Эратийские хроники. Темный гном - Денис Лукашевич

Шмиттельварденгроу видел, как он сочится Тьмой, но это был как невесомый черный туман, окружавший его.. Остатки того, что из него выкачивали мучители. Бедолага был почти полностью иссушен .

Впереди раздался шум, ругнулся Тараил. Командор от кого-то отмахнулся мечом, раздался звон столкнувшихся клинков. Героним действуя скорее по инстинкту, чем размышляя, вскинул арбалет и выстрелил. Болт вогнал сдавленный стон в глотку человека, показавшегося из темноты. На нем были какие-то обноски, разрозненные детали ржавых доспехов, однако, он был вооружен узким бастардом, которым теперь беспорядочно размахивал. Второй рукой он ощупывал оперение болта, выросшего у него в щеке.

Наконечник наверняка пробил голову насквозь, однако человек все еще двигался. Правда, ступив еще парочку неуверенных коротких шагов, он рухнул заживо. Меч, выпавший из руки, загрохотал по каменному полу. Вместо мертвеца появился второй воин.

Он выбежал на свет, целясь здоровенным пехотным топором по Хорасу, промахнулся. Тот достал его мечом, широким размахом перечеркнув его от плеча к поясу. Сквозь грязную одежду и разорванную кожу проступила черная кровь. Но оружие не выпало из ослабевших рук, снова взлетело в воздух, чуть не задев командора на обратном ходу завернутым полумесяцем лезвием. Паладин качнулся назад, отступил. Слева от него возник Тараил, грозящий врагу мечом. Шмиттельварденгроу зашел справа, внушительно покачивая секирой.

Теперь ему удалось рассмотреть врага как следует. И презрительно фыркнуть. Редко кто учится на своих ошибках, а кое-кто вообще не учится: Горгонадец был на редкость предсказуем. Перед ними, шипя и постанывая, покачивался фанатик. Рванье, сквозь которое проглядывает грязное голое тело. Поверх накинуто нечто вроде ржавой и рваной кольчуги, прикрывавшей лишь одно плечо и ниспадавшей ниже колен длинным рыжим лоскутом. Лицо было скрыто маской: куском кожи с прорезями для глаз и носа, туго натянутой на, словно на барабане, которая была пришита прямо к голове. Толстыми, грубыми стежками. Шмиттельварденгроу частенько наблюдал у слуг Властелина еще в бытность свою аттаруаном склонность к шитью по живому телу. Не практичную, но весьма устрашающую на вид. Поговаривали, что это просто склонность к саморазрушению тех, кто не смог противиться зову.

Фанатик вновь кинулся вперед, размахивая топором, но его встретили в шесть рук. Меч Тараила погрузился в запавшее брюхо, вышел наружу со спины, скрежетнув металлом по позвоночнику. Клинок Хораса вскрыл шею, выпустив облачко алых капель, легших кровавой росой на лицах. Секира Шмиттельварденгроу опустилась наискосок, развалив грудную клетку, ребра и сердце. И только теперь за кожаной маской исчезла всякая жизнь.

Бесформенный куль, бывший когда-то человеком повалился на пол. С опущенных клинков закапала кровь.

- Надо двигать дальше, - сухо произнес Хорас. Он стряхнул влагу с меча резким рваным движением, только им выдав овладевшие им эмоции. Холодно посмотрел на капитана: - Здесь мы больше ничего не сможем сделать.

Тараил, а вместе с ним и все остальные, повернулись к узнику, все также повисшему на решетке. Он тихо и бесслезно плакал. Паладин мотнул упрямо головой. Подошел к нему, и, обхватив ладонью затылок, прижал его к решетке. Безумец застонал.

- Пребудешь ты во Свете! - пробормотал он и с силой вонзил клинок в грудь. Там, где трепыхалось еще изъязвленное сердце мяса .

8.

Робур втиснулся в строй и пожал несколько рук, протянутых к нему. Здесь его ждали, загодя приготовив место. Кто-то сунул ему в руки алебарду. Кроме того, Робур вооружился коротким прямым мечом для тесных схваток в строю и кинжалом-мизерикоридией для пробивания доспехов. Теперь вместо обычного колета на нем был наборный пехотный панцирь с длинной кольчужной юбкой и солдатским шлемом с ребрами жесткости, укрепленными изнутри и защитным плоским ободом, прикрывавшим лицо и затылок. Ремешок крепежа удобно лег на старую мозоль. Тело все еще помнило: мышцы — вес обмундирования, ноги — ритм наступления, а руки — древко пехотной алебарды. А горло — рев походной песни.

Знаменщик, воздев в небо черную, с белым вороном, хоругвь завел старую мелодию, гортанно выкрикивая слова. Через мгновение ее подхватили и остальные. Робур наравне со всеми горланил скарбрезные слова про любовь купчихи к крепким солдатским елдакам. Это была традиционная песнь наемного полка «Белые враны», сформированного в Тержере по личному распоряжению короля. Знамо дело, что секретному. Солдаты были лично отобраны Робуром, но он сам не стал командиром отряда — не дело это для царского слуги. Нашлись для этого и более компетентные люди.

