Бремя сильных - Андрей Олегович Рымин

— Значит, семь Бурь прошло, как наши с вашими разошлись? Не удивительно, что все позабылось. Вечных-то в Долине до меня не было.

— Циклов семь. Бурь, соответственно, восемь, — поправил Люк. — Но та летопись гораздо позже написана. Могли и напутать. Подтвердить нынче некому. Свидетелей тех времен в мире уже не осталось.

— А Вечные тогда тоже были? — неожиданно спросил Яр. Мудрейший на секунду засомневался в подлинной бессмертности Проклятых. Может, и у таких, как он, есть свой срок? Просто старость приходит значительно позже?

Словно разгадав мысли собеседника, Люк в очередной раз улыбнулся.

— По преданию, самый старейший из Вечных шесть циклов прожил. Его, как и многих других наших братьев, убили в Даргоне три Бури назад во время Бунта Святых. Тогда как раз нынешняя Церковь рождалась. Само собой, крови с обеих сторон пролилось — море. Говорят, полстолицы в одну ночь полегло. И это было еще только начало.

Несмотря на печальность описываемых событий, глаза Люка оставались веселыми. Похоже, его мало заботила смерть тех людей из прошлого. Тем не менее развивать тему установления нового миропорядка Вечный не стал, разом переключившись на настоящее:

— Сейчас самым старым существом из живущих считается тетушка Сара — да будет ей в радость сей титул.

Тут уж и губы Мудрейшего растянулись в улыбке. Яр вспомнил, как он поначалу причислял гвардейцев и Люка к сарийцам.

— Богине теперь аж пять циклов. Как, правда, и Навасу. Но тот заявляет, что он на свет вылез чуть позже. Шутка, конечно, но Сару, говорят, злит этот фарс. Навас — это, чтоб ты знал, верховный магистр того самого Ордена Мудрости, куда ты собирался вступить. Не упоминал его Дамаран?

— По имени нет.

— Ну теперь будешь знать. Виторио Навас — пожалуй, самый опасный Проклятый в мире. Прошу любить и жаловать. Только портрета, извини, нет. Не с руки за собой таскать.

Дальше Вечный пустился в долгое и довольно подробное повествование о могущественном Ордене Мудрости. Что-то из услышанного Яр уже знал, но о многом Дамаран ему не рассказывал. Например, умолчал магистр про школы послушников, где детей с малых лет превращали в безропотных слуг. В шесть таких, по количеству подконтрольных держав, орденские скупщики собирали сирот и не только со всего мира. Из этих-то малышей впоследствии и вырастали те самые «Карлы» и «Эрмины», верные и неподкупные.

Много нового и неожиданного узнал Яр про Орден от Люка за время поездки. Совсем не так представлялось Мудрейшему это сообщество Вечных со слов Эркюля. Рассказы лжерекрута постепенно смывали былой налет благородности с всесильных магистров, и Яр с каждым днем все сильнее радовался тому, что его тогдашний поход на восток не увенчался успехом.

Люк вообще оказался на удивление разговорчивым парнем. Несмотря на почтенный возраст, Вечный сыпал словами без умолку. Правда, некоторые запретные темы, обозначенные им в самом начале пути, лжерекрут настойчиво обходил стороной, как бы Яр ни пытался вывести его на признание. Все попытки Мудрейшего выведать, кто же на самом деле таков его «новый пленитель» или куда и зачем они едут, разбивались о дежурную улыбку и обещания типа: «все в свое время узнаешь».

Не пропустил Люк в своих бесконечных рассказах и тему Звездного Камня. Один из знаменитых Осколков Звезды, как на севере называли живительные голубые кристаллы, оказывается, был причастен к созданию той самой Империи, по землям которой они сейчас ехали. Три цикла назад король Марсии, тогда еще отдельного государства, умудрился не только заполучить себе такой Камень, но и раздобыл предмет древних под стать первому чуду. Вот эту историю Люк уже рассказывал с явственной грустью в словах — без привычной улыбки и шуток. Причем, как Яр понял в дальнейшем, расстраивал Вечного странный поступок монарха, совершенный им перед смертью.

— И ты представляешь⁈ — не наигранно сокрушался Люк. — Он утопил меч в реке! Приказал грести к самому глубокому омуту и там выбросил артефакт в воду! Вместе с кристаллом! Ты представляешь⁈ Меч Яроса, оружие, с помощью которого он смог объединить семь нынешних графств, взял и отправил на дно! Просто уму непостижимо. И почему? Не хотел, видите ли, оставлять людям такую мощь. «Божественное — богам!» — таков, говорят, стал его девиз с той поры. Дэннис тогда уже в преклонных годах был, но утопить, как рассказывают, успел еще не один десятков древних предметов. Все, что в захваченных землях нашлось — все реке и досталось. Вот такие дела.

Люк вздохнул, помолчал немного, но потом продолжил рассказ об Осколках звезды. В частности, о последнем из виденных миром по нынешний день. Правда, мир-то как раз и тогда, и сейчас не догадывался, что он видит и видел.

— Сара, в отличие от первого императора, силу Камня не обожествляла и вообще про кристалл никому не рассказывала. Кроме сыновей, как выяснилось. Один-то из них его в итоге и свистнул. Вместо этого наша хитрюга решила обожествить себя. И у нее это, как ни жаль, получилось. Осколок звезды, что когда-то привел Сару к власти, давно уже сгинул, а богиня по-прежнему восседает на троне в Арасе и все так же сильна.

Слушая рассказы худощавого Вечного, Яр все больше и больше проникался уважением к своему пленителю. Тот, кажется, знал все на свете. На любой вопрос он с легкостью находил ответ, если, конечно, вообще желал отвечать.

— Почему Орден скрывает свою истинную силу? Что мешает им править открыто? Ведь все и так знают, кто на востоке хозяин.

— Не все, Яр. Не все. Простой народ только догадывается, что там к чему на верхах. Знают избранные: корольки, знать и большие чины. Это игра такая — делать вид, что у людей в руках власть. Обе стороны в нее играют веками, и всем хорошо. Раньше-то даже видимости такой не было. До Даргонской смуты все иначе было. Сильно иначе. Короли и князья — сплошь из Вечных. Бароны и графы — туда же. Смертным дальше приказчика или мастерового старшины во век не пробиться. И то в городах только. На селе же люди к земле привязаны. Вместе с наделами продаются и покупаются, словно скотина какая. Еще три цикла назад народ на востоке сарийцам завидовал. У тех прав и то больше было. Не говоря уж про жителей других стран. До Бунта Святых оно-то везде Вечные заправляли в той или иной мере, но