Сокровище Чингисхана - Клайв Касслер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пойдем. — Нойон кивнул в сторону автобуса, приглашая Питта и Джордино следовать за ним.
Автобус, «КавЗ» модели 3976 выпуска середины 1980-х годов достался Монголии случайно — его забыла или просто бросила уходившая на родину одна из войсковых частей. Как и многие другие транспортные средства, оставшиеся после ухода Советской армии, автобус давным-давно отслужил свой технический срок. Возможно, он и в Монголии-то появился уже после списания у себя на родине, считавшей себя обязанной охранять от неведомых врагов своих южных соседей. Однако он еще ездил — можно сказать, обрел вторую жизнь. Краска на нем безнадежно потускнела, а местами совсем облупилась, стекла потрескались, а шины полысели. Опытный шофер определил бы сразу — автобус честно отмотал двести пятьдесят тысяч миль, зафиксированных на его спидометре, и все они оставили на нем свой след. Однако как старого, потрепанного, но опытного боксера, не желающего сдаваться, его подлатали, подмазали, как могли отремонтировали двигатель и снова выпустили на трассу, участвовать в новом суровом бою.
Взбираясь за Нойоном по ступенькам автобуса, Питт удивился, заметив за рулем человека, внешне очень похожего на англосакса. Тот улыбнулся ему сквозь густую, с сильной проседью, бороду, и бледно-голубые глаза его заискрились весельем.
— Хей, ребята! — воскликнул он. — Нойон успел сообщить мне о вас. Вы из Штатов? Я тоже. Занимайте места, сейчас трогаемся.
В автобусе было всего двадцать мест, и после того, как он собрал из трех ближайших деревень всех детей, направлявшихся в монастырь на учебу, их осталось всего четыре. На двух из них, позади водителя, растянулась и крепко спала черная как уголь такса. Два места напротив оставались свободными. Питт устало плюхнулся к окну, а Джордино, придерживаясь за поручень, медленно опустился рядом. Водитель захлопнул дверь и начал быстро выруливать из деревни. Выехав на оперативный простор, он начал разгонять старенькое транспортное средство. Стучала об пол педаль акселератора, трещала шестеренка в коробке передач, двигатель то ревел, то жалобно звенел. Через несколько минут резких манипуляций водителю удалось довести скорость автобуса до пятидесяти миль в час, и он шустро поскакал по каменистой, испещренной ямками пустыне.
— Монастырь Булангийн, доложу я вам, — это не популярный курорт. — Водитель усмехнулся и посмотрел на Питта и Джордино в прямоугольное зеркало, висевшее над солнцезащитным щитком. — А вы, я так понимаю, по Гоби на лошадях путешествуете? От какой-то туристической фирмы?
— Можно и так сказать, — ответил Питт кивая. — Правда, слава Богу, часть, включающая в себя катание на лошадях, в нашей туристической программе уже закончена. Все, попутешествовали. Возвращаемся в Улан-Батор.
— О, нет проблем. Завтра в монастырь из Улан-Батора должен прибыть грузовик с продуктами. Если вашей душе не претит провести ночку в обществе высокодуховных немногословных монахов, любителей побить в барабаны и повращать своими трещотками, то завтра утром уже будете на пути в Улан- Батор.
— Замечательно, — ответил Питт, подпрыгивая на рытвине вместе с автобусом. Он улыбнулся, заметив, что такса, подскочив в воздух и опустившись на сиденья, даже глаз не открыла.
— А можно поинтересоваться, чем вы-то здесь занимаетесь? — обратился к водителю Джордино.
— Да почему же нет. Я помогаю одному частному американскому археологическому фонду, который, в свою очередь, помогает возрождать буддийские монастыри. До большевистского переворота девятьсот двадцать первого года в Монголии насчитывалось свыше семисот монастырей. Почти все они были разграблены и сожжены в девятьсот тридцатых, в ходе развязанной правительством антирелигиозной кампании. Тысячи монахов подверглись гонениям, многих расстреляли, некоторых даже сослали в сибирские лагеря. Кто-то так и погиб там, но кто-то и уцелел. Оставшихся в живых заставили отречься от своих религиозных убеждений. Правда, многие продолжали верить и совершать богослужения, но тайно.
— Должно быть, нелегко им возводить святилища и религиозные сооружения, выискивать книги, предметы культа. Наверное, многое приходится писать и делать заново.
— К счастью, монахи успели закопать древние тексты и предметы культа. Даже монастырские сокровища умудрились припрятать в горах. Они же неглупые — предполагали, чем для них обернется революция. Вот и позаботились о сохранении наиболее ценных предметов. Верили, что все вернется. Так и случилось. Монастырей открывается множество, и каждый день туда приносят старинные предметы. Люди довольны действиями правительства, осудившего прошлые антирелигиозные действия и разрешившего отправлять обряды открыто. В общем, религия постепенно возвращается в Монголию.
— А каким образом вы влились в широкие массы пустынников — водителей школьных автобусов? — улыбнулся Джордино.
Водитель рассмеялся.
— Ну, я не совсем водитель. Группа, в которой я работаю, состоит не только из археологов. Среди нас есть и плотники, и учителя, и историки, и математики. В соответствии с контрактом мы обязаны не только восстанавливать монастыри, но и строить школы и давать местным детишкам кое-какие знания. Кочевая жизнь вносит, конечно, свои коррективы. Они сегодня здесь, завтра там. То есть школ нужно много. Систематическое образование получают очень немногие, сами понимаете. Мы учим ребят читать, писать, монгольскому и английскому языкам, даем начальные знания а вместе с ними шанс на лучшую жизнь. Вот, например, ваш друг Нойон. Уже три языка знает, в математике неплохо разбирается. Дать ему возможность продолжить образование — и вполне может стать хоть инженером, хоть врачом. Очень смышленый парень, большие надежды подает. Вот в этом и состоит наша главная задача — вытянуть ребят из бедности.
Автобус, скрипя, перевалил через невысокий горный хребет и спустился в узкую долину, в центре которой открывалась удивительной красоты поляна. Поросшая густой зеленой травой и усеянная пурпурными кустами, она скрашивала унылое однообразие пустыни. Питт обратил внимание на несколько маленьких каменных зданий посреди густорастущих кустов, а рядом с ними — полдюжины простеньких юрт. Чуть поодаль находился загон, где лежали и ходили верблюды и козы, у окраины селения стояло несколько внедорожников.
— Монастырь Булангийн, — возвестил водитель. — Обитель с двенадцатью монахами, одним ламой и семнадцатью верблюдами, к которым иногда присоединяются один-два изголодавшихся добровольца из Соединенных Штатов и прочей Америки. Он въехал на избитую колею и подвел автобус к одной из юрт.