Сокровище Чингисхана - Клайв Касслер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ни единого слова. Мне кажется, он даже не удосужился как следует осмотреть шкуру. Так и умер в полном неведении.
— Как он описывает ларец?
— Никак. Его заинтересовал не сам ларец, а лежавший в нем бронзовый цилиндр. Точнее, вложенный в него забавный предмет — шелковый свиток с нарисованной на нем картиной, или, скорее, картой, указывающей на место захоронения несметных сокровищ.
— Но цилиндр был пуст, когда мы нашли его. Ты думаешь, свиток и сейчас находится в самолете? Рядом с Хантом?
— На, сам почитай его завершающие записи, — предложил Питт, передавая Джордино дневник. — Три больших абзаца на последней странице.
5августа, 1937год. Запись сделана на борту самолета. Летим в Улан-Батор. С тяжелым сердцем я пишу о своем ужасном открытии. Цендинь, мой верный помощник, деловой партнер и друг, в конце концов предал меня. Шелковый свиток исчез, украден из цилиндра, который я бережно хранил со времени его обнаружения. Украсть его у меня мог только Цендинь. Он нанес мне удар в спину. Пропажа обнаружена мною уже после того, как самолет взлетел. Со свитком утерян след, ведущий к Ч., я все еще тешу себя надеждой, что мне удастся восстановить карту по памяти. Затем я соберу небольшую группу и с помощью Б. У. отправлюсь на поиски. Возможно, мне повезет, я встречусь с Цендинем где-нибудь на склонах Бурхан-Халдун и тогда верну себе пропажу. Моя единственная надежда...
Абзац заканчивался на полуслове и возобновлялся позднее, но уже неровным почерком. Джордино сразу обратил внимание на то, что запыленная страница была забрызгана каплями крови.
Дата неизвестна. Мы потерпели крушение в пустыне, нас сбил японский военный самолет. Оба пилота погибли. Мне кажется, у меня сломан позвоночник и обе ноги. Не могу двигаться. Жду помощи. Молюсь, чтобы нас нашли как можно быстрее. Боль просто невыносима.
Последний абзац Джордино едва смог прочитать. Почерк был очень неразборчивым, напоминал скорее каракули:
Последняя запись. Помощи не будет. Искренне сожалею, что подвел Лидс и Британский музей. Последние слова любви жене моей Эмили. Господи, прими наши души.
— Бедный земляной червь, — сказал Джордино, закончив чтение. — Вот почему он лежал поверх кучи осколков. Наверное, пытался выбраться. После крушения самолета прожил несколько мучительных дней.
— По-моему, он больше мучился не от физической боли, а от сознания потери ценного свитка.
— На чьи же сокровища указывала нарисованная на свитке карта? И кто такой этот Ч.?
— Хант рассказывает о свитке на предыдущих страницах. Детально его описывает. Он, как и его помощник Цендинь, был убежден, что на нем изображена тайная усыпальница. Вырублена где-то в горах Хэнтэй в Монголии. Усыпальница очень родовитого вельможи. Хант даже рассказывает легенду о том, как ее нашли. Согласно легенде, над ней плакала верблюдица. На первый взгляд все выглядит вполне логичным — и факты, и сказание. Короче говоря, на карте показано место погребения Чингисхана.
Джордино, тихо присвистнув, покачал головой:
— Чингисхан, говоришь? Таких карт бродит по свету тысячи. Скорее всего очередная фальшивка. Старичок Чингис умел шутить. Нет, могилу его никогда не найдут. Среди самых важных археологических загадок она занимает одно из первых мест.
Питт долго смотрел на клубящееся облако пыли у линии горизонта, и перед глазами его пронеслись тысячи увлекательных картин, вызванных разыгравшейся фантазией. Поняв, что увлекся видениями, он тряхнул головой.
— Совсем напротив, — вдруг заявил он и прибавил, уже тише: — Я уверен — усыпальницу его нашли.
Джордино уставился на него ничего не понимающим взглядом, но оспаривать его утверждение не стал. Питт перелистал дневник, нашел место в самом его начале и показал его Джордино.
— Полное имя помощника Ханта — Цендинь Боржин. Теперь понятно?
— Не может быть, — прошептал Джордино. — Отец нашего Толгоя?
— Если не ошибаюсь, мы с тобой не так давно видели мраморную гробницу Цендиня Боржина.
— Но если в каменном святилище в каменном надгробии покоится Цендинь, то в мраморном саркофаге в центре...
— Вы правы, мой чрезвычайно догадливый друг. В мраморном саркофаге лежит тело Чингисхана.
После захода солнца они присоединились к ламе и монахам, собравшимся в одном из гэров на ужин, очень скромный, как, впрочем, и завтрак, и обед. Состоял он из овощного супа с вермишелью и пиалы землисто-черного чая. Монахи ели в почтительном молчании, на изредка бросаемые ламой короткие вопросы отвечали исключительно кивками. Питт тайком изучал лица высохших монахов, двигавшихся со стоической грациозностью. Большинству давно перевалило за шестьдесят, их умудренные глаза ярко сверкали среди глубоких морщин, избороздивших лица. Все монахи были гладко выбриты, за исключением послушника, голову которого венчала густая шевелюра. В два приема проглотив еду и чай, он повернулся к Питту с Джордино и с улыбкой бесцеремонно пялился на них, пока остальные заканчивали ужин.
После ужина Питт и Джордино вместе с монахами перешли в храм посмотреть вечернюю молитву и только потом удалились к себе, в здание склада. Разгаданная тайна местонахождения усыпальницы Чингисхана полностью овладела мыслями Питта — теперь ему хотелось как можно быстрее вернуться в Улан-Батор. Готовясь ко сну, он пододвинул раскладушку поближе к дверному проему.
— Уже не можешь спать в закрытом помещении? — поинтересовался Джордино и тихо рассмеялся.
— Не в этом дело, — ответил Питт. — Есть у меня кое-какие причины для беспокойства.
— Для меня предметом для беспокойства может быть только отсутствие сносной пищи. Почти неделю голодный хожу. Начинает надоедать, — недовольно проворчал Джордино, забираясь под одеяло.
Питт снял с одной из полок открытую коробку, набитую благовониями, четками и другими атрибутами для буддийской молитвы. Минут пять он зачем-то возился с ней, затем погасил керосиновую лампу и присоединился к Джордино — залез под одеяло и быстро уснул.
Непрошеный гость явился сразу после полуночи. Тихо ступая, он слегка приоткрыл складскую дверь и вместе с тонкой струйкой лунного света бочком пролез в образовавшуюся щель. Он чуть подождал, пока его глаза не привыкнут к полутьме, затем двинулся к кровати, стоявшей неподалеку от двери. Приближаясь к ней, он случайно задел ногой валявшийся на полу крошечный колокольчик для молитвы, и тот слабо звякнул. Негромкий отголосок от слабого металлического звука разнесся по комнате. Пришелец застыл на месте, долго стоял не двигаясь и даже не дыша. Потом все снова стихло. Шли секунды, до ушей его доносился шорох и дуновение ветра.