Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских - Леонид Беловинский

Эти увлечения мессмеризмом и магнетизмом, столоверчением и прорицаниями, иногда шутливые, род коллективной игры, иногда же в высшей степени серьезные, были настолько распространены, что о них на протяжении всего XIX в. упоминают многие мемуаристы, очеркисты и беллетристы; Л. Н. Толстой даже высмеял это увлечение в пьесе «Плоды просвещения».

Традиционное православие, особенно в тех грубо казенных формах, какие оно приняло с начала XVIII в., удовлетворяло далеко не всех людей, как в социальной верхушке, так и простонародье. Поиски истинной веры, отвечающей душевному состояния, были очень распространены. В том числе искали ее и в других конфессиях. В социальной верхушке некоторой популярностью пользовался католицизм, и были случаи перехода в лоно римско-католической Церкви известных людей. Так, в 1862 г. стала строгой подвижницей католицизма знаменитая княгиня Зинаида Волконская; надо полагать, нет смысла рассказывать об этой выдающейся женщине: она и без того хорошо известна. В 30-х гг. уехал за границу и стал монахом Ордена иезуитов профессор греческой словесности, талантливый поэт и переводчик В. С. Печерин. Склонен был к католицизму и славный философ П. Я. Чаадаев. Даже иудаизм находил своих приверженцев среди взыскующих истинной веры. В 1738 г. по приговору Сената были сожжены на костре племянник известного дипломата, флота капитан-поручик А. Возницын и еврей Лейба: первый – за переход в иудаизм, второй – за совращение к переходу. Во второй половине XVIII в. в центральных губерниях появилась мистическая секта субботников, или жидовская (позднее – иудейская) секта; субботники совершали обрезание, праздновали субботу, признавали Божество в одном лице, а не в трех, почитали Ветхий Завет. Особенно большим было влияние протестантизма. Весь XVIII в. просуществовала секта евангелистов Дмитрия Тверитинова, затем слившаяся с молоканством, в свою очередь выделившимся из секты духоборов. Молокане отрицали Православную Церковь с ее иерархией, Таинства и обряды, почитание святых мощей и икон, источником вероучения считали Св. Писание Ветхого и Нового Завета, архиереем же признавали одного только Иисуса Христа. Духоборчество, возникшее в середине XVIII в., признавая 10 заповедей, Таинство Причащения понимали духовно, отвергали первородный грех, святых и Богородицу почитали, но на помощь не призывали, отвергали иконы и моление в храме. Подобного рода сект было огромное количество. Среди них весьма распространенный штундизм, по существу, был обычным баптизмом. В высшем обществе в 70-х гг. XIX в. появились редстокисты – слушатели и последователи евангелического проповедника, лорда Редстока. В 1876 г. началась деятельность Пашкова, учившего чисто по-протестантски; в дальнейшем пашковщина перешла к замене Писания внутренним откровением. Радикальным отказом от учения Православной Церкви и склонностью к протестантизму стала и деятельность графа Л. Н. Толстого. При этом, несмотря на преследования, обычно выражавшиеся в ссылке (а принадлежность к иезуверской секте скопцов наказывалась и каторгой), сектанство постоянно ширилось.

Вообще мистическое «духовное христианство» было весьма популярным. Получившая большое развитие, в том числе среди дворянства хлыстовщина, или христовщина, проникла и в высшие слои общества, охваченные пришедшим с Запада мистицизмом. В 1817 г. в Петербурге началась проповедническая деятельность Е. Ф. Татариновой, урожденной Буксгевден, сблизившейся с хлыстами и перенявшей от них экстатические радения. Собрания Татариновой посещали многие высокопоставленные лица, вплоть до гвардейских офицеров, придворных, и даже обер-прокурора Синода, министра духовных дел и народного просвещения князя А. Н. Голицына. К мистицизму причисляли себя и некоторые иерархи Православной Церкви, к примеру митрополит Филарет (Дроздов). В сношениях со многими мистиками, например, проповедницей баронессой Крюденер, были и император Александр I, мистик и пиетист; он не раз беседовал и с Татариновой.

Но наиболее распространено среди социальной верхушки было масонство. Появившись в России в конце 40-х гг. XVIII в., оно привлекло прежде всего широкий круг титулованного русского дворянства, верхушки бюрократии и тогдашней интеллигенции; достаточно сказать, что одним из лидеров русских масонов стал великий просветитель Н. И. Новиков, книгоиздательская деятельность которого включала и издание масонских и мистических книг. Прикосновенен был к масонству и император Павел I, между прочим, великий магистр католического Мальтийского ордена. Масоны стремились к духовному самосовершенству («тесанию грубого камня сердца») и поискам «личного Бога». Возникло несколько русских масонских лож, в соответствии с разными модификациями масонства (розенкрейцерство и пр.), членами которых стало огромное количество дворянства и гвардейского офицерства. Этому способствовал мистицизм Александра I. Однако после его смерти масонство стало вырождаться, ограничиваясь чисто внешней обрядностью, а новые адепты искали здесь в основном выгодных связей с высокопоставленными масонами. При Николае I масонство было запрещено и быстро захирело, вновь возродившись в начале ХХ в., уже на новых основаниях.

