Истории пестрых народов Урала и Зауралья. В поисках связующих нитей. 140-летию П. П. Бажова посвящается - Михаил Прокопьевич Ермаков

привозили арестованных (бывших кулаков, белогвардейцев и др.) из районов, составляли на них списки, находили наиболее активных, обманным путем уговаривали их дать показания о наличии якобы повстанческой организации, а затем в показания включали фамилии арестованных, как участников этой организации.

Следователи писали протоколы по указанию сотрудников УМГБ, возглавлявшими следственную группу, от них и получали списки на лиц, кого включить участником организации. (Журнал «Архивы Урала» N 1, 1995 г., стр. 61 И Объяснение бывшего сотрудника УМГБ по Свердловской области 9 февраля 1956 г.).

С 30 июля 1937 г. проектом НКВД было решено начать «операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников». Все репрессированные кулаки разбивались на 2 категории: а) наиболее враждебные – немедленный арест и по рассмотрению дел на «тройках» – расстрел; б) все остальные – арест и заключение в лагеря на срок от 8-10 лет, наиболее злостных из них – заключение на те же сроки, в тюрьму. («История России, 1917–1940 гг. Хрестоматия», Екатеринбург, 1993, стр. 296).

И опять план! Согласно представленным учётным данным начальником областного управления НКВД было утверждено количество подлежащих репрессии по Свердловской области по 1 категории – 4000 человек; по 2 категории – 6000 человек. Всего – 10000 человек (там же, стр. 297).

Все семьи лиц, репрессированных по 1 и 2 категории, были взяты на учёт, и за ними устанавливалось систематическое наблюдение. Проект был утверждён и решено «операцию начать 5 августа 1937 г. и закончить в 4-месячный срок, отпустить из резервного фонда СНК (правительства) на оперативные расходы, связанные с проведением операции 75 млн. рублей» (там же, стр. 299).

Но массовые репрессии в Таборинском районе начались ещё в феврале 1937 года. 10 февраля были арестованы спецпереселенцы т. п. Чебоксары, д. Озерки, т. п. Е.-Юрты, д. Ефимовск, д. Эхталь, д. Кузнецово, д. Городок, в д. Пальмино, с. Таборы, д. Черепково, д. Томоль, п. Шамотайловский, д. Фунтусово, п. Чёш, Чунь-Чёш, д. Павинск, д. Унже-Павинск, д. Тангупск, д. Александровск и из других поселений – многие жители расстреляны или посажены от 3 до 10 лет.

Е.Н. Жданович пишет: «Навсегда исчезли в п. Чебоксары фамилии спецпереселенцев: Аксаковы, Бабицкие, Бобрович, Гарьковые, Казанцевы, Капустины, Козловские, Кремец, Крыловы, Лиходиевские, Малых, Пашковы, Петрович, Петровские, Пилецкие, Политанские, Пудяковы, Синявские, Сухотские, Татур, Тишкевич, Тишковы, Федоренчик, Шидловские, Щигальсите. В п. Е-Юрты: Бейкман, Говорковские, Кунцевич, Пухальские, Пятницкие, Язвинские».

В предвоенные годы в Таборах и в п. Посолке на берегу речки Сарьянка в 1937 году были открыты первые лагерные пункты, позже лагеря организовали в п. Ахконге, Ярках, Керчеле, Маткуле, п. Озерки, Чунь-Чёше, Сарьянке, Шевье, Восточном, д. Новоселово, Ушье, Дубровино, Куренево, п. Новая (подкомандировка) около д. Оверино, Нюксе, д. Якшино-Заречном.

В Маткул, Керчель, Ярки и Акхонгу летом можно было попасть по рекам Тавде и Чёрной. А зимой этапы и снабжение шло только через Александровск, Чебоксары и далее до Маткула через болото. Всё это было владением Тавдинлага. В Тавде находилось управление лагерями (см. ниже, примеч. – Е. М.).

