Найди меня, любимый - Лори Макбейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он здесь! Здесь!
Лили брела по берегу. День близился к закату, начинался прилив, и море поднималось все выше. Вот уже там, где всего четверть часа назад она могла пройти, не замочив юбки, вода доходила до щиколоток. Лили остановилась и посмотрела назад. Мыс с пальмой, под которой был вход в пещеру, остался далеко позади. Никто не заметил ее исчезновения. Команда занималась погрузкой. Лодку перебросили в бухточку и поставили на якорь на мелководье, поближе к пещере, чтобы проще было оттолкнуться от берега. Сокровища весили немало, и это приходилось учитывать.
Лили поднялась к тому дереву, под которым так любила сидеть, когда жила здесь, и присела в тени. Здесь, на острове, было так тепло и хорошо, как, казалось, никогда не бывало в Англии. Туфли Лили сняла уже давно и теперь с наслаждением зарыла ступни в горячий песок.
Когда-то с Дульси и Тристрамом они играли в этом само: песке, под этим самым деревом. Тогда под ним не было крестов. С мыса доносился смех матери. Магдалена звала детей, Бэзил разводил костер, и над островом поднимался дымок. А потом еще долго, пока дрова в костре не превращались в уголья, Бэзил рассказывал им всякие истории. Его голос убаюкивал детей, и они засыпали, море тихо плескалось, напевая им свою колыбельную.
Лили поднялась, стряхнула песок, подоткнула за пояс юбку и вошла в воду. Заметив на дне большую раковину, она подняла ее и поднесла к уху. Странно, ей показалось, что кто-то зовет ее. Со стороны мыса приближались матросы с бочками на плечах, впереди шел Саймон.
— Лили!
Девушка помахала рукой и кинула ему раковину, нежно-розовую изнутри. Юноша поймал ее и стал рассматривать:
— Какая красота! Никогда прежде не видел таких больших!
— Ты еще не знаешь, какие они вкусные! Только эта пустая. А ты хотел бы попробовать?
— Еще спрашиваешь! В Англии они бы стоили целое состояние. Лили улыбнулась. Зачем рассказывать ему о том, что она этих раковин перевидала сотни. Были среди них и больше, и красивее.
— Бетси захотела бы получить раковину в подарок. Но тогда надо и Уилфреду привезти, не то он поднимет крик, — сказал Саймон.
— Я помогу тебе подобрать подарки. Я знаю, где искать. Кстати, куда вы шли? — упросила Лили.
С запозданием Саймон вспомнил, что пренебрег своими обязанностями, и замахал морякам, призывая их подождать его. Матросы остановились.
— Мы — за свежей водой. Валентин попросил меня узнать, не можешь ли ты отвести нас к запруде. Ты помнишь, где это?
— Запруда? Пожалуй, да. Хотела бы я посмотреть, цела ли наша хижина, — сказала девушка, но на самом деле подумала о другом. Не стоит тревожить Саймона, сообщив ему, что запруда — место водопоя для всех обитающих на острове зверей.
Лили оглянулась, надеясь отыскать взглядом Валентина, но увидела только матроса, неторопливо шагавшего позади.
— Там его нет, — ответил на ее немой вопрос Саймон.
— Да? — нарочито безразличным тоном спросила Лили.
— Он на мысу. Выставил там пост. Отдает распоряжения ребятам. А парень, что идет сзади, направляется к той пальме. Будет следить за морем.
— Валентин очень предусмотрителен, — заметила Лили.
— Только поэтому он еще жив, — сказал юноша. — Хотел бы я, чтобы он дал мне посмотреть журнал. В конце концов, его писал мой отец.
— Он странно себя ведет, — согласилась Лили. Ей тоже не дали журнал Бэзила. Отдав распоряжения команде, Валентин отошел в сторону, сел на песок и целиком погрузился в чтение исписанных аккуратным почерком страниц.
Только сейчас Саймон заметил, что ноги у Лили обнажены до самых бедер, и покраснел.
— Ты не хочешь надеть туфли? — Он не решился сказать, что она привлекает всеобщее внимание.
К разочарованию матросов, когда Лили и Саймон подошли к ним, ноги девушки целомудренно прикрывали сразу две юбки. Она сделала вид, что не замечает их расстроенных лиц. Увидев две пальмы, растущие так близко, что со стороны можно был подумать, будто это одно дерево, Лили поняла, что сможет найти старую тропинку к хижине, а значит, и к озеру.
— Здесь пойдем, — сказала она, и матросы тут же принялись прорубать проход в разросшихся джунглях.
Лили была поражена тем, насколько разросся лес. Как и море, остров заявлял свои права на то, что было у него взято взаймы. В знакомых криках птиц Лили слышала возмущение нежданным вторжением, нарушившим мирный ход их жизни.
Если у матросов и были вначале сомнения по поводу того правильно ли выбран маршрут, то теперь их страхи развеялись. На поляне стояла хижина.
— Ну и ну, госпожа Лили, — восхищенно протянул один и матросов, — да вы прирожденный навигатор.
— Сразу видно, капитанская дочка, — подхватил другой. Едва ли она могла разделить настроение матросов. При виде того, что осталось от ее дома, дававшего им приют столько лет сердце ее сжалось. Лианы оплели стены хижины, крыша провалилась. В довершение всего высокая пальма упала на домик и ело мала одну стенку.
— Ну… — Саймон не знал, что сказать.
— Знаешь, — произнесла Лили, — а ведь наш дом уже однажды рушился. Это было давно, в самый первый год нашей жизни здесь. Был шторм. Такой сильный, что нам пришлось искать укрытия за озером. С той стороны берег круче. Когда шторм прошел, от нашей хижины ничего не осталось. Все унесло в море. А волны еще несколько дней были такие, что на берег даже выходить было нельзя — снесет. Правда, лотом плавника мы насобирали столько, что целый месяц разводили им костер.
Матросы обогнули хижину, вернее то, что от нее осталось, и отыскали озерцо. Оно было прозрачным и прохладным. Трава здесь казалась изумрудно-зеленой и более густой. Кустарники и деревья на противоположном берегу водоема — более высокими.
Лили опустилась на колени, зачерпнула воды в ладони и с наслаждением выпила, затем присела на краю и задумалась. О чем — Саймон мог только догадываться. Увы, он был бессилен разделить ее воспоминания.
— Лили, мы можем возвращаться, бочки наполнены.
— Иди, Саймон, — проговорила Лили. — Я вас догоню.
— Хорошо, — ответил юноша. Он понимал, что кому-кому, а Лили заблудиться в здешних местах не грозит. — Я вернусь, как только доложу Валентину, что его приказ выполнен. — Саймон не замечал, что начинает воспринимать себя матросом, а Валентина — своим капитаном. — Ты не возражаешь?
— Конечно, нет. Я вспоминаю о Бэзиле. Вернешься — поговорим о нем.
— Это было бы замечательно! — Саймон улыбнулся. Печаль уступала место иному, более глубокому чувству — желанию проникнуться жизнью своего отца, представить его живым человеком. — Ну ладно, я пойду. — И он побежал за матросами, скрывшимися за деревьями.
Он даже себе не хотел признаться в том, что боится ходить здесь один.