Прогулка по висячему мостику - Екатерина Трубицина

— Привет! — не менее радостно приветствовала его Ира. — Скажи мне, пожалуйста, с чего это вдруг я стала твоей собственностью, а?

— Ирчик! Я ведь тайно влюблен в тебя!

— А по-моему, с некоторых пор ты заделался тайным агентом «главных коней».

— Ирчик! Ну зачем ты так!

— Геночка! Спинным мозгом чую!

— Ира, ничьим тайным агентом я не заделывался, просто Толик с Жоркой очень даже неплохие ребятки.

— Я знаю и против них ничего не имею. Но я также знаю, что они до колик в печени не желают видеть меня здесь, и знаю почему, а ты их в этом не пойми с чего поддерживаешь.

— Если хочешь знать, Ирчик, они о тебе самого высокого мнения. Просто, ну согласись сама, к чему лезть в их епархию? Ты же не будешь перемазываться в машинном масле, и бегать с гаечными ключами?

— Ясновидящие вы мои! Я прекрасно знаю, как вы там представили себе суть моего участия в процессе: будет тут заумная баба расхаживать, совать нос не в свое дело и всякой придурью на мозги давить!

— Ирочка! Поверь! Все совсем не так!

— Геночка! Именно так! Единственное, соглашусь: сии соображения, может быть, высказывались в несколько иной форме. Знаешь, Ген, если б не твой сговор с «конями», я бы до сих пор не верила, что ты действительно ни сном, ни духом относительно истинной сути твоих фоток.

— А я ну никак не могу себе уяснить, какую это загадочную суть ты в них выискала!

— Ладно, закрыли тему.

— Почему? Мне, например, очень интересно узнать, что там такого эдакого запредельного в предметах интерьера современных дикарей.

— Ген, я тебе уже объясняла. И предварительные эскизы показывала. И ты, как я понимаю, именно на их основе выделил денег по максимуму. Между прочим, из достоверных источников мне известно, что ты порядком скуп и незнамо на что финансами разбрасываться не будешь. Ну не тайная же влюбленность тебя заставила раскошелиться?

— В этом ты права.

— Тогда что же? Если понимание моих задумок тут ни при чем.

— А ты не догадываешься?

— Нисколечко!

— Гаров…

— Женечка?

— Угу. Он мне почти ультиматум поставил, чтоб я во всем оказывал тебе максимальное содействие.

— О как!

— Я думаю, он тебе под большим секретом наверняка поведал, что нынче приходится мне биологическим папашей. Поведал?

— Да, — не сказать, что данное заявление привело Иру в неописуемое замешательство, но легкий шок она все же испытала.

— Так вот, он вообще-то мой биологический отец с солидным стажем. Я уже давненько рождаюсь только посредством его деятельного участия. Если ты заметила, чувства юмора ему не занимать — хлебом не корми, дай поприкалываться! Вот и прикалывается, выбирая мне в матушки… Ира, в общем, это отдельная тема, которой мне сейчас касаться не очень хочется. Мягко говоря.

— Вот давай и не будем. Знаешь ли, я испытываю непреодолимое желание, на время своего пребывания здесь, абстрагироваться от всех этих ваших эзотерико-окультно-мистических штучек.

— Абстрагироваться!? А эти твои круги с крестами это что Евклидова геометрия, по-твоему!?

Ира многозначительно вздохнула:

— Нет, конечно. Однако в моих разработках нет ничего противоестественного.

— Противоестественного, скорее всего, точно нет, а вот сверхъестественное…

— Геночка, давай не будем…

Все это время они просидели на лавочке в привокзальном сквере. Из-за собственных эмоций Ира совсем не сразу осознала, что здесь не Сочи, и столбик термометра находится гораздо ближе к нулевой отметке, чем она привыкла.

— По-моему, ты замерзла, — высказал предположение Генка, когда она поежилась.

— А вот в этом ты абсолютно прав.

— Ну хоть в чем-то я прав! — усмехнулся Генка. — Поехали?

— Поехали.

Через минут десять-пятнадцать Ира оказалась в одноместном номере весьма респектабельного отеля, интерьер которого полностью состоял из мебели, спроектированной ею в начале этого года.

— Вау! — узнала она свою работу.

— Впечатляет?

— Насчет «впечатляет» не знаю, но слов нет, как приятно.