Е.Н. Жданович пишет: «На ночь этап определяли в п. Александровский, или в п. Чебоксарского клуба. Иногда, даже зимой, заключённым удавалось убежать. Но побег не был долгим. Ловили. Рано утром, когда мы шли в школу, заключённые в черной одежде угрюмо, молча шли по улице. А рядом собаки-овчарки и охрана с автоматами. Страшно было смотреть на этап в 150–200 человек. Черная лента людей и только лай овчарок. Правда, из дворов мы старались не высовываться, боялись собак и солдат.

Летом мы видели в Александровске как поймали бежавшего откуда-то заключённого. Его связали и оставили днем до вечера, затем и на всю ночь раздетого до пояса на комарах. Тучами они впились в него. А он даже не кричал, а только сжав зубы, мычал. Подходить к нему не разрешали. А зимой шли обозы с продуктами: на лошадях, быках везли муку, крупу, сахар, красную соленую рыбу. Мы тогда впервые её попробовали – кто-то дал. Но самым экзотическим в этом обозе был верблюд. Им управлял малорослый, спокойный и очень терпеливый расконвоированный заключённый по фамилии Пилюгин. Солдаты НКВД, сопровождавшие обоз, смеясь, говорили, что он профессор, вот ему и дали в управление верблюда, как бы в насмешку. Сам он о себе не рассказывал.

Года два назад (2011 г., примеч. – Е. М.) по радио услышала о профессоре Пилюгине из Ленинграда (С.-Петербурга). В его честь назвали там улицу. Не он ли? Всё в этом мире было! А парикмахером, говорили, в Таборах после освобождения работал генерал».

В сентябре 1937 года все районные газеты Свердловской области были заполнены «сенсационным» сообщением о врагах народа в Таборинском районе: «Справедливый приговор», «Стереть с лица земли врагов колхозного строя», «Требуем от Военного трибунала всех бандитов из шайки правых в Таборинском районе расстрелять», «Жалкая кучка врагов народа поймана с поличным».

В газетных публикациях нет материалов о допросе фамилий свидетелей, хотя конкретно указываются некоторые из них, кто «сумел разобраться в хитросплетённой вражеской паутине, и помогли вывести бандитов на чистую воду».

А «паутины» и не было. Была зависть, недоброжелательство, месть тех, кто оклеветал ни в чём не повинных людей, была компанейщина.

В д. Ермаково жила семья манси (вогулов) по фамилии Поздеевы. Мне моя мама рассказывала, что был парень Володя Поздеев, очень музыкален, на ходу подбирал мелодию на гармошке, сочинял частушки. Пел и играл на танцах и вечерках. Вот, за одну свою частушку в 1937 году и поплатился: «Всю пшеницу за границу, а картошку на вино. Бедному колхознику – газеты, да кино!» Кто-то сделал ночью донос в Таборы, утром приехали сотрудники НКВД. С тех пор, больше этого парня в деревне не видели! Родственники манси (вогулов) в деревне Ермаково остались, жили в своём доме, с одним из их сыновей Ваней я учился в начальной школе.

Е. Н. Жданович пишет: «Многие, кого осудили «тройки», отбывали наказание в тавдинских лагерях. Люди о них знали. Я помню рассказ о том, что будто бы в лагере в Тавде отбывала срок певица Лидия Русланова. Ходила легенда, а может, правда, что на приказ спеть на концерте в лагере она ответила: «В клетке птичка не поет!» Действительно же она отбывала свой срок после суда в женском Тайшетском «Озерлаге», п. Изыкан, Иркутской обл., в самом Тайшете, а освобождалась из Владимирской тюрьмы, где сидела с Зоей Федоровой.

10.4. Какие трудности ждали осуждённых женщин в ГУЛАГе?

Женщин в исправительных лагерях было меньше, чем мужчин. В основном это были жёны, сёстры и дочери «врагов народа». Однако, были и «залётные», которые