Избранная лирика - Уильям Вордсворт

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

У речки, яркой как луна,Животное от мук ревело!Дубина падала, взлетев,На нём свой вымещая гнев, —То Питер бил — и бил умело.“Постойте!” — тут воскликнул сквайр —“Вы против смысла не грешите;Зачин ваш слишком резв и смел;Сначала, кто был Питер Белл,И кем он был, скажите”.200“Он был горшечник” — начал я,Собравшись весь для говоренья;“И где б ни появлялся, онОдин лишь получал поклонНа полных двадцать раз презренья.Прожив на свете тридцать лет,Он был отъявленным бродягой;Близ Корнуолла береговОн океана слышал рёв,По скалам Дувра шел с отвагой.210“Он видел башни Карнарвона,И знал неплохо шпиль Сарума;А там, где Линкольн, слышал онТягучий похоронный звон,Унылый и угрюмый!“В Донкастере и Йорке был,И в Лидсе, и в Карлайле;Прошел шотландские низины,И в графстве Эр близ АбердинаЕму цветы кивали.220“И посетил он Ивернесс;И в Хайленде плясал до пота,С девицами кружась в лугах,С ослами отдыхал в кустахНа холмах Шевиота.“Он продирался сквозь ЙоркширСреди камней и рвов змеистыхТуда, где сёла, реки, лес —Под синим лоскутом небесИ горсткой звезд сребристых.230“На ломаных брегах морскихЕго обрызгивала пена;Но в бухте иль на мысе, там,Где тесно людям и домам,Не появлялся несомненно!“Был нужен флоту он — должник,Еще не возвративший ссуду;Где только не был он, увы,Цена души иль головыНе выше волоска повсюду.240“Себе приют близ рек, в лесах,В пустых ложбинах он умелоИ днем и ночью мог найти,Но к сердцу Питера путиНайти природа не сумела.Напрасно каждый год онаЗвала его, как раньше, в поле;И первоцвет, что цвёл кругом,Был жёлтым для него цветком,Простым цветком, не боле.250“С невозмутимым сердцем он,С поклажей легкой без заминкиШагал, не видя, что траваУже взошла едва-едва,И зеленеет вдоль тропинки.“Напрасно в воду, в землю, в воздухЛилась душа веселой трели,Когда апрельским утром онСреди ракит под сенью кронГотовил место для постели.260“И днём, когда в тени деревЕго тепло весны ласкало,Небес лазурных волшебствоНичуть не трогало егоИ вглубь души не проникало!“Не раз я слышал от других,От тех, кто видел сам и знает,Что время замирает вдруг,Когда прекрасный вид вокругУходит прочь и исчезает.270“Но Питер Белл пред красотойНе ощущал восторг безмолвный;Он, грубый, дикий, был другой,Везде гонимый, как изгой,Или преступник уголовный.“Из всех, кто беззаконно жил,Из всех, к беспутной жизни склонных,В селеньях или в городахОн был известный вертопрах —Имел двенадцать жён законных.280“ Законных и двенадцать жён!О, нет! Как хоть одна супругаС ним быть могла, мне невдомёк;Ведь на него смотреть не могНикто, не вздрогнув от испуга.“Хотя Природа не смоглаПленить его своим нарядом,Звучаньем нежным, тишиной,Он с ней, как ни с одной женой,Бывал частенько рядом.290“Он был и дик и груб, как тот,Кто жить, как все, в домах не в силах;Его фигуры стать и сплавЯвляли взору дикий нравУгрюмых гор, болот унылых.“Едва доступную умуПрироды мысль в жару и в холод,Средь гроз и льдов, понять он могДушой, какой бы там порокНи порождал жестокий город.300“Был резок лик его, как ветер,Сквозящий вдоль кустов ракиты,Не мужеством светился весь,А выражал, скорее, смесьЛукавства с дерзостью открытой.“Шаги неспешны, тяжелы,С неловким как-то вбок движеньем;А взгляд открыт и дерзок был,В нём ощущался хладный пыл,Ведущий игры с искушеньем.310“На лбу морщины, прядь волос,Часть лба — вся в мыслях дни и ночи,Обдумывает “что” и “как”,Другая — хмурит брови — такОт солнца защищая очи.“Глаза и щёки были жёстки,Как если, мягкости переча,Свое лицо сей человекСкрепил и тут и там навекВетрам и небесам навстречу!”320Однажды ночью, (друг мой Бесс,Обещанный рассказ начну я),Прекрасной ночью ноября,Когда луна взошла, горя,Над Свэйл, чьи быстро мчатся струи,Вдоль берегов её кривыхШёл Питер по глухому краю;Купить или продать, бог весть,Иль удовольствие обресть —О том я ничего не знаю.330Он шёл по долам и холмам,Чрез перелески, рощи, чащи;И не были ему нужныНи блеск звезды, ни свет луны,Ни речки Свэйл поток журчащий.Но увидав тропинку вдруг,Что путь ему короче прочит,Как люд бывалый, пару вехНа ней оставил он для тех,Кто вслед за ним пойти захочет.340Пришёл он вскоре в лес густой,С пути куда-то прочь влекущий;Где всё же слышен птичий звон,Хотя порою приглушёнВо мраке средь ветвистой кущи.Но вскоре чувств его настройСменился, щёки запылалиИ гнев нахлынул, как волна:Тропой обманут он! — онаК дороге приведёт едва ли!350Тропа терялась в темноте;Несут вперёд скитальца ноги,Как лодку парус мимо шхер,И вот — заброшенный карьер,И дальше нет дороги.