— Ирчик, только не злись…

— Ты насчет того, что всё это «кони» смастерили без моего участия? — перебила его Ира и, не дав ему слова вымолвить, продолжила, — Геночка, я ни на секунду не сомневаюсь в высоких профессиональных качествах «коней» Радного, иначе я бы настоятельно порекомендовала ему сменить руководящий технический состав. Я очень довольна их работой, — Ира обвела рукой комнату, — но пойми, сейчас совсем другое дело, и дело не в доверии или в недоверии. Пойми, мне сейчас предстоит совсем нелегкая участь. Пойми, я привыкла работать одна, а когда делаешь все сама — ненужно никому объяснять на понятном языке, чего ты хочешь. То, что я знаю, я знаю уже не только интуитивно — это уже прошло через мои руки, но я боюсь, что объяснить адекватным языком то, что мне требуется, я могу не суметь. Геночка, на самом деле я очень рада твоим теплым отношениям с Анатолием Георгиевичем и Георгием Анатольевичем и очень рассчитываю на твою помощь.

— Ирчик, я правда могу чем-то помочь тебе? — спросил Генка очень серьезно.

— Да. И не только мне. Точнее, ты очень поможешь мне, если поможешь им по-другому воспринимать меня: не видеть во мне угрозу, досадную необходимость… Пойми, мне очень нужна их поддержка. Их практическая поддержка того, чего они, скорее всего, не смогут целиком и полностью понять. А я прекрасно знаю, что когда чего-то не можешь понять, это вызывает раздражение, а отнюдь не желание помочь. В общем, я очень хочу добиться их полного доверия и содействия. Понимаешь, их собственного, а не добытого в принудительном порядке Радным, — Ирину эмоциональную речь прервало пение мобильника. — Да, я слушаю, — ответила она, забыв глянуть на экранчик.

— Палладина, я очень рад, что ты меня слушаешь, — раздался Женечкин голос, наполненный сарказмом, — но на самом деле рассчитывал услышать тебя с отчетом о благополучном приезде.

— С каких это пор ты нуждаешься в подобных моих отчетах?

Женечка весело рассмеялся:

— И то верно… ну хоть в рамках этикета, что ли, могла бы позвонить!? Ладно. Не в этом суть: ты Генке про табуреты рассказывала?

— Нет.

— Про какие табуреты? — с удивленной заинтересованностью спросил Генка, прекрасно слышавший все, что говорит Женечка.

Женечка тоже услышал Генку:

— Палладина, а ну-ка дай-ка Генке трубкой в ухо!

Ира послушно передала мобильник. То ли Женечка стал говорить намного тише, то ли Генка слишком плотно прижал ее телефон к уху, как бы там ни было, но того, что говорилось в Сочи, Ира не услышала и ей пришлось довольствоваться Генкиной крайне эмоциональной мимикой и периодическими угуканьями. Через несколько минут он молча протянул трубку.

— Удачи, Палладина, надеюсь, что помог тебе, — сказал Женечка и, не дожидаясь Ириного ответа, отключился.

Генка долго молчал. Ира — тоже.

— Знаешь, Ир, — начал Генка совершенно не свойственным ему тоном, — для тебя кажется аномальным, что я помню практически все свои рождения, жизни и смерти и даже сам факт возможности многократного рождения. Я это знаю чисто теоретически, так как мне очень сложно представить, что может быть как-то иначе. Но это все, чем я отличаюсь от среднестатистического человека. Для меня Гаров со всеми его штучками, наверное, даже большая загадка, чем для тебя, и ты для меня тоже загадка, даже большая, чем Гаров. К нему я хотя бы привык, — Генка вздохнул. Ира не перебивала. — Пойми, Ира, я — слепой. Я во что-то верю, в чем-то даже убежден, но я не знаю, ничего не знаю. Что ты сделала с тем своим табуретом, думаю, даже Женич до конца не понимает, и вынужден только верить, только потому, что испытал его на собственном опыте. Ир, я верю тебе, я верю в тебя и потому приложу все силы чтобы помочь. Но пойми и ты, прошу, попытайся меня понять: для меня твои рассуждения о гармонизации пространства — это все равно что превращение коровы в стиральную машину.

— Верю, Геночка, и потому прошу только помочь подружиться с «конями», ведь ты мастер поворачивать людей, притом мастер высочайшего класса.

— Прости, мастер чего?

— Неважно… Давай лучше обсудим программу на завтра.

— Давай, — сказал Генка без энтузиазма, — у меня завтра две программы в цирке.

— Я вижу, тебе клоунское ремесло пришлось по душе.

— А что? Очень даже неплохо держит в тонусе. — Генка встал и демонстративно поиграл мышцами, которые в спокойном состоянии никак не обнаруживали себя на костях, обтянутых кожей. — Вообще-то, Стас собирался устроить тебе лесную прогулку, — вернулся он в исходное положение и к теме воскресного времяпрепровождения, — но ему еще позавчера пришлось умотать в Питер, и приедет он лишь завтра к вечеру.

— Ну что ж, цирк, так цирк!