Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских - Леонид Беловинский

Выбирали имя ребенку родители, а если они затруднялись, это делал священник, находя по Святцам имя, ближайшее к дню крещения. Запрещалось давать братьям или сестрам одинаковые имена, а также не рекомендовалось выбирать из Святцев имена труднопроизносимые или странные для русских. Избранный святой, именем которого нарекали младенца, считался его покровителем, ангелом-хранителем, и нередко иконописцам заказывалась икона этого святого в меру роста младенца; иногда заказывались иконы избранных святых – покровителей всех членов семьи. В России отмечался не день рождения, а день ангела, именины, причем их празднование непременно сопровождалось именинным пирогом, большой кулебякой.

В повседневной жизни всего населения огромную роль играли посты, от многодневных, особенно семинедельного (40 постных дней) Великого, как приуготовления к Светлому Христову Воскресению, до однодневных еженедельных, в среду и пятницу. Так, в петербургском купеческом семействе Лейкиных «…постное мы ели не только по постам, но даже в среду и пятницу. Впоследствии как-то среды и пятницы отпали, но посты остались, и я помню, что на первой и последней неделях Великого поста не ели даже рыбы» (101; 129). Естественно, что «в Рождественский сочельник у нас в доме был пост строгий, и женская половина до звезды, т. е. до вечера, ничего не ела, а мы, дети, питались только булками с постным чаем и не имели даже супу, так как даже постный суп без масла не сваришь, а в этот день до вечера и постное масло изгонялось. Да и сахар считался скоромным, так как он, как об нем у нас тогда говорили, бычьей кровью и костями очищается, а потому к чаю вместо сахара давали желтый изюм или красный мед» (101; 144).

Подавляющее большинство населения, кроме охваченной неверием интеллигенции, добровольно или по принуждению (от учащихся и государственных служащих это требовалось) более или менее регулярно, особенно перед праздниками, говело и исповедовалось. Говение заключалось в строгом соблюдении поста, воздержании в быту и поведении (половая жизнь, развлечения и увеселения, гнев), усиленном посещении богослужений и молениях дома. Затем шло Покаяние перед священником. Православная церковь (и государство) требовала от верующих, начиная с 7 лет, совершения Таинства Покаяния не менее раза в год, Великим постом, и рекомендовалось исповедование грехов в другие три поста – Рождественский, Успенский и Петров. Покаяние, особенно первое в жизни, рассматривалось, как своеобразное торжество, детям при этом шилось новое платье. Хотя плата за совершение этого Таинства строго запрещалась, обычно на блюдо священнику клали деньги, хотя бы серебряный пятачок или гривенник. У католиков и протестантов такой же праздничный характер имела конфирмация: у католиков первое совершение Таинства Миропомазания, а у протестантов – исповедание веры.

При заключении браков в городе, главным образом в простонародной среде и в средних слоях, огромную роль играли свахи, занимавшиеся подбором пар в зависимости от их социального положения и материального состояния. Были свахи, занимавшиеся этим делом из любви к свадьбам и свадебным пирам. Но большая часть занималась сватаньем как ремеслом, ведя даже подробный реестр потенциальным невестам и женихам – девиц, вдов, холостяков, вдовцов всех возрастов и состояний, с точным указанием социального и материального положения, приданого и личных достоинств и недостатков; впрочем, в ходе сватовства все достоинства, особенно приданное, безбожно преувеличивались. По свидетельству осведомленного современника, сваха «большей частью вдова от 45 до 60 лет, пережившая, может быть, и уморившая, по малой мере двух, а часто и трех мужей; женщина дородная, румяная, несмотря на лета свои, с лицом всегда улыбающимся, праздничным, с проницательным, лукавым взглядом, притворно-простодушным. Говорит она скороговоркой, испещряя россказни свои пословицами и прибаутками и превознося красу предлагаемых ею невест и женихов…» (49; 232). К помощи свах прибегал типичный городской обыватель: мелкое и среднее чиновничество, мещанство, купечество. В социальных верхах, в образованной части общества молодые люди сами знакомились, и жених сам делал предложение родителям избранницы, а затем, если они соглашались на брак, то и ей самой, либо же мог попросить об этой услуге кого-либо из родственников или близких знакомых, обладавших общественным весом.

