Сокровище Чингисхана - Клайв Касслер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Весьма неподходящее местечко они выбрали для посадки, — заметил Джордино. — По-моему, ты мне когда-то говорил, будто в свое время эти птички считались самыми надежными?
— Почти. Трехмоторный «фоккер», как и трехмоторный «форд», обладал поразительной живучестью. На таком самолете адмирал Берд летал над Арктикой и Антарктикой. Еще в девятьсот двадцать восьмом Чарлз Кингсфорд-Смит летал в своем «Фоккере F VII», «Южном кресте», над Тихим океаном. С двигателями «Райт уорлвинд» они могли летать практически везде, — ответил Питт. Он отлично знал технические характеристики старых самолетов и мог много рассказывать о них, тем более что в его коллекции редких машин и самолетов в Вашингтоне имелся и трехмоторный «форд».
— Он явно потерпел аварию. Возможно, попал в песчаную бурю, — предположил Джордино.
Пока Нойон, стоя в почтительном отдалении, наблюдал за ними, Питт и Джордино обошли с обеих сторон исцарапанный песком внушительный фюзеляж и нашли в одном месте едва заметный выступ. Счистив несколько дюймов песка, они обнаружили, что наткнулись на нижний край боковой двери, ведущей в грузовой отсек фюзеляжа. Оба принялись сбрасывать песок и вскоре расчистили напротив двери довольно большое отверстие. Через несколько минут они полностью обкопали дверь по краям, несколькими ударами Питт счистил песок с самой двери. Оставалось только открыть ее. Джордино смахнул с двери остатки песка, и только тогда Питт заметил в ней вереницу пулевых отверстий. Оглядев часть фюзеляжа у двери, он и в нем тоже нашел пулевые отверстия.
— Вношу поправку относительно причины гибели самолета, — сказал он, проводя пальцами по отверстиям. — Он не потерпел аварию, его сбили.
— Интересно зачем? — задумчиво произнес Джордино. Он потянулся к дверной ручке, но в ту же минуту раздался голос Нойона.
— Не нужно открывать! — кричал мальчик. — Старые люди говорят — внутри сидят покойники, а ламы учат не нарушать их покой. Вот почему пастухи не открывали этот самолет.
— Мы тоже относимся к мертвым с уважением, — заверил его Питт. — Только посмотрим, достойно ли они похоронены, чтобы их души могли покоиться с миром.
Джордино повернул ручку, осторожно потянул на себя дверь, и она открылась. Внутри темного грузового отсека у стены, связывавшей его с кабиной, валялась груда песка вперемешку со щепками и осколками фарфоровых изделий, словно в последние минуты жизни самолет неуправляемо пикировал. Питт поднял большой кусок фарфоровой тарелки династии Юань, покрытой глазурью и украшенной голубым и темно-синим изображением павлина.
— Посуда явно не для повседневного пользования, — сказал он, оценив антиквариат. — Могу поклясться, ей лет пятьсот, не меньше.
Не являясь признанным экспертом, Питт тем не менее приобрел за время работы определенные познания об изделиях из глины и фарфора. Помогли ему в этом и коллеги, с которыми он выискивал останки потерпевших крушение кораблей. Нередко только по осколкам глиняной посуды, обнаруженным среди груды балласта, и можно было определить возраст и происхождение затонувшего судна.
— Получается, что мы столкнулись с самой удивительной загадкой в мире, — резюмировал Джордино и отступил от двери, давая Питту возможность заглянуть внутрь.
Внутри царил полный беспорядок. В грузовом отсеке было некуда ступить — всюду валялись разбитые ящики и корзины. Их содержимое — превратившиеся в осколки фарфоровые изделия — устилали пол плотным бело-голубым ковром. Лишь несколько ящиков, закрепленных в хвостовой части, выдержали страшный удар самолета о землю.
Питт ползком пробрался в фюзеляж, остановился и немного подождал, пока глаза не привыкли к темноте. Салон трагически погибшего, зарывшегося носом в землю «Фоккера», мрачная кабина, застоявшийся пыльный воздух оставляли жутковатое впечатление, которое только усиливалось рядами неровно висевших вдоль стен откидных сидений. Чуть пригнув голову, Питт огляделся и двинулся в первую очередь в хвостовую часть, к уцелевшим ящикам. Острая фарфоровая крошка, похрустывавшая под коленями и покалывавшая при каждом движении, заставляла его крайне осторожно перемещаться среди нагромождения осколков. Пять ящиков с трафаретными надписями по бокам: «Осторожно, не бросать. Собственность Британского музея», — оставались еще целыми. Крышка одного ящика отскочила при аварии, и Питт оторвал ее, ухватившись за край. Внутри находилась завернутая в кусок грязноватой материи большая белая фарфоровая чаша с зазубренными краями, покрытая зеленовато-голубой глазурью. Возраст ее составлял не менее семисот лет. Питт достал ее, подержал в руках, восхитившись удивительной работой древнего мастера, затем положил назад в ящик. Вывод напрашивался сам собой — самолет перевозил ценный груз, состоявший из предметов старины, и пассажиров, к счастью, на его борту не было.
Питт, как с горки, начал спускаться по проходу к кабине. На середине пути к нему присоединился Джордино.
— Как полагаешь, откуда летел груз? — приглушенно спросил он.
— Могу сказать только куда. В Британский музей. В хвосте уцелело несколько ящиков. Судя по всему, везли старинный фарфор.
Питт продолжал ползти вперед, добрался до первого ряда пассажирских сидений и двинулся дальше, к переборке между кабиной и грузопассажирским отсеком. При ударе о землю несколько ящиков и корзин по инерции полетели в кабину и разбились, образовав в передней ее части гору мусора из деревянных обломков и осколков посуды, куда со временем прибавился и песок. Перешагивая через разбитый горшок с торчащими вверх острыми краями, Питт вдруг заметил лежавшую неподалеку на полу, в груде битой посуды, кожаную куртку. Он пролез мимо опасных осколков, сдвинул в сторону ящик, мешавший ему подобраться к куртке, оглядел ее внимательнее и застыл на месте. В мутном свете, проникавшем сквозь полуоткрытую дверь, он вдруг увидел, что в куртке находится ее обладатель.
Мумифицированные останки Ли Ханта несколько десятилетий пролежали там, где его застигла смерть, куда ему, теряя сознание от боли, со сломанным позвоночником, удалось все-таки доползти. И сейчас его высохшая левая рука судорожно прижимала к телу деревянный ларец, а в окостеневших пальцах правой застыл маленький блокнот. Гримаса страдания искажала его морщинистое лицо, хорошо сохранившееся в сухом воздухе пустыни, чуть присыпанное тонким слоем песка.
— Бедняга. Он пережил аварию, чтобы мучительно умереть позже, — произнес Питт сдавленным голосом.
— Шкатулкам блокнот определенно представляли для него большую ценность, — отозвался Джордино.