Золотой дикобраз - Мюриел Болтон

— А что они говорят обо мне? — угрюмо спросил король, не сомневаясь, что ничего хорошего он не услышит.

— Это не лично мое мнение, но весь двор убежден, что вы настолько слабы, что не в состоянии самостоятельно править.

Жорж поднял руку, увидев, что Карл собирается протестовать.

— Вот видите. Это как раз то, что ваша сестра не хотела бы, чтобы вы слышали. Ей бы хотелось, чтобы все оставалось, как есть. Но я-то знаю, вы совсем не такой слабый и безвольный, каким она представляет вас миру. Я уверен, что, узнав наконец правду, вы начнете действовать. Повернитесь лицом к правде, Ваше Величество! Сестра держит вас, как самого обыкновенного узника. А иногда мне кажется, что у иного узника больше свободы. Но правда состоит в том, что если вы пожелаете, то можете отдать приказ арестовать ее, и стража вам повинуется. Вы король!

Карл не сводил испуганных глаз с лица Жоржа, а тот спешно продолжал, теперь уже с нажимом:

— Вы, само собой, не сделаете этого, вы благодарны ей за ту заботу и внимание, которыми она окружила вас с раннего детства. Но теперь, когда вы стали вполне взрослым, почему она не передала вам бразды правления с добрыми напутственными словами и обещанием всяческой помощи, как, несомненно, поступил бы Людовик? Вы прекрасно знаете ответ. Она постоянно твердит об опасности, которая якобы исходит от Людовика, не позволяет вам освободить его, ну а сама тем временем отбирает у вас трон.

Карл вскочил на ноги. Кровь бросилась ему в лицо. Сейчас он был зол, по-настоящему зол. Зол на всех без исключения — на себя самого, на Анну и на этого круглого маленького человека, который осмелился в лицо говорить ему такое. Жорж оценивающе посмотрел на Карла и решил, что кризис наступил. На кого обернется его гнев — на Анну или на Людовика — это сейчас зависело от Жоржа, от его красноречия. Возможен, правда, был и иной вариант развития событий, когда Карл и Анна объединят свой гнев и обрушат на его, Жоржа, голову. Такой вариант тоже не исключался. Но Жорж не колебался. За свободу Людовика можно было и пострадать. И он продолжил:

— От таких вот речей, как мои, вот от чего она вас оберегает. От друзей, которые осмелятся сказать вам, что пришло время освободиться от ее диктатуры. Ну подумайте, из чего сейчас состоит ваша жизнь? Из одиночества и только из него. Она пуста и безрадостна. И вдобавок ко всему вас лишили права управлять собственной страной.

Карл кивал головой, соглашаясь, а Жорж продолжал давить:

— И в вашей власти самому получить все то, чего она вас лишила. Не она король, а вы. Вы — король! У вас сотни друзей, которых вы не знаете, они симпатизируют вам, любят вас, они только ждут сигнала от вас. Получив его, они окажут вам всяческую поддержку. Неужели вы откажетесь от того, что имеет каждый король? Только потому, что женщина, у которой нет иной власти, кроме той, которую вы ей сами дали, запрещает вам это делать?

Карл беспокойно забегал по комнате.

— Это уже слишком, с меня хватит, — бормотал он. — Как будто дитя какое!

— Да это же сущий позор, — с готовностью согласился Жорж. — Каждый это скажет.

— И каждый теперь увидит, что я не какая-то там марионетка, а настоящий король. Я буду действовать внезапно и преподнесу ей сюрприз, — выкрикнул Карл срывающимся голосом, хотя, видит Бог, по какому он плану будет действовать внезапно, какой такой сюрприз он собирается ей преподнести, Карл и понятия не имел.

А у Жоржа сердце забилось так сильно, что он даже посмотрел на грудь, не колышется ли ряса. Вот он, заветный миг! Он наступил. Только бы случайно ничего не испортить. Кто-нибудь может доложить Анне, что Карл имел приватный разговор с близким другом Людовика. Жорж мысленно послал своему святому молитву и пообещал Руанскому собору новый алтарь. Затем предпринял очередную словесную атаку.

— Вы не должны думать о том, чтобы арестовать свою сестру. Она только заблуждается, позволив жажде власти одержать временную победу над любовью к вам. Я и в мыслях не держал, чтобы вставать между братом и сестрой. Давайте подумаем о чем-то другом, на чем бы вы могли самоутвердиться и показать всем и каждому, что вы наконец после долгого отсутствия вернулись в свое королевство. Например, вы могли бы посетить государственную тюрьму и освободить всех заключенных. Это очень популярная акция, многие короли к ней прибегали.

Карл замотал головой.

— Туда очень далеко добираться, и к тому же там такое зловоние и жара…

— А как насчет того, чтобы устроить в Амбуазе грандиозный бал, что-нибудь совершенно особенное, — снова предложил Жорж. Его лицо отражало напряженную работу мысли. Уж больно хотелось ему сделать королю приятное, — например, маскарад. Маскарад с чудесными разнообразными масками. Конечно, я священник, у меня нет достаточного опыта в устройстве развлечений… к сожалению, я не герцог Орлеанский… — тут Жоржа осенило. — Конечно! Конечно! Вот он замечательный жест, чтобы проявить вам свою волю. Освободите Людовика!

Он предложил это с такой потрясающей непосредственностью, что не согласиться было просто невозможно. Однако Карл замотал головой.

— Он стоит на моем пути. Из-за него я не могу жениться на Бретонке. Может быть, после свадьбы я и освобожу его.

— Но, — заговорил Жорж, почти заикаясь, — посмотрите сами, как это будет чудесно выглядеть. Вы освобождаете Людовика и тем самым показываете Анне, кто правит страной. А Людовик, и я вам это обещаю, сам освободит Анну Бретонскую от помолвки. У него не было никакой возможности даже узнать о ваших намерениях жениться на ней. Он просто ничего об этом не знает. Ваше Величество, я, сын церкви, перед Господом Богом заверяю вас, что, если вы освободите Людовика, а в душе, я уверен, вы давно желаете это сделать, он сам поедет в Бретань устроить ваш брак. Я обещаю вам это, я, Жорж д’Амбуаз, епископ Руанский, — и он широко освятил свою клятву крестным знамением.

На Карла это произвело большое впечатление, но он колебался. А Жорж тем временем продолжал, лицо его улыбалось:

— Это будет просто чудесно для вас увидеть Людовика у своих ног, принять его благодарность.

Тут ему пришла в голову внезапная мысль, и он громко засмеялся.

— Вы говорили, что желаете преподнести сюрприз. Мне сейчас вдруг пришло в голову — освободите Людовика сейчас, лично. Давайте поедем в Бурже, это совсем рядом, а сейчас только утро. К полудню мы уже будем там, вы сами сможете увидеть его…

Эта идея очень пришлась по душе Карлу. Он встрепенулся. Мысль о захватывающем приключении именно сегодня, в день, который он полагал для себя совершенно безрадостным, наполнила его упоительным восторгом.