Времена смерти - Сергей Владимирович Жарковский

все четыре люка последовательно настежь, – секунд двадцать всего я входил в корпус А. Рекорд. Средняя палуба. Освещение штатное. Тишина – а воздух устойчивый, выевшийся в полуримане, но юзаемый. Распределитель Главный, кают-компания. Вдруг громом протяжным и жалобным простонал корпус. Невесомость. Бах! Осевой – с носа, пол-единицы. Грохот посуды – снесло дверцу посудного шкафа. Это я уже, значит, в кают-компании, на отсек дальше от рубки, чем был мгновенье назад. Сажусь, мотаю головой, приходя в себя. Спина наверняка вся в крови – стесал кожу. Аварийное освещение. Но ни сирен, ни объявлений по общей. Вперёд. Осторожней. По перилам не меньше чем в три точки опора. На мне ничего нет – бросит об переборку, свернёт шею, очень просто. Грузовоз держался, не рыскал, но неуверенная дрожь, явная мне, показывала – никак всё ему не выбрать, куда ему надо. Осевой прямой первый. Захлопнул за собой люк, пройдя. Семидесятиметровка и ещё вторая – через ограничник. Я приготовился рывком взять первую дистанцию, но как раз тут какой-то выбор был грузовозом сделан.

Страшный толчок против оси сбил меня с ног, я успел извернуться боком. Волна со штирборта, затем обратная, затем крен на нос, компенсация, и вдруг ударило снизу, главной тягой. Просто, как памперс. Грузовоз тормозился, сходя на баллистический ввиду тяжёлой массы. Манёвр, уже вполне ясный мне (информации пришло достаточно, логика дорисовывала остальное), наводил на меня настоящий ужас, но некогда было, к счастью, ужасу поддаваться. Взбесилась БВС? Я не допускал, конечно, подобного. БВС-то работала корректно. Но её вела программа, заслуживающая определения «странная». Я не мог определить, сколько у меня (у нас всех) времени, я не знал, смогу ли я перехватить управление и даст ли ручное чего-нибудь полезного. Очкарик говорил, БВС программировали к миссии земляне. Оправдывались самые мои худшие предположения о собачьей сущности таковых. Конечно, защита у программы должна была быть, но, с другой стороны, экипаж-то спал, сном управляла тоже она, родимая! Присутствия меня террористически или безразлично настроенный программист предусмотреть не мог… но если предусмотрел… конец… мог ли он предусмотреть невозможное? Я ж – заяц.

Не задержалось в жёсткой памяти. Как я преодолел (прополз? пролетел? прошёл на руках?) расстояние до ограничника. Шлюзовался я вручную, но быстро, всё ходило маслом намазанное, два люка я прошёл минуты за каких-то две. Но корабль рыскал, тормозясь и ориентируясь, свет горел дежурный… словом, обычный космач, спросонок, даже из бокса не выбрался бы. Мне, спасибо смерти, реабилитироваться не требовалось, был я зелёным огурчиком, если не обращать внимания на миллион синяков, стёсанную до мяса спину и липкий и красный лоб, – но не удивлялся я тогда своим подвигам… Главная тяга давила на два и подрастала, масса компенсируемых внешних варьировалась в пределах полутора единиц на импульс, по произвольным осям, меня бросало, но без фанатизма, главная компенсировала, только один был сильный бросок градусов в десять в икс и двадцать пять – тридцать в игрек, – единицы на три. С ним мне повезло: я как раз шлюзовался при проходе рубочного адаптера, меня обжало спиной об мягкую стенку, и все дела, хоть и больно, а фальшь-панель навсегда сохранила отпечаток моей спины. Не имея перед глазами приборов, предсказывать очередную эволюцию я, конечно, не мог. Тяга вдруг погасла. Невесомость сейчас представляла опасность, и я пошёл к внутреннему люку рубки по переборочке, по поручням. Мне и везло к тому же: вырвать плечо опорной руки при малейшем толчке ничего не стоит, но, повторяю последний раз, мне везло… к тому же большинство эксцентричных моментов были минус осевые.

Я взялся за штурвал внутреннего люка рубочного перепадника, и слава богу, что принялся ногами в релинг, что шёл по окружности коридора: как раз тут подался длинный момент минус осевой на полторы единицы, не будь я закреплён в четыре точки, хрен бы удержался, и превратился бы коридор подо мной в шестнадцатиметровый колодец, с гостеприимным ребром открытого предыдущего люка навстречу падению… Я закричал, колени подогнулись, босая нога скользнула с прута, попав между ним и стеной… Физика для космача – главное, после башки конечно. Никто в Космосе не манкирует занятиями по физике, редкий космач, даже под инерционной в Городе, не носит «пингвина» под комбом, – а иные и поверх не стесняются… До трёх g я на руках держал, но не с рывка, а с опоры. Так что чудом я выжил в этом эпизоде. Момент длился около секунд десяти. Сил на компенсацию инерции по выключу тяги не осталось, безусловно. Я только успел подломить руки и принялся в люк предплечьями и локтями, и макушкой – ровно в центр штурвала, где имелась потёртая дерматиновая подушечка. Искры, извлечённые из меня, считать мне было некогда, а синяк на синяке не заметен… под ногтями – кровь, штурвал, несмотря на шершавую обивку, скользит… но вертится. Давления чавкнули, напрямую согласовываясь, я отбросил люк, ухватился за срез и, плюнув на всё, бросил себя с рук лётом к пилотскому первому.

Поймался, вогнал себя в «капюшон», закинулся на полную, на рывок, на столкновение, педалью надвинул на себя консоль. Ни единый монитор не работал, соператорский висел в стэнд-апе, я потратил секунду, чтобы разглядеть его: там мигал знак автоматики. Крышку с пульта я сорвал едва ли не с петель. Доступ. Доступ два. Доступ аварийный. Пальцы скользят, такта в крови. Я трачу время, ищу в кармашке «капюшона» салфетки, протираю такту, протираю руки, салфетки под бедро, чтобы были близко. Думаю. Доступ «вахта убита» подался. Пульт вспыхнул.

Я включил внешнее видео. Я не ошибся. «ОК» сидел глубоко в атмосфере. «ОК» сидел в атмосфере, глубоко в атмосфере, невозвратимо в атмосфере. Мониторная пилотская книжка в три комнаты свои гнала на меня данные. Я схватил всей кожей на лице параметры траектории. Скорость. Расстояние… нет, уже высота… Шестьдесят четыре запятая метры… Корабль не садился. Он падал. Но падение было управляемым. Я работал уже с полминуты секунд. Доступ к БВС был заваренен. Уговоры никакие не действовали. Только что вот таблицы она мне показывала, спасибо. Свободное падение до полусотни, и (через 12 секунд) полная главная на посадку. Кто тебя программировал, этит твою коблу! Стопроцентно разбиваемся. «Задание выполнено на восемьдесят процентов, продолжаю выполнять задание, приоритет отменяющего недостаточен, авторизация запрещена». Рассказать – не поверят. Кстати, а с этим – рассказать кому – у меня как?.. Радио вживе, но в доступе отказано. Я заметил, что даже бортовые огни выключены: их группа на пульте была заблокирована. Давления в джойстиках никакого. Я работал уже сорок