Красная луна - Бенджамин Перси

— Обязательно возвращайся, сынок. Ты должен вернуться, — снова и снова повторяла мама.

В аэропорту, где Патрику предстояло сесть на самолет до Лос-Аламитоса (это в Калифорнии), мать яростно трясла его руку, словно не хотела показать свои чувства, а потом не выдержала и обняла. Грустно улыбнулась и погладила по щеке.

— Боишься?

— Конечно боюсь.

Да, раньше он боялся, но теперь уже нет. Орган, отвечающий за страх, атрофировался. Гэмбл постоянно прислушивается к себе, но, насколько может судить, с самого возвращения из Республики ему ни разу не было страшно. Или грустно, или радостно. Чувства смерзлись в непробиваемую броню.

Поэтому сейчас, когда его желудок болезненно сжимается, Патрик удивлен. Он подъезжает к маминому дому. Из-под колес мотоцикла вылетают камешки. Да, Патрик боится, именно так. Долго-долго в нерешительности стоит на крыльце, уставившись на дверь, и не знает, что предпринять. Осторожно заходит, стараясь не потревожить воцарившуюся внутри могильную тишину, лежащую повсюду пыль. Счетчик Гейгера показывает тысячу микрорентген в час.

Патрик обходит комнату за комнатой. Вот сейчас за следующей дверью он увидит маму. Но ее нигде нет, и вместо облегчения Гэмбл испытывает только нескончаемую муку, словно пациент, которому медсестра раз за разом тычет иголкой в сгиб локтя и никак не может попасть в вену. Он забирается на мотоцикл и едет через Олд-Маунтин, мимо свалки, в тот заросший лесом район на окраине. И там находит ее.

Маму и ее друга-врача повесили рядом. Ее можно узнать только по остаткам одежды. Кожа почернела, труп основательно расклевали птицы. Веревка привязана к толстой ветке можжевельника. Мертвая женщина чуть раскачивается на ветру, и точно так же раскачивается голова врача, похожая на чудовищное украшение. Шея сгнила, а тело давным-давно свалилось на землю и лежит на дорожке небольшой кучкой костей, прикрытых обрывками ткани цвета хаки. Пахнет тлением.

На двери гаража кто-то написал краской из баллончика большими черными буквами: «Ликаны, горите в аду». А чуть ниже, помельче: «Искренне ваши, Американцы».

Патрик всхлипывает, но вместо рыдания из горла вырывается кашель. А потом его будто рассекает трещина, так бывает со скалами, когда внутри у них замерзает вода. Он плачет. Дотрагивается рукой до глаз, словно хочет остановить слезы. Как ужасно чувствовать себя таким слабым и беспомощным. В ярости Гэмбл бросается на куст можжевельника и пинает его ногами. Прямо на плечо ему падает зацепившийся в ветвях сук. Синяк заживет еще не скоро.

Глава 60

В Призрачных землях живут не только ликаны; есть и другие, в основном мексиканцы. Как и Клэр, им некуда деваться. Если сунуться на заставу — военные сразу же выяснят, что они нелегальные иммигранты, отправят в тюрьму, после чего депортируют. Потом можно, конечно, снова вернуться в Штаты, перейти границу в пустыне, пролезть через нору койота, но зачем? Что такое эта невидимая радиация и язвы на коже по сравнению с безработицей, перенаселением и полным упадком экономики!

У мексиканцев нет доступа к йоду. Поэтому у них выпадают волосы, а тела покрыты радиационными ожогами. Зато они теперь водят «мерседесы», «БМВ» и «лендроверы». Отовариваются в заброшенных универмагах «Нордстрем» и «Мейсис». Кое-кто поселился в обособленных огороженных районах, в особняках с пятью спальнями, обставленными шикарной мебелью. Но многие предпочитают те самые фермы, где раньше работали. Ведь они хорошо знают эту землю, умеют ее возделывать, выращивать яблоки, орехи, салат, виноград, малину, морковь, баклажаны и батат. Эти люди добудут себе пропитание.

Неделю назад Клэр и Мэтью наткнулись на группу из пятидесяти человек, которые вскапывали и засеивали поля. Все как один были разодеты, будто для приема. На краю поля сидел в кресле-качалке наряженный в смокинг старик с белоснежной бородой. Клэр и Мэтью свернули на велосипедах с шоссе на грунтовку, ведущую к полю, и тут старик, пошатываясь, поднялся с кресла, взял какую-то палку вроде клюки и выстрелил. Палка оказалась ружьем, и на его конце расцвел желто-огненный цветок. Послышался грохот, и их обдало картечью. Расстояние было слишком большим, около пятидесяти ярдов, так что вреда им выстрел не нанес. Но Мэтью и Клэр сразу же вернулись на шоссе.

