Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов

– Хочешь приду?

– Спасибо, я… просто мне нужно немного побыть одному. Все обдумать. Я погуляю и скоро вернусь.

– Хорошо. Мне кажется, Иши тоже нужно побыть одному. Это пройдет. Если мы прилетим через годик, он вернется. Все будет хорошо.

– Он даже не попрощался.

– Попрощался. Через Герби. Не злись на него. Он лишь хотел избежать ситуации, которая была бы неловкой для всех нас. Это не от пренебрежения.

– Я не злюсь. Все в порядке. Просто гуляю.

Мы попрощались, и мой планшет вернулся в карман. Я шел по безмолвной улице и все пытался понять: как он мог так поступить с нами? Со мной? Бросить. Планируя бегство заранее, тщательно скрывать свое намерение. Лишить нас возможности сказать хоть что-то… Бродя среди руин, я надеялся, что он сейчас выйдет из-за угла ближайшего дома. Просто скажет пару слов на прощанье. Объяснится.

Но никто не выходил. Город был мертв и пуст. И с каждым пройденным метром становилось все паршивее на душе.

«Что ты бесишься? – устало спросил Гемелл. – Ты ведь говорил, что неккарец свободен. Отчего же тебя так разозлил его первый свободный поступок?»

– Да не злюсь я!

«Хотелось держать при себе до конца дней, как комнатную собачку? Чтобы он принадлежал только тебе? Дал ответы на все вопросы о неккарской цивилизации?»

– Ничего подобного! Я просто хотел, чтобы он сказал в лицо, объяснил, попрощался. Элементарного человеческого отношения!

«Он не человек».

– Зато я человек! И он знает, как у нас принято. Он знал, как мы отнесемся к его уходу. Как я отнесусь. И в итоге сознательно скрывал, обманывал, планировал… Вот этого я не ожидал от него. И не заслужил!

Я обошел места, в которых мы с Иши снимали ролики. В том числе поднимался до той ниши, где мы сидели. Посетил дом его семьи. Иши здесь не было. Как и трупов, которые я видел в прошлый раз. Все в квартире было выметено, вымыто, очищено и – пусто.

Спустившись, я вышел на Треугольную площадь. Приблизился к пятачку с глиняными фигурами и встал перед полым шаром с дырками. Оглядывая здания, я искал какого-то движения, промелькнувшую тень в окне… Ничего, хотя меня не покидало ощущение, что за мной наблюдают. Так хотелось, чтобы он вышел прямо сейчас! Всего пара слов с его стороны успокоили бы мое сердце. Я ведь не против понять и отпустить… пусть скажет!

Никто не вышел. Впервые мне стало неприятно находиться в неккарском городе.

– Иши! – крикнул я.

Тишина. Да он просто издевается надо мной! Стиснув зубы, я неожиданно для себя ударил ногой по глиняному шару, а затем еще и еще, дробя обломки в пыль.

«Это вот так ты не злишься?»

– Я злюсь! Доволен?

«Нет. Зачем ты разрушил скульптуру? Чтобы наказать его за то, что ушел без твоего разрешения?»

– Чтобы он почувствовал то, что я чувствую сейчас!

«Так это способ передать ему боль? Этим ты решил поделиться на прощание? Такой подарок оставить ему от лучшей части человечества?»

Раздражение погасло, и при виде обломков меня охватил стыд.

Склонившись, я подобрал пару кусков, размышляя, можно ли склеить их обратно. Восстановить. Увы, нельзя. Значительные фрагменты скульптуры просто рассыпались в пыль под ударами.

– Я не лучшая часть человечества. Лира, Келли, все остальные – вот про них я говорил. Не про себя.

С понурой головой я пошел обратно на звездолет. Когда я уходил с него, мне было плохо от того, что сделал Иши, а когда возвращался, было плохо от того, что сделал я сам. Уничтожил то, что он доверил мне. Его единственное произведение искусства. Его связь с прошлым. Даже сейчас, когда пишу эти строки, по-прежнему сгораю от стыда. Как хотелось бы это исправить! Иначе попрощаться с Иши…

Вернувшись на «Отчаянный», я сказал остальным, чтобы сегодня они продолжали обследовать город без меня. А сам пошел к себе в каюту и напился.

Опьянение приглушило эмоции, но не избавило полностью от жгучего чувства, вызванного моим чудовищным поступком. Как я мог пасть так низко?

«Это влияние выбранного тобой преступного пути, – сказал Гемелл. – Почти год жизни с явным презрением к закону не мог не ослабить внутреннюю дисциплину. Это как коррозия и эрозия. Действуют медленно, незаметно, но ведут к неизбежному разрушению».

– Нет! Иши вывел нас из-под действия земных законов. Мы больше не преступники. А Бог и вовсе не запрещал заниматься ксеноархеологией!

«Гробокопательство запрещено канонами Церкви Христовой».

– Мы не гробокопатели, а ученые!

«Ученые не преследуют цели личной наживы. А вы живете с продажи того, что украли у мертвецов. В этом разница между настоящим ксеноархеологом и черным. Когда-то ты видел ее очень четко. И тех, кем вы сейчас стали, презрительно называл падальщиками. Помнишь?»

– А ты помнишь, как сам соблазнял меня пойти по этому пути? Как подталкивал лететь, мол, там столько мертвых цивилизаций, которые можно разграбить!

Впервые за долгое время Гемелл ответил не сразу.

«Помню. Я действовал эгоистично, пытаясь добиться, чтобы ты стал моим транспортом до родной планеты. Тогда я еще был неразборчив в средствах. Часть моей ответственности за то, что с тобой происходит, есть, не отрицаю. Но только часть. Я не заставлял тебя лететь на Фомальгаут, а лишь подталкивал в этом направлении. В то же самое время недосущество подталкивало тебя лететь на Морогоро. Два направления лежали перед тобой. Выбор сделал ты сам. Ну а вступил на путь греха ты еще до встречи со мной».

– А что насчет твоих грехов, проповедник?

«Мы вместе идем по этому пути. Я совершил грех, когда пытался манипулировать тобой, играя на твоих низменных страстях. Так хотелось увидеть родину… И я был наказан за свой грех именно исполнением своего желания. Увидел. И получил рану, которая не заживет никогда. Тебя так раздражают мои реплики, но ты ни разу не задумался о том, почему я их произношу. Неужели просто чтобы тебя позлить? Или удовлетворить свою гордыню поучениями?»

Я отхлебнул из бутылки, прежде чем ответить:

– Вообще-то да, именно так я и думаю!

«Напрасно. В отличие от меня, ты еще не дошел до своего наказания. Ты еще на пути к нему. Я хочу помочь тебе свернуть! Пока не поздно… Если я не смог, так пусть хотя бы ты избежишь горького конца. Но что бы я ни сказал, это не помогает. Ты продолжаешь двигаться в том же направлении. Я чувствую себя таким же бессильным, как и когда находился на аванпосте. Иногда мне кажется, что это тоже часть моего наказания. Я словно