Война в раю - Стивен Рэй Лоухед

на кристаллах в стенах. Я коснулся кончиками пальцев стены туннеля и обнаружил, что она теплая. Это что же, мы приближаемся к расплавленному ядру земли? И продолжаем спускаться?

Неожиданно туннель закончился куполообразной камерой. Казалось, она выдолблена в огромном кристалле. Свет факела отражался и усиливался множеством граней. Сразу стало очень светло. После темноты света оказалось слишком много, поэтому я не сразу разглядел груду камней в центре комнаты. Тегид дернул меня за руку и молча кивнул на холм.

Мы подошли ближе. Тегид поднес факел, и я понял, что из-под груды камней высовывается человеческая рука. Плоть сморщилась, кости просвечивали сквозь бледную кожу.

— Мы нашли могилу Фантарха, — сказал Тегид сдавленным шепотом.

«Холодный камень покрывает его». Бенфейт права: Фантарх мертв. И наши надежды мертвы. Все труды оказались напрасны.

Глава 34. МЕСТО ЗА ПРЕДЕЛАМИ

— Его убили, — сказал Тегид глухим голосом. — Песнь смолкла. Ее не восстановить. — Бард выглядел усталым и сдавшимся. — Нам здесь больше делать нечего.

Он повернулся, намереваясь уходить, но я все еще стоял, глядя на безжизненную руку, протянутую к нам из каменного надгробья.

Тегид уже направился в туннель, чтобы начать долгий путь обратно в верхний зал. Мне нужно бы пойти за ним, но ноги не желали идти. Мы нашли Фантарха. Да, но кто-то другой нашел его раньше. Его убили и похоронили в Domhain Dorcha, месте за пределами Сердца Душ. Но мы уже так далеко зашли… и ведь у нас действительно важное дело. Я должен увидеть тело. Пока у меня были только слова Тегида.

— Ты идешь? — нетерпеливо спросил бард.

— Нет, задержусь. Я должен увидеть тело собственными глазами. До тех пор не поверю, что он мертв.

— Да что ты задумал! — вскричал он. — Нечего тут больше смотреть. Это конец.

— Я не уйду, пока не увижу, — тихо, но непреклонно сказал я. — Уходи, если хочешь, но я должен задержаться.

— Идиот! — гневно взревел он. — Я же тебе сказал: мы зря пришли!

Я не винил Тегида за эту вспышку. Ведь это я его уговорил, вселил в него надежду, а теперь эта последнюю, драгоценную надежду у него отняли. Чего мы добились? Он ведь и так говорил, что Фантарх мертв, и теперь нет возможности избежать гибели для всего Альбиона.

— Тегид, пожалуйста, — сказал я, — мы столько прошли…

Губы барда сжались в твердую прямую линию, но я видел, что он не оставит меня. Я подошел к могильнику и начал перекладывать камни. Тегид некоторое время наблюдал за мной, а когда понял, что я намерен раскопать весь курган, сдался и пришел мне на помощь. Пристроив факел между двумя камнями, мы начали осторожно оттаскивать камни.

Мы работали молча, и вскоре показался кусок грязной белой ткани. Я сдвинул еще несколько камней и увидел серую смятую руку. Мы продолжали снимать камни, пока тело не оказалось полностью на виду, а затем отошли назад, чтобы посмотреть на результат наших трудов.

Тело Фантарха выглядело именно так, как и должно выглядеть тело человека, прожившего бесчисленные годы. Мертвец был одет в белое с поясом из плетеного золота. На шее — широкое плоское кольцо, прикрывавшее верхнюю часть груди. В правой руке зажат церемониальный нож из блестящего черного камня; золотой жезл лежит на сгибе локтя. А вот левая рука пуста и ноги босы.

Мерцающий свет факела придавал лицу покойника вид живого, если бы не запавшие глаза и щеки. Благородная голова, хотя и разбитая камнями, седые волосы и ястребиный нос, сильный подбородок и решительная челюсть, заросшая белой бородой, — облик пророка. Даже после смерти Фантарх сохранил достоинство, даже теперь вид его внушал почтение, а что уж говорить о том, когда он был жив!

Тело давно лежало в камнях, но ни малейшего признака тления я не видел. Казалось, он спит, и стоит лишь коснуться его щеки, как он проснется. Я и коснулся, но плоть была деревянной и холодной. Я отдернул руку, как будто коснулся горячего железа.

До этого момента я, кажется, воображал, что Фантарх как-то еще поживет немного, чтобы помочь нам, но теперь убедился: Тегид прав.

Все это время бард молчал. Он просто скорбно смотрел на изломанное тело перед собой. Взглянув в последний раз на покойника, он повернулся и пошел к туннелю, взяв с собой факел.

Когда свет факела исчез, меня охватило отчаяние, такое черное и безнадежное, что я упал на колени перед могильным холмом. Я чувствовал себя обманутым и оскорбленным. Если бы я только был быстрее, подумал я, и умнее. Щеки мои горели от стыда и гнева на собственную лень и глупость. Но нет. Фантарха убили задолго до того, как я решил его искать, до того, как Нудд уничтожил Сихарт. Ночь, когда мы встретились с Цитраулом, была ночью смерти Фантарха.

Значит, мы были обречены с самого начала; еще до того, как вышли к Финдаргаду. Все предрешено. Тегид прав — нам здесь нечего делать, а я — дурак. У нас не было шансов.

Я ненавидел лорда Нудда, я хотел уничтожить всех коранидов, очистить землю от их мерзкого присутствия. Мне хотелось втоптать их в грязь, превратить в слизь, из которой они возникли. Желание было столь сильным, что требовало выхода. Я двумя руками схватил ближайший камень и поднял над головой. С утробным хеканьем я хватил им о стену так, словно передо мной был сам Повелитель Ужаса.

Камень разбился. Соприкосновение со стеной вызвало сноп искр. И вдруг весь подземный грот взорвался ослепительным светом. А все прочие звуки перекрыл невероятный музыкальный аккорд. Словно умелая рука барда ударила по струнам огромной арфы. Мне показалось, я слышу последний такт удивительной песни, наполнившей сердце трепетом радостного ожидания. Чудесный звук наполнил грот, проникая в каждую трещину, в каждую щель, в каждый темный угол пещеры, многократно отражаясь от граней кристаллов в стенах. И сами кристаллы зажглись ровным светом, словно их подпалил брошенный мной камень.

Звук этого неземного аккорда заполнил всего меня, свет ослепил, и одновременно в мозгу вспыхнула череда ярких образов. Состояние было сродни лишнему рогу золотой медовухи на пиру. Передо мной предстал чудесный мир: живой, полный красоты и изящества; благословенный мир, одетый в зеленый и синий цвета — несравненная зелень травы и деревьев, поросшие лесом склоны холмов; сияющая голубизна ясного неба и движущейся воды;