Именно на такой ферме и жила девчонка. Ферма под Сейлемом, так она говорит. Зовут ее Роксана. «Роксана Примавера Ривера», — малышка выговаривает свое имя тщательно и гордо, наверное, так она когда-то представлялась в школе. Ей девять с половиной лет. Учится в третьем классе. Вернее, училась, когда загорелось небо и все отсюда уехали. Ненавидит математику, а чтение любит. Сейчас-то делать больше нечего, только читать. И работать. У нее теперь целая библиотека, больше всего Роксана любит книжки про красавчиков-вампиров. Родители девочки погибли: во время вылазки за едой их застрелили солдаты. Теперь она на попечении дяди, el tio, как Роксана называет его по-испански. Дядя ее — очень страшный человек. Его все боятся.

— Но со мной он добр.

Они колесят по проселочным дорогам, и запыхавшаяся девчонка, с трудом переводя дыхание, рассказывает ей свою историю. У Клэр — «трек» с восемнадцатью скоростями, а у Роксаны — «хаффи» с розовыми флажками, шелестящими на ветру. Ее велосипед они раздобыли в заброшенном супермаркете, а еще разжились там же перочинным ножом, коробкой патронов и шоколадными батончиками. Миль через десять Роксана спрашивает, почему они не могут поехать на машине.

— Потому что бензин трудно достать. И еще, в машине не слышно, что происходит вокруг.

Клэр в точности повторяет слова, которые когда-то сказал ей самой Мэтью, но говорит ворчливым тоном. И зачем только она связалась с этой девчонкой? Вот не было печали, и угораздило же Клэр ее спасти! Ну, погибла бы малышка на кладбище — и все, конец истории, очередной труп, ничего особенного. А теперь в случае чего ее смерть будет на совести Клэр, повиснет на ней, словно почерневшая от гангрены нога. Придется вернуть ребенка родным. Но голова Клэр занята совсем другими мыслями, ей везде мерещится Балор: его лицо мелькает в траве, в облаках, среди узловатых стволов деревьев. Эх, вот бы к нему подобраться, чиркнуть ножом по горлу, всадить пулю в лоб.

Он точно здесь, в Орегоне, в Портленде. Снабжает едой и припасами своих верных вассалов, собирает армию, объявил Призрачные земли суверенной территорией, независимой Ликанией. Клэр видела плакаты и намалеванные на здании Капитолия лозунги: «Боже, благослови Сопротивление». Именно поэтому над головой постоянно вьются вертолеты и беспилотные летательные аппараты. Именно поэтому с неба время от времени падают ракеты. На Балора идет охота.

Зимой они с Мэтью повстречали человека в грязной спортивной куртке и с жидкой бородкой. Он вышел прямо из темноты и попросил разрешения погреться у огня. Поднял руки и сказал, что его зовут Робби и ему ничего не нужно, только поговорить.

— Я клевый. Очень-очень хороший.

Именно так и оказалось. Клэр знала: по Призрачным землям бродит немало таких, кто не задумываясь перережет любому встречному глотку и стянет с трупа одежду. Именно поэтому они с Мэтью не расставались с оружием. Однако встречались и такие вот ребята, вроде Робби, идеалисты, мирные собиратели. Они хотели лишь жить себе спокойно, никому не мешая, а не воевать со всем человечеством.

Робби достал бутылку виски, и они вместе выпили из жестяных кружек. Потом, глядя в огонь, долго разглагольствовали о прошлом. В разговоре всплыл Балор. Робби его однажды видел. На собрании на ярмарке в Сейлеме. Балор раздавал присутствующим еду, а затем взобрался на сцену и принялся с религиозным пылом рассказывать о новой стране. Это их страна, так он говорил. И она будет расти и шириться.

Еще через несколько миль Роксана уже с трудом крутит педали.

— Ноги болят, — жалуется она.

Солнце опустилось ниже и скрылось за облаками, стало темнее. Клэр хочется сказать: терпи и не останавливайся. Она мечтает оказаться как можно дальше от свежей могилы, от того города, который забрал у нее Мэтью. Но Клэр знает: придется сделать привал, причем скоро. Пора искать место для ночлега. Будь девушка одна — ехала бы без передышки, пока ноги не отказали бы или шины не лопнули. Ведь ей плевать куда, лишь бы крутить педали, потеть и хоть на время отвлечься, забыть о своем горе. Но сейчас она не одна, нужно думать и о Роксане.

— Теперь у меня не только ноги, у меня еще и попа болит, — снова жалуется малышка.

В четверти мили от дороги они находят заброшенную ферму, прячут за домом велосипеды и проверяют, нет ли внутри кого — мертвых или живых. Потом садятся на качели возле крыльца и смотрят в темнеющее небо.

Клэр выуживает из рюкзака шоколадный батончик.

— Дай, пожалуйста, — просит девчушка, протянув ладошку.