Странница - Тамара Воронина

— Жив, — кивнул Лиасс, — и, похоже, исцелен. С тобой что, полукровка?

— Пошел за помощью, — неохотно сказал шут, — напоролся на этих…

— Решил убежать от всадников? — хмыкнул Милит. Шут пожал плечами.

— Увести всадников? — уточнил Лиасс. — Неглупо.

— Все равно ж догнали и наподдавали, — сокрушенно произнес шут. — Эльфы, может, не убивают друг друга, Владыка, но ты уж прости, я не эльф.

— Ты кого-то убил? — равнодушно спросил Лиасс.

— Постарался бы.

— А ведь твой враг из этого мира, Лиасс, — вдруг тоненько, словно в компенсацию к недавнему почти басу, сказала Лена. Уверенность возникла. Лиасс кивнул.

— Похоже.

— И он хочет, чтобы в Сайбии началась война с эльфами.

— А я мешаю, — согласился Лиасс.

— И значит, Милит зря устраивал там взрывы.

— Не зря, — усмехнулся Лиасс. — Не торопись с выводами, Аиллена. Вспомни: они были поражены, услышав, как обращается ко мне Милит и как я обращаюсь к тебе. А наш враг прекрасно знает, что я Владыка, а ты Дарующая жизнь. Эльфы свободны и разрозненны. Это личное.

— Сколько ж своих ты поубивал этим взрывом, Милит? — спросил шут. Эльф обиделся:

— Я, что, больной? Нисколько. Так, синяками отделались… может, пара-тройка переломов.

— А чем ты их держал? Мне показалось, они были всерьез испуганы?

— Ага, — захохотал и тут же скривился, хватаясь за грудь, Милит. — И ты б боялся. И даже Владыка… Есть одно такое заклинание… старое и забытое. Зато мгновенно лишающее мужской силы на срок, долгий даже для эльфа.

Шут не выдержал и засмеялся. Улыбался и Лиасс, но глаза у него были грустные. Целый мир эльфов. Мир, где нет людей, нет войн и нет казней. Эльфийский рай.

— Ты можешь увести туда своих. Они примут.

— Могу. Примут.

Шут и Милит притихли, даже Гару перестал шумно дышать и со стуком захлопнул пасть. Лиасс посмотрел на них по очереди.

— Я не поведу туда эльфов, Аиллена.

— Истинная клятва?

— Не только. Нарушения клятвы не будет, потому что я не предам короля… но я обещал ему порядок и поддержку… И даже не это важно. Я хочу, чтобы люди и эльфы жили в мире. Хотя бы здесь. Я сделаю все возможное, чтобы этого добиться. — Он крепко обнял Лену. — И если бы не ты, вряд ли у меня была такая возможность… и такая цель. Успокойся, милая. Все прошло. Сейчас мы отправимся в Тауларм. Хочешь домой, Гару?

— Гав! — согласился пес и яростно завертел хвостом. Милит задумчиво спросил:

— Зачем ты тратил магию на просушивание земли? Вот этот бы тут хвостом помахал — и все бы высохло…

Насчет охоты они врали, поняла Лена. Не охотились эльфы ни в такую грязищу, ни в такое время года, разве что ради еды, но не ради развлечения или отдыха. Ради развлечения эльфы вообще не охотились. А Лиасса на охоте Лена и вовсе не представляла. Пусть хитрят сколько угодно. Они пришли. Пришли за ними. Маркус жив. Владыка смог открыть проход в другой мир — и вот сейчас Лена окончательно простила Милита. Если бы не та его выходка, у Лиасса не хватило бы сил на проход, а Лена наворотила бы дел в эльфийском рае. Она не ушла бы без шута и без Маркуса. А ведь эльфы не убивали своих, когда у них не было такой необходимости. Необходимость возникла — и Лиасс получил стрелу в спину. Традиции для того и существуют, чтобы их нарушать.

Гару поставил грязные лапы на колени Лиасса и начал усердно, с чавканьем вылизывать Лене лицо. Милит сдавленно захихикал и кое-как сел.

— Я открою проход, Владыка. Со мной ничего страшного…

Лиасс отмахнулся, сосредоточился — и Лена увидела знакомую площадь Тауларма. Оттуда их тоже увидели. Немедленно пара эльфов подхватила Милита, еще двое — Маркуса, Лиасс поднял Лену, и через минуту она почувствовала себя дома…

Милита и Маркуса резво тащили к бревенчатому дому, а не к палатке. Господи, сколько же прошло времени?

— Полтора года, — улыбнулся Лиасс. — Всего полтора года. Сущая ерунда. Ну что, идем?

— У нее ноги не идут, — сообщил шут. — Как всегда после сильных переживаний.

— Не беда, — засмеялся Лиасс, подхватывая ее на руки. — Рош, ты как? В порядке? У тебя ноги идут?

— Конечно, — даже удивился шут. — А она — не в порядке. Я чувствую.

Лиасс размашисто зашагал — и тоже не к палатке и не к дому посла, а к строго-прекрасному каменному строению. Милит закончил свою работу. Дом был великолепен. Одно слово приходило на ум: гармония. Он был облицован золотистым мрамором или чем-то похожим на мрамор, прост и безупречно красив. Наверное, в эльфийском рае все дома такие.

— Любуется, — удовлетворенно заметил шут, — оживает. Гару, не прыгай, тебе нельзя в дом.

— Можно, — покачал головой Лиасс. — Он ей нужен.

Он бросил пару слов, и эльфы ухватили бедного пса за бока и принялись отмывать от грязи. Гару возмущенно орал и даже пытался кусаться, да держали его крепко и ловко, и он, как ни вертелся, никого цапнуть не сумел, пока его поливали из ведра и терли тряпками.

В небольшой комнате Лена увидела свой старый туалетный столик, на котором стояла аметистовая друза, а на крючке висел роскошный эльфийский плащ. Словно она и не уходила. Правда, вместо дохлых стульчиков было кресло, в которое ее и усадил Лиасс, а шут, будто только этого и дожидался, принялся снимать с нее плащ, стаскивать с плеч рюкзачок, стягивать сапожки… Лиасс открыл незаметную дверь, за которой оказалась самая настоящая ванна. И два крана — для горячей и холодной воды. Смесителей здесь пока не изобрели. Шут, ничуть не смутившись присутствием постороннего мужчины, приступил к расстегиванию пуговиц на платье, и Лена шлепнула его по руке.

— Нет уж позволь, — нахмурился он. — Ты на ногах не стоишь, а Владыка отвернется. Ты отвернешься, Владыка?

— Я даже уйду, — улыбнулся тот, — полотенца в шкафу. Сделай воду погорячее, пусть она расслабится. Аиллена! Помни — все хорошо.

Шут хлопотал возле нее лучше любой горничной…. Наверное, лучше, потому что горничной у нее никогда не было — и слава богу, до сих пор с дрожью вспоминалась та решительная дама в Сайбе, которую прислала к ней Рина в тот давний первый раз. Полтора года? Это сколько ж мне лет? А какая разница?

— Рош, неужели мы полтора года…

— Я считал и сбился. Но где-то так. А что? Зато смотри, сколько удобств появилось… Давай я тебе голову вымою. И не брызгайся. Владыка велел расслабиться, так что расслабляйся. Ну что ты, Лена, разве ж я тебе посторонний?

Она смирилась, потому что в его голосе прозвучала обида пополам с испугом. Классный бы из него получился актер. Страсти в клочья при полной невозможности врать. Нет, он не посторонний. Он — это я.