Времена смерти - Сергей Владимирович Жарковский

делал дождь, а может быть, вот она, начиналась дезориентация к переменной SOC… Дождь лил, естественно, из жилистой тучи, занявшей всю полусферу над районом аварии. Корпус А грузовоза, объём коего мы покинули, зарылся в грунт, точно, неглубоко, грунт не набился выше линии оси вращения, но стоял при корпусе неравномерно, поскольку корабль на боковом сносе при парашютировании вспорол подошву обросшего травой невысокого холма, вспорол почти по касательной – штирборт был весь свободен. Верхушка холма – стоя на корпусе, мне не приходилось слишком задирать голову, – была украшена знакомой штукой: выгоревший бустер пытался дымить под дождём, стоя на верхушке торчком. Дыры в туче уже затянулись, воронкообразных шрамов отсюда видно мне было два. Холм, приютивший «ОК», то ли жил в этом месте Четвёрки на дальних выселках, то ли был крайним в посёлке и скрывал собой собратьев. А на обозримой нам в дождливых сумерках равнине грузового корпуса не было. Парашюты, отстрелившись, легли слева бесконечными полями, блестели лужи в складках.

– Наверх, – сказал Ниткус. Я кивнул. Мы мелкими шажками спустились по бакборту, спрыгнули на грунт.

– Принимался к грунтам раньше, Байно? – спросил Ниткус.

– Никогда, нет.

– Тебя поздравить или выразить соболезнования? – спросил Ниткус.

Я не ответил.

Мы осторожно подобрались к бустеру, шарахаясь от обрывков дыма – на верхушке холма порывал, непонятно с какой стороны, брызчатый ветер. Грузовой корпус, покрытый основным парашютом почти сплошь, мы увидели сразу. Парашюты тормознули, но на парение времени не было – не разнесло далеко, повезло. А лёг справа, В – слева нашего холма. А жил холм, точно, на выселках посреди мокрой, мутной равнины. Не сказав друг другу ни слова, мы побежали вниз, скользя по водянистой траве.

Всё зависело от того, остался ли хотя бы минимальный свет в рабочем контуре грузового. Хотя бы на приподнять в полметра хотя бы один из многочисленных лацпортов. Дождь резко усилился. Но мы не упали, с разбегу принялись руками в отдающий на отблеск копчёной глазурью борт, не сговариваясь, разделились, как корпуса, только лучше, – я пошёл, проваливаясь в рыхлое горячее, вдоль корпуса налево, Ниткус – направо. Я наткнулся на пакетник, прикрытый краем парашюта, сразу же. Выхватил из крепления на бедре стропорез, очистил крышку от грязи, подцепил ключ, рванул, но пакетник не открылся, – запал. Я бросил его, пошёл дальше. Под бортом было почти темно. Перепутавшийся в канат свод строп преградил мне дорогу. Я перебрался через него. Я смотрел только на корпус, выискивая проход внутрь. Вдруг я увидел в паре метре от себя фигуру человека. Я ещё подивился, что Ниткус ни за что не успел бы обежать кругом, по колено-то в грунте. Но я не успел окликнуть его. Я лишь успел сообразить, что это вовсе не Ниткус и уж тем более не Хич-Хайк. Человек был на голову Ниткуса длиннее, а Хич-Хайка длиннее на полторы головы. Он был с меня ростом. И он двигался очень быстро, гораздо быстрее меня. И он двигался ко мне, хрипло и громко сопя. Я был его целью. И он сразу ударил меня в грудь прикладом скорчера, и меня сразу стошнило от удара. А потом, вероятно тем же прикладом, заканчивая то же движение, – он ударил меня по затылку, тошнота прошла мгновенно, и всё прошло. Ну и всё пока.

subfile 4.6

created: 02.02.124 UTC

author: ххх

subject: свидетельство Навинна

re-mark: Новый Судья приказал мне, Призраку, не лишённому «я», сделать отчёт об этом. Я повинуюсь. Я – свидетель Призрак Навинн, бывший соператор «Дмитрия Фон-дер-Флааса», мёртвый в старом мире…

audio-txt:

Глава 19 Без названия

Маленький человек явился ко мне под вечер. Я услышал стук камня о камень. Камни лежали у меня перед порогом, изображали дверной сигнал. Кто-то поднял их и постучал одним в другой. Я обернулся и, сквозь вязки тростника, символизирующие у меня саму дверь, разглядел маленького человека с камнями в руках. Лицо его было мне видно. Я помнил его в лицо. И знал его должность: сменный оператор маяка Экватор-4. Но, конечно, я никогда не знал, как его зовут, маленького человека.

Я извинился перед Существующими (как раз мы вечерне беседовали, меня посетили мелкий баззэн и один из приспешников, полукто), спустился из воздуха, утвердился на дощатом полу и, не наступив ни на щель подойдя к двери, взял её обеими руками и отставил в сторону, прислонив к стене. Маленький человек сразу же поклонился. То ли он был внутренне слеп, то ли он был прилично воспитан, но на Существующих, из любопытства подошедших к двери со мной, он не обратил никакого внимания, сосредоточившись исключительно внешне и исключительно на мне да на своих словах, готовых для меня. Я приветствовал его, разрешив ему говорить. Он выпрямился и сказал: «Человеческий Призрак, точно ли Вы – Старшина Навинн, бывший штурман Диксон? Если так, то у меня есть слова, обращённые к Вам». – «Человеческий Призрак Навинн я, точно, – ответил я. – Принёс ли ты собственные слова или ты депутат?» – «Я депутат, Человеческий Призрак, но событиям, замкнутым в словах, что несу я для Вас, я был свидетелем». – «И участником? – уточнил я. – И именуй меня в сокращении». – «Так, ЧП». – «Как тебя зовут твои люди?» – «Полянским Девятым зовут меня мои люди, ЧП». – «Как зовут тебя человеческие люди, Полянский Девятый?» – «Они зовут меня Эрбеле, личный номер КЧХ-П-9, оператор три станции Экватор четвёртый, Тройка альфы Перстня Короля, ЧП. Я отзываюсь на кличку, я не зол на людей сверху». – «Ты прав. Малое имя твоё?» – «Картер Полянский Девятый моё полное имя среди моих людей». – «Я буду звать тебя Картером», – сказал я. Он снова поклонился.

Я решил запомнить себе парня. Он явно и чрезвычайно спешил, но, обладая осознанно развитым чувством приличия и даже, возможно, учуяв проверку, чинимую мной ему, он сосредоточился, справился, и тест прошёл для маленького отменно. Тут я, опять некстати, вспомнил, что космачи и земляне называют маленьких людей бройлерами, и я сам их так когда-то называл, не стыдясь, небрежно и привычно; мне сделалось неприятно, и я пригласил Картера войти в грот. Здесь он впервые – мельком – глянул на Существующих за моей спиной, сделал шаг назад, выйдя из тени скалы, и очень твёрдо сказал:

– ЧП Навинн, я прошу разрешения остаться снаружи, и я прошу Вас выйти ко мне на солнце.

– Так сложно? – спросил я, удивясь.

– Судить – Ваше право, – сказал он. – Только Ваше, Старшина.

Я подумал. Решил не настаивать. Я показал Картеру рукой: «Подожди», а