Огненный Зверь - Татьяна Солодкова

Владимир Петрович коснулся своего лба кончиками пальцев.

- Настоящие войны происходят здесь, - сказал он. - И нигде больше. Ты либо побеждаешь в своей собственной голове, либо проигрываешь везде. Если ты проигрываешь здесь, - старик снова постучал себе по лбу, - ты не выиграешь нигде, ты уже сдался, ты уже труп.

- Но если нет возможности победить?

- Возможность есть всегда! - отрезал он. - Не отдавай свою победу никому и никогда.

У меня было такое ощущение, будто бы меня зомбировали. Золотаревский умел убеждать, я ему верила, он вдохновлял на борьбу.

- Но если вы знаете больше, вы должны подсказать, что может произойти, и что мы должны делать, - все же не сдавалась я.

Он покачал головой.

- Очень тонкая грань. Одно мое лишнее слово, и чаша весов с отрицательным исходом перевесит. Ты должна дойти до всего сама. Я возлагаю на тебя большие надежды.

Я что-то не поняла или?..

- На меня? - выдохнула я. Он, что, намекает на то, что чаши весов привязаны ко мне? - Я-то тут при чем?

- Ты моя надежда, устроит такой ответ?

- "Новая надежда. Эпизод четыре", - пробормотала я. - А вы мой учитель Йода?

- О! - Золотаревский рассмеялся. - В точку! Он всегда нравился мне больше других.

- А мне нравился Харрисон Форд в молодости, - я не разделяла его веселья, я ждала ответов.

Владимир Петрович сверлил меня взглядом. И я не знала, что он хотел увидеть во мне? Решимость или, наоборот, смирение? Этот старик всегда оставался для меня загадкой. Старый опытный кукловод. К чему он меня подталкивал? К какому событию подготавливал? На что намекал?

"Сейчас мозги закипят", - заметил Зверь.

"А у тебя есть варианты объяснения его поведения?"

"Мы не знаем, что он видел, - сдаваясь, признал мой друг. - Никаких зацепок".

Я первой отвела взгляд, устав от этой игры в "гляделки".

- И когда же я получу ответы?

Золотаревский остался доволен моей капитуляцией.

- Раньше, чем ты думаешь.

- Когда? - продолжала настаивать я.

- Завтра, как тебе такой вариант?

- Завтра вы расскажете мне правду? - не поверила я.

- Завтра уже многое станет тебе понятно, - со всей серьезностью пообещал старик.

Я не верила. Уже завтра? Все эти загадки, чтобы уже на следующий день приоткрыть завесу тайны? Сегодня, завтра - один день, какая разница? Что может произойти за ночь?

- Что-то мне подсказывает, что завтра вы сбежите за границу, только чтобы ничего не рассказывать, - высказалась я.

- Я могу поклясться тебе своей жизнью, что я никуда не уеду, - ответил Владимир Петрович настолько серьезно, что меня пробрал озноб.

- Простого обещания будет достаточно, - пробормотала я.

- Вот и отлично, - кивнул он. - А сейчас я предлагаю тебе взять книги и идти заниматься. Я должен уехать по важному делу, не смогу составить тебе компанию.

- Вы только будьте осторожны, - попросила я, старик стал мне очень дорог за это короткое время, и хотя я не разделяла его методы кукловодства, я по-настоящему полюбила его и не хотела, чтобы с ним что-нибудь случилось.

- Со мной все будет хорошо, - пообещал Золотаревский. - А ты ни на минуту не забывай, ты моя надежда, но моей веры в тебя мало, ты должна верить в себя.

Когда он так говорил, у меня ком вставал в горле.

Я только сдержанно кивнула и встала. Все необходимые мне книги были в конференц-зале, и я направлялась туда.

Я отановилась в дверях и обернулась.

- До завтра, - сказала я, вкладывая в свои слова больше, чем просто вежливое прощание.

- До свидания, - отозвался старик, я видела, как он снова достал листок из стола и принялся что-то писать.

Я вышла, плотно притворив за собой дверь.

Владимир Петрович уехал из офиса примерно через час после нашего с ним разговора. Мы уже попращались, поэтому я не вышла из конференц-зала, в котором удобно расположилась, только слышала шаги и захлопнувшуюся дверь.

Поведение старика меня беспокоило. Было стойкое ощущение, что меня обманули, но я не могла понять, где и в чем.

Завтра... Завтра все будет ясно. Это звучало еще более фантастически, чем заверение, что все будет хорошо.

Кирилл знал Золотаревского много лет и даже он заподозрил неладное. Утешало то, что и он не смог найти ответов. Как же старику так легко удавалось обводить всех вокруг пальца? Оставалось только надеяться, что ему так же удастся обыграть и Черных Капюшонов.

Я занималась самообразованием до вечера, как и положено. Конечно же, я могла бы поехать домой раньше шести и продолжить занятие там, но книга, за которую я взялась, оказалась довольно интересной, стул мягким, и я просидела, подперев рукой голову, несколько часов, даже не вставая.

Было уже даже немного больше восемнадцати часов, когда я вышла из своего укрытия. Леночка тоже как раз уходила. Я застала ее в дверях с ключами в руках.

Она поймала мой взгляд.

- Дуешься? - спросила Леночка.

Я пожала плечами. Дулась ли я? Нет, наверное. Мне было очень обидно, когда я подслушала их разговор из соседней комнаты. Но и Зверь, и Кирилл были правы, никто не имеет права судить. Кроме этого, именно благодаря случившемуся, Кирилл снова вспомнил о моем существовании, а это дорого стоило.

- Не дуюсь, - ответила я. - Я знаю, что ты не со зла.

- Спасибо, - Леночка кивнула с необычной серьезностью. - Я очень испугалась, никогда Кирилла таким не видела. Он всегда такой сдержанный, а тут...

Я сурово посмотрела на нее.

- Ты опять за свое? Придет завтра Кирилл, вот ему и расскажи. Это некрасиво обсуждать за спиной.

Леночка испугано вскинула голову и прикусила язык. Я же пожелала ей добраться домой без пробок и вышла первая, оставив ее наедине со своими мыслями. Может быть, она вынесет хоть какой-то урок после сегодняшних событий.

Домой я ехала медленно, выпало много снега, и дороги еще не успели расчистить. Многие еще с утра пересели на общественный транспорт, боясь выезжать в такую погоду, но даже это не спасло город от пробок.

На дорогу ушло часа полтора. Я все еще думала о разговоре со стариком и не находила ответов.

"Ты, правда, думаешь, завтра он расскажет правду?" - посоветовалась я со Зверем.

"Какой ему резон лгать? - отозвался тот. - Если он хотел увильнуть, то мог бы назвать какую-нибудь далекую дату, лишь бы ты отвязалась. Скажем, следующий год, месяц, ну, неделю, в конце концов. Завтра наступит слишком скоро, и ему придется давать объяснения".

"Мне страшно", - призналась я.

"Чего ты боишься?"

"Того, что могу узнать".

"Ну ты даешь! - возмутился Зверь. - То терроризируешь старика целый час, допытываясь правды, то ничего не хочешь знать".