Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов

руин, шел в выбранный утром район, чтобы делать то же, что и остальные две группы: исследовать, фиксировать все на фото и видео, собирать образцы и заносить их в каталог.

Это были дни неиссякаемой эйфории!

Об исследовании самого Синего, находках и сделанных там открытиях вы сможете узнать из нашей с Лирой научной монографии, когда она выйдет в свет. Ну а здесь я ограничусь рассказом о моментах, имеющих отношение к моей личной истории.

Был один разговор с Иши, которого вы не найдете в нашей монографии, но который стоит воспроизвести здесь. Это случилось на пятый день после прилета. Утром мы, как обычно, ходили вдвоем и записывали очередную видеобомбу для неккаристов. В этот раз дошла очередь до загадочных мест в конце улиц.

Для тех, кто пока не прочитал «Устройство неккарских городов-колоний: краткое введение», объясню вкратце, о чем идет речь. У неккарцев не было длинных проспектов. Каждая улица тянулась не более километра и упиралась в Т-образный перекресток. И в той части, которая служила окончанием улицы, была либо просто глухая стена, либо ниша с небольшой каменной скамьей внутри и навесом снаружи. Стены этих ниш всегда ярко расписаны. Смотрится очень впечатляюще.

Иши повел меня к одной из таких ниш на край улицы, которая располагалась на холме, так что пришлось поднапрячься при подъеме. Но оно того стоило – отсюда открывался отличный вид на город. Я медленно снял панораму и закончил ее на неккарце, стоящем возле ниши.

– В чем было предназначение таких мест? – спросил я, глядя на экран камеры.

– Здесь пережидали дождь путники, которых непогода застала далеко от дома, – ответил Иши.

– И все?

– Иногда просто те, кто устал идти. Как мы сейчас.

Он защелкал-засмеялся и, смахнув пыль, сел на скамейку.

– А почему они так украшены?

– Среди красоты приятнее сидеть.

Он еще немного рассказал, а затем махнул рукой. Это означало, что пора выключать видеозапись. Ролик получился очень короткий.

Я ощутил одновременно удивление и разочарование. Одним предложением Иши отправил в помойку полсотни статей и монографий, посвященных этим нишам. Сколько было высказано гипотез об их предназначении! Какие жаркие споры кипели среди ученых! Наиболее распространенной в итоге стала гипотеза, что это нечто вроде храмов или мест для медитации.

Правда оказалась куда прозаичнее. Это просто остановки.

Убрав камеру, я смахнул пыль с другой части скамейки и присоединился к Иши. Мы помолчали, наслаждаясь видом.

– Я сидел много раз на этой скамейке с дедушкой, – вдруг признался неккарец. – Ему нравилось это место.

Оглядев красивые орнаменты на внутренних стенах ниши, я спросил:

– Он их нарисовал?

– Нет. Его учитель. Которого дедушка очень уважал. И как раз на этой скамейке рассказывал мне о нем.

Я вдруг живо представил этот город под дождем и маленького Иши, сидящего здесь вместе с дедушкой. В сердце разлилось тепло от того, что неккарец доверил мне такое личное воспоминание. В этот момент я решил рассказать ему про то, что у нас хранятся тела двух членов его экипажа. И что есть крохотный шанс их спасти. Пора было рассказать. Но Иши опередил меня:

– Можно спросить кое о чем?

– Да, конечно.

– Что ты чувствуешь, когда видишь все это? – Он провел рукой по улицам.

Вот так вопрос! Я задумался, и, прежде чем успел ответить, неккарец продолжил:

– Хотя лучше увеличить масштаб. Что в целом вы, люди, почувствовали, когда нашли наши города… вот такими?

Этот вопрос был полегче. О нем я думал с детства.

– Смесь радости и печали. Радость от того, что нашли. Печаль от того, что слишком поздно. Не успели застать вас живыми. – Я вздохнул. – Так здорово было бы вступить в контакт, узнавать друг друга, подружиться…

– Могу представить! – Он защелкал, смеясь. – Мы тоже хотели найти спутников на пути в будущее в этой огромной Вселенной. Мы были бы очень рады вам. У вас столько всего интересного! Уверен, здесь появилось бы множество палаток, торгующих куриными крылышками. А музыка! Ваша музыка звучала бы из каждого дома!

Иши еще раз провел рукой, показывая на переплетение мертвых улиц.

– А ваши мастера расписывали бы орнаментами наши здания, – подхватил я.

– Конечно. Влияние было бы взаимным. И поначалу все бы шло замечательно. – Он покивал, словно видел это внутренним взором. – А потом бы вы нас поработили и медленно уничтожили.

– Нет! Что ты такое говоришь?!

Иши поднял ладонь и спокойно продолжил:

– Это в вашей природе. И в вашей истории. Какой слабый и малочисленный народ не был подчинен большим и сильным? А вы намного больше и сильнее нас. Я знаю, среди людей есть много хороших, они были бы против. Но у вас чаще действуют плохие, тогда как хорошие бездействуют. А именно действие оказывает влияние на ход истории. Мы были бы легкой добычей. У нас не имелось оружия серьезнее палок! Вы бы нашли повод поработить нас. И оправдание. Наверное, убедили бы себя, что это ради нашей же пользы. Ну а мы, оказавшись в рабстве, просто перестали бы размножаться и постепенно умерли от старости. Вымерли бы, как множество животных видов на вашей родной планете. Вы уничтожили бы нас не нарочно и искренне скорбели бы об этом. И, конечно, посвятили бы нашей гибели много прекрасных произведений искусства. Так что если бы вы застали нас живыми шестьдесят лет назад, к сегодняшнему дню результат был бы тот же. Неккарская цивилизация была бы мертва.

Я не выдержал:

– Ты неправ!

«Он прав».

– Когда я думаю над всем этим, то удивляюсь, – продолжил Иши. – Вы намного добрее тех Хозяев, о которых ты мне рассказывал. Но быстрая смерть, которую они принесли нам, пожалуй, милосерднее того, что принесли бы вы. Наша цивилизация в любом случае была обречена.

– Нет! – убежденно повторил я. – Ты судишь по нашей старой истории. Те, кого мы заперли на Земле, вот они бы так поступили. Но мы – другие! Мы – лучшая часть человечества! Это не просто идея. Посмотри на историю Федерации! После Усмирения Земли у нас не было ни одной междоусобной войны, ни одного бунта или восстания! Мы научились жить в гармонии и дорожим этим. Вы стали бы частью этой гармонии, никто бы вас не порабощал!

Иши с интересом посмотрел на меня своими четырьмя глазами, а затем сказал:

– Ты добрый. Давай я тебе покажу кое-что.

И, поднявшись со скамейки, он повел меня по улицам, пока мы не оказались на треугольной площади, куда выходил окнами дом его семьи. Я в этот район не заглядывал с первого дня, чтобы не нарушить