Однако, он состоял в полку на правах сержанта и имел права голоса на полковом совете. Большую часть времени, конечно, «Белые враны» мотались по Королевству и Эмиратам в поисках работы, а так как войны никогда не заканчивались в Ойкумене, дел для «Вранов» всегда хватало. Но иногда король требовал решить какую-нибудь задачу для небрезгливых исполнителей. За весьма солидное вознаграждение, конечно. Вроде, как сейчас. Официально «Враны» подписали контракт с торгмарским герцогом, но на самом деле...

Но никто не возражал. Да за такие деньги можно было предать хоть сам Свет. А ведь кое-что похожие им и полагалось сегодня выполнить. Рядом с его строем показалась лошадь кондотьер-генерала Мара Дегоне, уроженца северо-западной части Джаффы.

- Доложись, сержант!

- Задание выполнено, мой генерал! - Робур отсалютовал алебардой. - Мечи начищены.

Это было условной фразой, предполагавшей начало выполнения задания. Условия были предоставлены Дегоне заранее. Тот кивнул.

- Служи, сержант! - выкрикнул он и вернулся к тройке своих ближайших офицеров. В движениях кондотьер-генерала чувствовалось напряжение: прямая спина, чересчур крепко сжатые на поводьях кулаки с белыми костяшками.

Это стоило ожидать. Эратийская армия непрерывным потоком спускалась по склону очередного пологого холма, коими были богаты предместья Цитадели. По бокам на вершинах высоких и отвесных холмов выросли ряды щитов, скрывавших отряды арбалетчиков и лучников, готовых встретить врага слаженным залпом. С этого расстояния виднелись сигнальщики с красными и синими флагами, принимавшие и пересылавшие послания. Как Робур помнил, там также находились и многозарядные гномьи установки, стрелявшие гранеными кубиками и шипастыми шариками из закаленной стали.

И взгляд поневоле скользнул поверх голов впереди идущих и вцепился в темную зубастую волну, катившуюся им навстречу. Впереди раздались резкие выкрики и строй остановился, грохнули, опустившись павезы, слаженно застыли, ощетинившись пиками, передние ряды.

Генерал Дегоне взмахнул командирским жезлом, зажатым в правой руке, и «Враны», согласно заранее отработанному порядку развернулись в атакующий порядок. Впереди ряд пикинеров, за ним — алебардисты и арбалетчики. Следом лучники с тяжелыми составными джаффскими луками. Наконечники стрел были обмотаны паклей, смоченной в драконьей крови. К каждой десятке лучников был прикреплен солдат с жаровней и запасом стрел. «Белые Враны» не входили в полки первого удара, однако и им, когда панцирная пехота устанет и отступит, придется вступать в бой с превосходящими силами противника. Хоть и армия была достаточно разнородна, командиры отдельных отрядов вместе с лорд-маршалом Маркудом договорились о совместных действиях. Войско генерала Дегоне входило во вторую линию, задача которой была сдержать противника, медленно отступая с таким расчетом, чтобы степняки оголили свои фланги для удара рыцарской и орденской кавалерии. Никто не собирался становится героем и попадать в ведомости отрядного мортуса: ни одно жалованье не стоило жизни. Деньги — вещь преходящая, а смерть — это навсегда.

С грохотом, словно обрушились сами Небесные Сады сошлась панцирная пехота Королевства, отборные гвардейцы короля и герцога, сошлись с нахлынувшим на них морем Орды. Сверкающая металлом гладь из чешуйчатых доспехов и кривых клинков и копий взбурлило, обрушившись на утесы павез. Захрипели, закричали лошади, перекрывая визгливые возгласы чуждого степного наречия. Лязг металла о металла, влажный хруст острой пики, вошедшей во вражескую плоть, стон умирающих и раненых — там, впереди словно раздвинулись врата в Бездну, из которой доносились вопли дхаров.

- Первая линия — вперед! - разнесся по строю приказ Дегоне, переданный по глоткам офицеров и сержантов. - Вторая линия — ...товсь! Лучники — огонь уступом, навесными!

Когда до него дошла очередь, Робур повторил приказ. Он находился в охранении лучников, и солдат с разогретой жаровней и здоровенной вязанкой стрел за спиной побежал вдоль строя лучников и следом за ним вспыхивали ярким искристым огнем пропитанная драконьей кровью пакля на стрелах. Офицер верхом на огромном коне — шкура в подпалинах, серая — посмотрел налево, там, где передавали приказы королевские сигнальные. Робур проследил его взгляд: над волнующимся человеческим морем, упорядоченным командирской волей, показался красный треугольный флажок. Офицер поднял руку в толстой кавалерийской перчатке и резко опустил.