На перекрестках фэнтези. Сборник фантастических произведений - Алексей Пехов

Он продолжал спускаться дальше. Свет в коридорах горел ярко, ни одна галогеновая лампочка не перегорела — лишнее свидетельство того, что он всё ещё в обитаемой части катакомб, где порядок, работа приборов и чистота поддерживается ежедневно. Все мужчины, живущие в катакомбах, поневоле становились техниками, ремонтируя и поддерживая работу электростанций, восстанавливая в мобильных цехах, лет коим не счесть, необходимые детали и инструменты, дабы катакомбы все так же исправно снабжались водой, воздухом, электроэнергией, словом, всем необходимым для жизни под землей и людей, и домашних животных, и теплиц. Каждые несколько месяцев проверялось бесконечное множество законсервированных и исправно работающих трансформаторов, гетеродинов, конвертеров, прозванивались километры токонесущих кабелей, расходящихся паутинами по жилым отсекам и подземным садам. Катакомбы были городом, пригодным для жилья, небольшим городом, в котором есть практически всё необходимое, созданным в расчете на то, что его на неопределенно долгий срок заселят люди и не будут нуждаться в необходимом и без надобности выходить на поверхность.

Путешественник брёл сквозь поселение, его ботинки гулко стучали по металлическому полу — в катакомбах невозможно пройти незамеченным. Он открывал и закрывал герметичные двери, спускался вдоль гирлянд огней, освещавших лестничные пролёты, что уходили вниз и тонули в непроглядном мраке, не раздумывая, сворачивал на хорошо знакомых развилках и, раскатисто грохоча то по настеленным тяжёлым титановым листам, то по металлической решётке, продолжал свой путь.

На его пути народ встречался редко, женщины, в основном, занимались домашней работой: стирали, мыли, убирали комнаты, готовя их к приходу мужей, так что дети, играющие на переходах и в коридорах, на некоторое время были предоставлены самим себе. Путешественник слышал порой перестук детских ножек и взрывы смеха в соседних коридорах и на соседних этажах. Раз или два детская стайка промчалась мимо него, с радостными криками свернула за тяжеленную дверь. Он был вынужден остановиться, чтобы пропустить бегущих детей, за которыми ещё несколько мгновений оставалось звонкое эхо.

Постояв немного, он продолжил путь.

Какие-то две женщины лет за сорок в стираных домашних халатах развешивали бельё вдоль большой металлической залы на протянутых проволоках; при этом они судачили о своей соседке, и как ни старались говорить потише, ничего не выходило. Когда Путешественник проходил мимо, одна из них, вынимая пододеяльник из короба и отжимая его, предупредила его: «Поосторожнее, молодой человек. Нагибайте голову». Путешественник молча нагнулся, чтобы не задеть сохнущее бельё, и прошел мимо.

Неподалеку, как раз на этом уровне, находился общественный парк, огромное помещение, где он частенько гулял, ещё будучи совсем ребенком. Сейчас же его туда не тянуло. Но проходя мимо дверей, ведущих в парк, он не мог удержаться, чтобы не заглянуть внутрь.

На ближайшей скамеечке сидела молоденькая девушка и катала взад-вперед коляску с младенцем, взгляд её на мгновение встретился со взглядом Путешественника, он поспешно опустил глаза, извинился, точно причинил девушке неудобство и закрыл за собой дверь. Ботинки забухали по неровному полу.

Лампочки перестали гореть так ярко, некоторые уныло мерцали, угасая, из последних сил пытаясь разогнать подступающую тьму. В размеренную музыку перестука его башмаков ненавязчиво вклинился другой звук. Он услышал тихое потрескивание, должно быть, исходившее от отживающих своё трансформаторов, до которых уже не доходили руки ремонтников. Стены и пол стали ржавиться пятнами, на перилах появилась унылая серая пыль.

Путешественник добрался до самого конца обжитого людьми пространства катакомб, при дальнейшем погружении он будет совершенно одинок.

И ошибся. Открыв новую дверь в залу, по стенам которой бежали мостки, он почувствовал запах воды и скорее почувствовал ногами, чем услышал — так обыкновенно и бывает в катакомбах — легкое шебуршание.

В зале царил полумрак, горели лишь две дуговые лампы в тусклом плафоне на высоком своде. Он пригляделся.

На одном из мостков сидел ребенок, девочка лет шести-семи, свесив ножки в двухметровую пропасть залы и вцепившись ради предосторожности в ограждающие переход невысокие перильца. Она раскладывала в странной мозаике ш-образные пластины раскуроченного трансформатора, корпус и моток проволоки от которого лежали неподалеку. Она была совершенно голенькой, но поднимавшиеся со дна залы сквозняки не замечала, поглощенная своим занятием, может, успела привыкнуть за свою короткую жизнь. Девочка изредка вскидывала ниспадавшие на лоб тёмные пряди длинных курчавых волос, отводила рукой и продолжала неотрывно заниматься мозаикой.

Путешественник приблизился, девочка подняла на него голову лишь когда он оказался совсем рядом, не более чем в двух аршинах от неё, и прервала заинтересовавшую её игру.

— Ты что здесь делаешь? — спросил он, стараясь придать голосу тревожные родительские нотки.

Девочка молча посмотрела на Путешественника и собрала пластинки в кучку.

— Играю, разве не видишь.

— Вижу. А почему одна?

— Я всегда играю одна. Мне нравится, — последовал обезоруживающий ответ.

— Где ты живешь?

— Недалеко. Но меня ещё не позвали обедать, я всегда, когда меня зовут обедать, иду домой. А играю тут.

Путешественник хотел ещё что-то спросить, но она опередила его:

— А сам ты куда идешь? Вниз?

— Просто гуляю, — он присел на корточки, из-за разницы в росте трудно было разговаривать. Только теперь он разглядел её личико, испачканное ржавчиной со старых пластин.

— Ты не пошел на праздник?

— Нет. Не захотел.

— Не нравится?

— Не знаю… наверное.

— Мне тоже. Не люблю, когда шумят. Я почти все время играю одна, потому что у меня есть два брата, они меня с собой не берут, очень шумят, и я всегда играю одна. А ещё они считают, что я совсем маленькая для них, но это неправда, честно, неправда, я знаю, как они играют и всё понимаю, все правила, мне просто не нравится, я и сама бы могла, я говорила им, а они все равно считают меня маленькой.

Девочка явно была рада собеседнику. Путешественник кивнул ей, она доверчиво улыбнулась и снова тряхнула кудряшками.

— Тебе ещё далеко идти гулять? — спросила она.

— Я не знаю. Просто решил побродить вокруг.

— А можно я пойду с тобой?

— Куда, вниз? Ты же замерзнешь, я не понимаю, как ты вообще можешь…

— Нет, — она твердо мотнула головой, — не замерзну. Я вообще очень здоровая, ко мне никогда ничего не приставало. Даже когда у братьев была свинка, я всё равно не заразилась. Потому что закаленная. Мама вообще говорит, что мне рано носить одежду, потому как ещё замуж не идти. Вот когда пойду… у мамы для меня хранятся её платья… — она замолчала и неожиданно произнесла: — Может, сходим к морю? Времени до обеда ещё целая куча, мама не скоро меня позовет.