Пост-оптимальный социум. На пути к интеллектуальной революции - Аркадий Юрьевич Недель

Би Джеффриз (Д. Стюарт), после перелома ноги, безвылазно сидит в одной из квартир дома в Гринвич Виллидж. Если Джеффриз наблюдает за тем, что происходит на его глазах, но без его непосредственного участия, то Чоу наблюдает и участвует, причем его участие во многом само(психо)аналитическое.

Если подытожить: триллер в южнокорейском кино играет сегодня роль глубинного самоанализа в национальном масштабе, его роль значительно большая, чем у литературы или тем более философии. Этот факт мне говорит вот о чем (повторю): на каком-то метафизическом уровне, возможно, еще плохо описанном или плохо поддающемся описанию, Южная Корея, страна чуть ли не с самой низкой преступностью и с одним из самых высоких уровней жизни, страна благополучия, находится в поиске своего преступления, которое бы определило ее подлинную сущность.

Антропология казахстанского конфликта

Бунт popolo minuto («тощего народа»)

В своем обращении к народу 7 января 2022 года президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев объявил о двух важных вещах: первая – то, что он обратился к миротворческим силам ОДКБ[92] за помощью по урегулированию беспорядков, начавшихся в стране нескольким днями ранее; вторая – рассказал народу, что зачинщиками беспорядков являются террористы, или внутренние террористы (о внешних он упомянул вскользь, назвав их «забугорными деятелями»), если воспользоваться выражением Джо Байдена, по которым он разрешил открывать огонь без предупреждения[93]. Кроме того, Токаев рассказал о создании «специальной межведомственной группы», которая займется поиском преступников, примерно то же было сделано и в США после известных событий штурма Капитолия в начале января 2020 года несогласными с результатами президентских выборов. Также Токаев призвал население к бдительности: «сообщать о любой подозрительной активности сомнительных лиц органам правопорядка и на горячие линии»[94]. И еще – в своем выступлении президент Казахстана задался вопросом, скорее риторическим: как случилось, что силовые структуры проспали атаку двадцати тысяч бандитов на город Алматы?

Реакция на это сообщение последовала незамедлительная. Уже 10-го января СМИ сообщили о смерти полковника КНБ Азамата Ибраева, который в Комитете отвечал за информационные технологии. Подробностей о смерти полковника не сообщалось, однако многим показалось странным выпадение Ибраева из окна своей квартиры. Также мы узнали о гибели (предположительно: самоубийстве) начальника полиции Жамбылской области Жаната Сулейменова и смерти замглавы районного отделения Алматы, полковника Таната Назанова, который «умер от инфаркта на рабочем месте»[95].

У людей, интересующихся новейшей российской историей, не могут не возникнуть ассоциации с московскими событиями 1991-го: в октябре шагнул из окна своей квартиры управляющий делами ЦК Георгий Павлов, ближайший соратник Леонида Брежнева, а буквально через десять дней после него выпадает из окна Дмитрий Лисоволик, заведующий сектором США в международном отделе ЦК КПСС. Некоторые исследователи считают, что через него на тайных счетах американских коммунистов оседали большие суммы денег[96]; в августе вышел в окно своей квартире в Плотниковом переулке Николай Кручина, еще один управляющий делами ЦК КПСС, считавшийся кремлевским «банкиром».

Мы вряд ли в скором времени узнаем истинную природу этих смертей, но одно можно сказать с определенностью – Токаев четко очертил поле виновных, ими оказались силовые структуры, ранее подчинявшиеся клану Назарбаева. Таким образом он поразил сразу две цели: вывел из-под удара самого лидера нации (Елбасы), сохранив с последним видимость отсутствия конфликта, и увеличил степень своей самостоятельности в принятии важных решений, начав процесс собственного превращения из президента-куколки в бабочку.

Скачок в этом процессе произошел, когда президент снял с поста председателя КНБ Казахстана Карима Масимова, в недавнем прошлом одного из самых влиятельных людей страны – его отец, Кажимкан Масимов, был крупным функционером в КССР, в том числе работал заместителем начальника Главоптснаба при Совете министров тогдашней союзной республики.

Карим Масимов – вполне себе современный интеллектуал (что, правда, не делает его хорошим или плохим гэбистом), в университете изучал арабский, затем китайский, после чего год стажировался в Юридическом Университете Уханя. Пять лет, с 2007 по 2012, Масимов служил премьером Казахстана. Теперь этому птенцу гнезда Назарбаева вменяют «госизмену» (1 ст. 175 УК Казахстана), что грозит ему пятнадцатью годами заключения и возможным лишением гражданства. Интересно: новым главой КНБ стал Ермек Сагимбаев, который до того был начальником личной охраны Токаева.

Причиной обвинений Масимова стала его пассивность в качестве главы силового ведомства в самый разгар беспорядков (3–5 января) и, следовательно, неучастие в защите страны от нападения боевых, террористических групп. Если верить официальным источникам, Масимов бездействовал, не организовал незамедлительные задержания и аресты, чем навлек на себя подозрения в сопричастности к заговору. Если предположить, что Масимов на самом деле мог, но не захотел, то подозрения в неоднородности окружения Елбасы со временем станут секретом полишинеля. А если говорить в более точных терминах, то речь идет о давно зревшем конфликте: с одной стороны, межклановым, или «интержузовым»[97], с другой – конфликте приоритетов и борьбе за власть внутри Ұлы жүз’а, к которому принадлежит и сам бывший президент страны.

Зрелость, если не сказать запущенность, этого конфликта не вызывает сомнений, поскольку даже повышение цен на жидкий газ (с 55 т до 120 т), которое спровоцировало вначале протесты в Жанаозене, городе на Западе Казахстана, вскоре быстро захватившие почти всю страну, не получили бы такой размах, если бы с остальным ситуация обстояла иначе[98]. Примерно то же самое происходило во Франции в конце 2018-го, когда повышение цен на топливо дало толчок к массовым выступлениям бедного среднего класса против правительства Эммануэля Макрона. Выступления быстро охватили всю страну, в первые пару недель Макрон был вынужден отсиживаться где-то вне столицы, и это по-настоящему народное восстание, которого не было во Франции уже лет двести пятьдесят, провалилось только по причине аморфности восставших, отсутствия четко сформулированных политических целей (на начальном этапе) и лидера, который бы мог их озвучить.

Словно изучив опыт Желтых жилетов, казахи – настоящие протестующие, а не мародеры и погромщики – действовали более решительно. Днем 3-го января на главной площади Жанаозена собралось около тысячи человек, которые начали выдвигать политические требования, как проведение местных выборов. Глава (аким) Мангистауской области, где добывают 25 % всей нефти Казахстана и где проходит стратегический нефтепровод Актау-Жетыбай-Узень, Нурлан Ногаев еще с двумя другими руководителями попытался разрядить обстановку, пообещав снизить цены до 90 тенге. Однако подобная уступка никакого действия не возымела. Подобные мирные митинги стали молниеносно возникать и в других городах страны, и, несмотря на их абсолютно легитимный характер, полиция начала препятствовать собраниям людей и закрывать площади. Что не помогло.

Вечером на площади Ынтымак («Согласие») в Актау собралось уже шесть тысяч