Он встал; массивных чёрных формВокруг него сгущались тени;Но он пошёл сквозь хлад и мрак,Сквозь бурелом и буерак,Сумев преодолеть смятенье.360Пошёл, и прямо чрез карьерЕму открылся вид чудесный:Зеленый, серый, голубойЦвета смешались меж собойВ оттенок, зренью неизвестный.Под ясным небом голубымУвидел он лужок зеленый;Не знаю — поле иль лужок,Травой поросший уголок,Камнями окружённый.370Под валунами тихо СвэйлТекла струею безмятежной;Был нужен шторм, чтобы сюдаДошла шумливая вода,В зеленый уголок сей нежный!Ужель здесь даже не живётОтшельник с чётками и склянкой?И нет хибар невдалекеВ роскошном этом уголкеС такой зелёною делянкой?380Сквозь травы впадины пройдя,Через камней нагроможденья,До края леса он дошёл,Как вдруг узрел — стоит ОсёлНедалеко в уединенье.Воскликнул Питер: “Награждён!”Но осмотрись, что за награда:Есть ли хотя б одна душа?Ни хижин здесь, ни шалаша —Бояться вроде бы не надо!390Вокруг был виден только лесИ поле с серыми камнями,И этот Скот, что головойПоник понуро над травойИ над неслышными струями.На голове Осла былаУзда; схватив ее, на спинуЕму вскочил тотчас ездок,И пяткою ударил в бок —Но сдвинуть всё ж не смог скотину.400Тут Питер дёрнул за узду,Да так, что мог бы люк темницыС железным вытащить кольцом,Но эта тварь с тупым лицомВсё не желала шевелиться!На землю спрыгнув, Питер молвил:“На тайный заговор похоже;”Еще раз оглядел он лугИ камни серые вокруг,И все деревья тоже.410Молчало всё: деревья, камни,Вблизи, вдали — всё было глухо!Один Осёл стоял живой,Над неподвижной головойДлиннющее вращая ухо.Что это значило, кто б знал?Не колдовство ли злого духа?Один Осёл, невозмутим,Стоял, над черепом тупымДлиннющее вращая ухо.420От страшной мысли вздрогнул Питер;Всё ж медленно подняв дубинуКак можно выше над ослом,Гордясь умелым ремеслом,Её обрушил на скотину.Осёл, качнувшись, устоял;Тогда, вооружась терпеньем,И, охладив свой гневный пыл,Прицелясь, Питер в меру силОсла ударил по коленям.430Осёл упал на землю бокомУ кромки вод под небесами;И, лёжа так и недвижим,Глядел на Питера над ним,Сияя карими глазами.Был в этом взгляде лишь упрёк,Скорее мягкий, чем жестокий;Затем без страха он простёрСвой нежный и печальный взорНа речки чистые потоки.440Над ним шумело деревцо;Вздохнув, Осёл всем телом вздрогнул,И стон издал — другой же стонБыл словно к брату обращён,Затем он третий стон исторгнул.Всего здесь под луною онИздал три возгласа печали;Увидел Питер лишь теперь,Каким был тощим этот зверь,Как рёбра у Осла торчали.450Застыв и ноги распластав,Лежал он — Питер всё ж ни словаСочувствия не произнёс;Глядел он на Осла без слёз,Брезгливо и сурово.Лежал Осёл, как смерть недвижно;У Питера от гнева губыТряслись; “Я брошу, как бревно,Твой труп, упрямый мул, на дно!” —Ослу он крикнул грубо.460Угрозу подтвердила брань;Меж тем от самой водной кромки,Где пал Осёл под сенью крон,И с эхом с четырёх сторон,Всё нёсся крик протяжный, громкий!Для Питера ослиный крикПризывом был вершить расправу;Он радость ощущал — не страх,Но эха гулкий звук в горахЕму был чем-то не по нраву.470Тем, что в нём труса ободрял,Иль тем, что в этот час покойныйНе мог он чары разорвать,Его сумевшие сковатьРаботой этой недостойной.Среди хаоса скал, камней,Среди цветных полей долины,Холмов зелёных, горных круч;Тяжёл и скучен, и тягуч,Опять раздался крик ослиный!480Что с сердцем Питера творится!Где взяли силу звуки эти?Тревожный, тусклый свет луныСреди небес голубизны,Камней мерцанье в лунном свете.И Питер выронил узду!“Я без узды его не сдвину;” —Он молвил — “Если кто придёт,И здесь меня с ослом найдёт,Решит — спасаю я скотину”.490Он осмотрел Осла кругом,И глянул ввысь: луна светлее,Спокойней, кротче и нежней,И явственней черты камней,И небеса милее.Воспряла злоба в нём, и онСхватил Осла за шею в гневе;И увидал сквозь тусклый светВ воде престранный силуэтНа искажённом рябью древе.500Иль это лик луны кривой?Иль облако, как призрак странный?Унылой виселицы вид?Иль Питер сам себя страшит?Иль гроб? Иль саван белотканый?Ужасный идол? Чёрт, упавшийС подола ведьмы или с ветки?Иль фей кольцо и изумрудДля исполненья их причудВ какой-нибудь лесной беседке?510Иль то к столбу, чтоб сжечь, себя,Отчаясь, привязал злодей?Иль дух упрямый, что во тьмеОдин, в цепях, скорбит в тюрьме,За много миль от всех людей?Так пульс не бился никогда,И вряд ли так же будет биться;Глядит — не знает, что за вид,Как если в книгу он глядит,Чьи заколдованы страницы.520Для Питера прискорбный день!Всё будет скоро: кандалыИ Статуя, и Страшный суд!От страха волосы встают,Под лунным светом все белы!Глядит он, думает, глядит,Движенье видит, стоны слышит;Глаза слезятся — рвётся грудь,Он падает — окончен путь,И смерть ему в затылок дышит!530

ЧАСТЬ ВТОРАЯ