Война в раю - Стивен Рэй Лоухед

бревна. Я уже проклинал себя. Что ты делаешь? Куда идешь? Кто тебе сказал, что ты способен выбраться наружу? Вы обречены! Глупец, неужто ты думаешь, что можешь сравниться с лордом Нуддом и его коранидами? Сдайся, жалкий человечишка!

Я задумался: не повернуть ли нам назад? Можно же потом вернуться, если и тот проход окажется тупиковым. Или все же пройдем здесь? Я не мог решить, а пока я не был уверен, не мог сделать ни шагу дальше. Только упрямство не давало мне повернуть назад. Неуверенность оказалась болезненнее всех ран, которые я помнил. Но как можно знать наверняка? Я бы так и стоял на перепутье, если бы в это время не очнулся Тегид и не сказал:

— Там свет впереди.

Пока я стоял в тягостных сомнениях, в туннеле действительно посветлело. Неудивительно, что первым это заметил Тегид, до этого шедший за мной в абсолютной темноте. А тут — свет!

Во внешнем мире рассвело. Мы провели под землей всю ночь, а теперь настало утро и света прибавилось. Если бы мы повернули назад, мы бы ничего не заметили. Мне пришло в голову, что приступ сомнения был очередной уловкой лорда Нудда, попыткой сбить нас с пути. Но его труды пропали напрасно. Теперь мы знали, что путь перед нами — единственно верный, и, более того, мы близки к концу дороги. Впрочем, и силы наши были на исходе.

— Мужайся, — сказал я больше самому себе, чем Тегиду, — нам осталось немного.

Однако последний переход оказалось самым трудным. И без того узкий проход стал еще уже, из стен торчали плиты и отдельные камни. Приходилось протискиваться, иногда даже проползать, прижавшись лицами к холодной каменной плите. А с нашей ношей это не так-то просто сделать.

И все же мы двигались вперед, не отрывая глаз от тусклого света. Серое сияние не становилось ярче, но и не тускнело, а слабо светило откуда-то спереди. С разбитыми коленями и кровоточащими локтями мы шли вперед. Только почему-то никак не могли дойти до выхода.

Сапоги давно превратились в намокшие лоскутья кожи; одежда изрядно пострадала от камней; лица в грязи, в поту и в крови. И вот когда мышцы больше не подчинялись, когда ноги, покрытые волдырями, отказались делать еще хоть один шаг, мы дошли до источника света. Проход заканчивался глухой стеной. А свет исходил из вертикальной шахты.

Сверху падали снежинки, мы слышали визг ветра, пролетавшего где-то высоко над нами. Отчаяние подкатило к горлу. Как выяснилось, кому-то до нас его уже пришлось испытать. Когда мы свалили нашу ношу, Тегид указал на снежный холмик рядом.

— Не только нам не повезло, — сказал он. — Человек давно мертв.

Он нагнулся, откинул снег и перевернул закутанное в плащ тело. Под плащом открылось серое, застывшее лицо, широко раскрытые глаза и распахнутый рот. Я сразу узнал его, хотя виделись мы нечасто. Руад, бард принца.

— Как думаешь, он упал? — Задрав голову, я поглядел на шахту.

— Непохоже. — Тегид отвернул полу плаща. На груди бывшего барда чернело давно застывшее пятно. — Тот, кто был с ним, сначала убил его, а потом каким-то образом выбрался наверх. Он не хотел, чтобы кто-то еще знал тайну.

Теперь мы знали, кто убил Фантарха, а еще мы знали, что Руад действовал не в одиночку.

— Откуда они узнали о подземелье?

— Надо спросить у того, кто был с Руадом. — Тегид отвернулся и посмотрел на шахту. — Идем. Больше здесь делать нечего, а мы нужны в другом месте.

Встав под шахту, я сложил руки в замок и подсадил Тегида. Он начал подниматься, упираясь спиной в одну стенку шахты, а ногами в другую, и скоро исчез в белой дымке наверху.

Спустя вечность я услышал, как он зовет меня сверху. Оказывается, я спал. Я продрал глаза и увидел у себя перед носом болтающуюся веревку. Тегид крикнул сверху:

— Привязывай первый тюк! Я его подниму.

Я так и сделал, и первый тюк уплыл наверх. Через некоторое время Тегид снова позвал меня и сбросил веревку. Второй тюк ушел вслед за первым. Пришла моя очередь. Я сделал на веревке петлю, опоясался и полез по шахте. Тегид подхватил меня, и мы оба полежали в снегу, приходя в себя. Было холодно, и ветер пробирал до костей. Но после подземной тьмы и затхлого воздуха подземелья даже пронизывающий холод казался благословением. К тому же холод бодрил, так что мы даже немного оживились.

Мы выбрались наверх из шахты, которая некогда располагалась позади королевского зала. Отсюда было не видать ворота и вал, но мы все-таки прислушались к долетавшим сквозь завывание ветра звукам — все ли в порядке в крепости. Вроде бы ничего необычного. У ворот по-прежнему вопили кораниды. Похоже, мы вернулись вовремя.

Я посмотрел на безнадежно испорченные плащи, в которых мы тащили камни с могилы Фантарха. В тусклом свете солленского дня эти две кучи камней показались мне бессильным оружием против свирепого и безжалостного врага.

Тегида била крупная дрожь. Опершись на мое плечо, он с трудом встал.

— Пойдем, здесь холодно, без плаща недолго и замерзнуть.

Я кое-как заставил работать окоченевшие ноги, а потом подхватил свой узел с камнями.

— Идем, — сказал я, закидывая узел на спину, — сделаем то, ради чего ходили.

Мне казалось, что ноги мои одеревенели, превратились в корни и больше никогда не смогут стронуться с места. Я не думал о холоде, о том, насколько я измучен, о том, что делать, если мой нелепый план провалится. Совсем рядом, в зале ярко горит огонь. Вот этот образ я не хотел отпускать. Чем скорее я избавлюсь от нашего тяжкого груза, тем скорее сяду перед огнем Мелдрона Маура и отдохну… благословенный отдых. А больше меня по-настоящему ничего не волновало. Только теплая чаша в руке, только сухая одежда, только грядущий отдых — ради этого и двигалось мое избитое тело.

Спотыкаясь на каждом шагу, мы пересекли двор и дошли до стены. Воины на валу странно смотрели на нас. В их взглядах застыли недоумение и благоговение. Никто почему-то не сказал ни слова. Меня это удивило, и я крикнул, чтобы они помогли нам поднять камни на стену, но никто так и не сдвинулся с места.

— Что с ними не так? — сердито спросил я Тегида. — Чего они на нас вылупились, почему не помогут? Не слышат, что