Истории пестрых народов Урала и Зауралья. В поисках связующих нитей. 140-летию П. П. Бажова посвящается - Михаил Прокопьевич Ермаков

умирал – выгружали и ехали дальше. Как-то утром принесли ведро селёдки на весь вагон. Отец сказал: «Не ешьте селёдку. К вечеру без воды вы помрёте». Но, все жрать хотят. Те, кто поел, смертельно хотели пить. Только вечером принесли ведро воды.

Владимир Майер, старший брат Виктора добавляет: «Когда родителей и других немцев везли в Палауз (село в Сысольском районе), местным сказали, что сейчас кулаков привезут. И эти местные – коми – начали кидать камнями в ссыльных с криками «Кулакъяс!». Позже отношение к ним изменилось, когда коми увидели, что немцы – работящий народ, трудится с рассвета до заката.

Рис. 11.1. Семья Майеров. Фото 1930-х гг. Фото автора: Марии Майер, 2018 г.

Рис. 11.2. Виктор Майер, сын родителей Майеров Фото автора: Марии Майер, 2018 г.

До Палауза немцев привезли на баржах, а после они шли пешком по визирке (узкая просека в лесу, примеч. – Е. М.)) до будущего своего посёлка Воквад. Шли пешком вдоль реки порядка 35 километров – голодные, больные, старые, молодые, беременные, дети».

О ВЫЖИВАНИИ. Виктор вспоминает: «В первое время больше половины померли. Когда строений ещё не было, грелись у костра: снег разгребли, огонь сделали. А потом привезли железную печь, все к ней прижимались. Один хохол никого к печке не подпускал. Отец кричал всем: «Неужели вы этого хохла боитесь?!». И, ярый, он запрыгнул на него и поборол. Отец поддерживал температуру в печке, были угли. Спали на ветках.

Тогда все были с маленькими детьми. Мать на себе – под грудями – сушила пеленки старшего брата. Там она себе геморрой заработала на всю жизнь. В нашей семье было 17 детей, все умерли, но не от голода, от болезней. Выжили сильнейшие. Нас осталось четверо: Егор и Эльвира живут в Германии. Я и жена Ирма – в России (см. рис. 11.3).

Рис. 11.3. Виктор с женой Ирмой. Фото автора: Марии Майер, 2018 г.

У кого еда была – тот ел. Никто ничего никому не давал. Люди дохли, как мухи. Если бы не отец, то мы бы не выжили. У него было 39 золотых монет, их он обменивал на скот и мясо. Чтобы нас прокормить, он рисковал быть забитым до полусмерти. Во время работы он уходил в посёлки. Во время переклички товарищи пародировали его голос, что якобы Майер тут. Бригадиру он давал мясо за то, что его покрывали.

Как-то раз он пешком ходил до Визинги более 50 километров. Там на золото обменял лошадь. Лошадь привезли, ободрали, стали разделывать. Тут пришла женщина и плачет: «Дети умирают. Дай мяса!». В сторону выкинули конский член. Она его схватила и побежала варить. Отец её догнал и отобрал. Такое есть нельзя. Он крикнул на всё селение, чтобы этой немке дали четыре килограмма мяса. Помню, мать пекла нам вытирки (маленькие кусочки картофеля, оставшиеся после его натирания на тёрке). Крахмал сдавали, а вытирки собирали в кучу, добавляли молоко и пекли оладьи. На зиму мать замораживала выжимки в колобки. Жевали мы их, как можно дольше, и проглатывали. Весной, как только появится трава, мы её секли, варили, толкли. И этим нас мать кормила. За счёт матери мы жили, когда отца отправили на зону.

Сосед украл трос и свалил всё на отца. Комендант говорит отцу: «Вот твое личное дело – красным подчеркнуто чёрное. Я должен тебя выкинуть в яму и заморить голодом». Отец говорит: «Кидай, я всё равно не выживу с вашей едой!» Пока отец находился в яме до отправки на зону в п. Зимки Коми АССР (см. рис. 11.4), его подкармливала повариха с Воквада. Она его хоть как-то поддерживала. Потом мы собрали отцу посылку, и его увезли. Отсидел он почти десять лет. Его отпустили на полгода раньше за хорошую работу. Отец выполнял 150 % от нормы».

Владимир Безбородов, который служил в/ч 6592 с 1968–1970 годы, пишет: «Михаил, посёлок Вожаель – первый лагерный пункт Усть-Вымьла-га. Стоит на высоком песчаном берегу красавицы Весляны. Старейший лагерный посёлок – «Пасть дракона». Раскулаченные крестьяне, сосланные туда чуть ли не с Дона первыми обживали дикие места. С 1929–1930 года жили в землянках, вырытых в береговом песке, и выложенными внутри брёвнышками. Потом их облюбовал ГУЛАГ, а раскулаченных переселенцев наняли в обслугу. Здесь отбывали свой срок Екатерина Ивановна Калинина, жена всесоюзного старосты, писатель Лев Разгон и т. д. С 1941 года пригнали немцев с Поволжья и других мест.

В этом посёлке я проходил карантин, потом перевели служить в посёлок Зимка. Многое знаю от местных жителей этого лагеря. Это зона «строгого режима» (см. рис. 11.4). В основном заключённые работали на лесоповале. Был объект ЦАРМ (центральные авторемонтные мастерские). Ремонтировали автомобили (в основном автобусы). Ещё объект Ширпотреб: мастерили карнизы для квартир и ещё всякую мелочь (подробности меня не интересовали). Сидели заключенные в 1970-х гг. из

Москвы и Ленинграда, в основном по 3 и более судимости. Процентов 50 за убийства.

Вверх по течению реки Весляна через каждые 10 км были другие зоны. Если честно, то я служил не в зоне, а в охране зон и сопровождении заключённых. Войска назывались ВВКОМООП (внутренние войска конвойной охраны Министерства охраны общественного порядка). Мне, кажется, немцев уже не было в годы моей службы, а может, и были, нас солдат, это не интересовало. Мы дни считали, когда покинем это проклятое место. Зимой страшные холода, а летом гнус и комары. На фото (см. рис. 10.4), где «зона» – это весь посёлок, мы были сами, как заключённые. Правда, природа там очень красивая (особенно осенью). С нашей зоны побегов не было за два года моей службы. Да и куда там бежать, сплошные болота и топи. Дорог практически нет (лежнёвки). Кое-где были побеги, но безрезультатные. Поезд Москва – Воркута была набита переодетыми солдатами и офицерами, там мышь не пробежит».

О каторжном труде. Владимир Майер рассказывает: «Отцу было 19 лет, когда их сослали. Один из его братьев – Давыд – сбежал и скрывался до 1953 года. А отец и дядя Егор жили в Вокваде и пахали. На барже они сплавляли лес до Усть-Сысольска, а потом шли пешком из города до Воквада порядка 200 километров. С собой немного еды, вода – из реки. Матери тогда было 14 лет, совсем была юная. Она наравне с взрослыми работала на лесоповале. Там они корчевали, валили лес, везли по делянке на лошадях. Она видела, как