Если обе стороны находили партию подходящей, вставал важный вопрос о приданом невесты, и ее родители составляли подробную роспись приданого, начинавшуюся с детального описания «родительского благословения», икон с их окладами. В состав приданого непременно включались (в зависимости от богатства) наряды невесты с подробным указанием качества, украшения, ее носильное, постельное и столовое белье, вплоть до носовых платков, посуда и столовые приборы, а также деньги: все необходимое для начала семейной жизни поступало со стороны невесты, а жених должен был обеспечить жилище с мебелью. При крепостном праве помещики выделяли дочерям некоторое количество крестьян с землей; женатого сына также выделяли, записывая на него крестьян и землю. Роспись тщательно обсуждалась обеими сторонами, причем нередко происходила настоящая торговля.

После сватовства происходили смотрины – на гулянии, в театре, или же жених со свахой и родителями ехали домой к невесте. При этом свахи старались «запутать дело»: ехали не прямо к дому невесты, а дальше, потом поворачивали обратно и подъезжали окольным путем. Это еще и предохраняло «от сглаза». Если дело налаживалось, назначался день формального «сговора» (помолвки) – извещения близких, родных и знакомых о предстоящей свадьбе, для чего назначался бал и на нем определялся день благословения молодых. При помолвке обычно восприемники, или поручители, приглашенные для этого, надевали жениху золотое обручальное кольцо, а невесте серебряное, хотя это условие соблюдалось далеко не всегда. Родители благословляли молодых иконами. После благословения жених считался в доме невесты своим человеком. На другой день он приезжал к невесте с подарками – сахаром, чаем, конфетами, пряниками, орехами, и все это привозилось в большом количестве, потому что невеста в предсвадебное время постоянно приглашала к себе подруг. Они помогали готовить приданое, в том числе переметить все вещи, начиная с носовых платков, новыми инициалами – с фамилией жениха.

Когда приданое было готово, назначался день свадьбы. Со стороны жениха делался заказ на изготовление приглашений на свадьбу. Заключение брака непременно сопровождалось обрядом венчания: невенчанные браки рассматривались как незаконное сожительство, серьезное преступление, которое могло повлечь за собой судебное преследование, а «незаконные» дети не имели никаких прав даже в наследовании имущества матери, не говоря уж об отце. За три недели до свадьбы отец жениха сообщал приходскому духовенству дату венчания и сведения о женихе и невесте. На этом основании трижды, в праздничные дни после обедни дьякон возглашал о грядущем событии. Оглашение делалось, чтобы те, кто имеет сведения о препятствиях к браку, могли принять меры. Если брачующиеся было достаточно богатые, накануне венчания дьякон приезжал в дом жениха и делал запись в книгу. Это называлось «обыском», причем предоставлялись необходимые документы, в том числе для государственных служащих дозволение начальства. Необходимо было, чтобы жених и невеста в этом году были у исповеди, а если не были, то должны были исповедаться и причаститься перед венчанием и представить выписку из книги исповедей. Если же жених и невеста были бедные, «обыск» совершался в храме перед венчанием.

Накануне венчания в доме невесты устраивался девичник. С утра невеста с подругами отправлялась в баню, где приготовлялись легкое вино, закуски и сласти. Жених обычно также устраивал мальчишник с друзьями, прощаясь с холостой жизнью. Вечером жених с родителями и самыми близкими родными приезжал делать прием приданого. При этом он привозил невесте в подарок свадебную шкатулку с веером, перчатками, мылом, помадой, пудрой, духами, носовым платком; иногда дарился театральный бинокль и свадебные туфли. К приему приданого все вещи были разложены так, чтобы их можно было подробно рассмотреть, коробки раскрыты. Родные жениха принимали приданое по росписи, тут же укладывая их в сундуки, в углы которых клались баранки и серебряные или золотые монеты. Сундуки запирались, и ключи вручались жениху. Когда сундуки начинали выносить, подружки невесты садились на них и требовали выкуп, обычно небольшими деньгами. Возы с сундуками также выпускались со двора за выкуп.

В день венчания жених и невеста ходили в свои приходские храмы к обедне и причастию, а некоторые еще и служили молебны, ездили прикладываться к мощам. В этот день брачующиеся говели: ничего, кроме чаю, им не давали. Перед венчанием в дом жениха приезжали два его шафера из числа близких друзей, непременно во фраках, белых галстуках, цилиндрах и белых перчатках. Узнав, что жених готов, они отправлялись известить невесту и привозили ей букет белых цветов, а она прикалывала им в петлицу по маленькому букетику флердоранжа. Сама невеста была в белом подвенечном наряде, с венком из флердоранжа на голове и букетиками у пояса и выреза корсажа. Это были белые натуральные или искусственные померанцевые цветы с добавлением веточек мирта. Узнав, что невеста готова, шаферы отправлялись за женихом и везли его в коляске в храм таким образом, чтобы он прибыл раньше невесты. Родители дома благословляли жениха, но сами на венчание не ехали.