприятно было познакомиться.

Неизвестно, что собирались сказать про это его величество и его верный министр, какие примеры привести, какие прецеденты притянуть за уши и какие законы и обычаи на ходу изобрести, но их опередил другой человек.

Сам Иван.

— Сень, извини, конечно, но мы никуда не едем. В смысле, едем, конечно, но не сейчас. Попозже. Когда разберемся, что за туман тут завелся.

Взгляд царевны из торжествующего медленно превратился в обреченный, словно костер догорел.

Она знала, когда ее муженьком можно было крутить и вертеть, как куклой на веревочках, и когда спорить с ним было так же бесполезно, как с багинотским туманом-людоедом.

И это, невооруженным разумом было понятно, был один из таких случаев.

Но побороться с этим стоило.

Бороться стоит всегда, сказал Бруно Багинотский. И, помолчав, добавил: «Если стоит не слишком дорого».

— Вань, туман-людоед — это, конечно, очень забавно, в «Приключениях лукоморских витязей» такого, наверное, даже близко не было, потому что это надо больным на всю голову быть, чтоб такое специально придумать… Но ты не забыл часом, что мы вообще тут делаем? — сделав вид, будто сдалась и согласилась, невинно полюбопытствовала она.