И все же, при огромном распространении мистицизма и сектантства, подавляющее большинство населения в силу привычки, традиций или глубокой веры оставалось приверженным православию в его официальном виде. Одной из форм духовной жизни было соблюдение многочисленных, веками отработанных обрядов. Городское население сильнее испытывало влияние перемен в технике, экономике, науке, социальной и политической жизни и было менее консервативным, нежели деревня. Разумеется, в первую очередь это относится к более образованным социальным верхам. Однако даже здесь значительная стабильность бытия способствовала сохранению старинных обычаев и обрядов, а мещанство и низы купечества, особенно в провинции, почти не отличались от крестьянства. Старинные обряды и обычаи сопровождали горожанина от рождения до могилы.

Подавляющее большинство людей рождалось дома с помощью повитух, или повивальных бабок. Термин «бабка» применительно к акушерке не был связан с возрастом, хотя, разумеется, большая часть повитух, опиравшихся на жизненный опыт, находилась в пожилом возрасте. Когда-то Петр I пригласил некоторое количество ученых акушерок из Голландии (медицина здесь была едва ли не самой развитой в Европе), и в народе ученых акушерок по традиции называли также «бабками-голландками». В 1754 г. Сенат указал открыть в Москве и Петербурге школы «бабичьего дела». С. Т. Аксаков подробно описал обстоятельства своего рождения: его мать рожала дома, хотя накануне родов ее наблюдал местный врач (это не помешало Сергею Тимофеевичу появиться на свет во время отсутствия врача). Это происходило в далекой Уфе в 1791 г. Но и в 1916 г. жена петроградского рабочего И. Глотова рожала при содействии акушерки дома, как это описано в его дневнике.

Естественно, что сохранялись и связанные с родами старинные обычаи, особенно в XVIII – первой половине XIX в. При тяжелых родах посылали в ближайший храм с просьбой открыть Царские врата: считалось, что это облегчает страдания роженицы. Счастливому отцу подавали блюдце круто посоленной, а то и посыпанной перцем каши, чтобы он прочувствовал, каково солоно пришлось жене, а он откупался серебряным рублем. На 9-й день после родов родильница и повитуха мыли руки в шайке, на дне которой лежали угли и серебряные деньги, вместе с полотенцем поступавшие в пользу получавшей подарки повитухи. На второй или на третий день Рождества Христова был праздник – «бабьи каши», угощение повитухи.

Вслед за родинами начало человеческой жизни знаменовалось крестинами. Христиане были обязаны через несколько дней совершить обряд крещения, для чего младенца несли в церковь. Однако для людей знатных и богатых духовенство делало исключение, совершая обряд на дому. Православный чин крещения совершался через троекратное погружение младенца с головой в купель после троекратного же обнесения вокруг купели. У католиков крещение совершалось через обливание младенца водой. Естественно, что у мусульман и иудеев совершался обряд обрезания. При крещении на шею младенцу надевался тельный крест, а на голове крестообразно выстригались волосы, обычно хранившиеся всю жизнь вместе с крестильной рубашкой. Непременными участниками крещения были восприемники, крестные родители, которые всю жизнь опекали крестника. Именно они и приносили для младенца крест и крестильную рубашку. Крестные мать и отец, становившиеся по отношению друг к другу кумом и кумой, и в народе, и церковью рассматривались как свойственники, и между ними не допускались брачные отношения. Правда, народ считал, что нет беды, ежели ходит кум до кумы.

Выбирали имя ребенку родители, а если они затруднялись, это делал священник, находя по Святцам имя, ближайшее к дню крещения. Запрещалось давать братьям или сестрам одинаковые имена, а также не рекомендовалось выбирать из Святцев имена труднопроизносимые или странные для русских. Избранный святой, именем которого нарекали младенца, считался его покровителем, ангелом-хранителем, и нередко иконописцам заказывалась икона этого святого в меру роста младенца; иногда заказывались иконы избранных святых – покровителей всех членов семьи. В России отмечался не день рождения, а день ангела, именины, причем их празднование непременно сопровождалось именинным пирогом, большой кулебякой.