Семена прошлого - Вирджиния Эндрюс

— Джори, ты ведь не хочешь этим сказать, что так сильно не любишь Барта?

— А я говорю не о Барте, мама. Он себя ведет в последнее время очень достойно, кстати. Я об этом старике, которого ты именуешь дядей. Я не в силах хорошо к нему относиться. И чем больше я вижу его, тем большее отвращение испытываю. Когда я впервые увидел его, я его пожалел. А теперь я смотрю в его голубые водянистые глаза и вижу в них спрятанную злобу. Он чем-то напоминает мне Джона Эмоса Джексона. Мне кажется, он играет нашими судьбами, мама. Совсем не для того, чтобы иметь что поесть и крышу над головой, нет, у него что-то другое на уме. Сегодня я услышал их разговор. Из того, что я мог расслышать, я понял, что Джоэл настаивал на том, чтобы Барт раскрыл Тони свои прошлые психологические проблемы. Особенно, Джоэл настаивал на том, чтобы Барт подчеркнул: если он попадет в психиатрическую лечебницу, он лишится всего своего состояния. Мама, послушай, нельзя допустить, чтобы он ей говорил это! Если Тони и в самом деле любит его, она примет все его проблемы. Я вижу, что сейчас он вполне нормален и к тому же очень изобретателен в приумножении своего состояния.

Я опустила голову:

— Да, Джори. Барт сам мне рассказал о своем плане «проверить» Тони, но сам, по-видимому, откладывает свою проверку, как будто он уверен, что она охотится за его деньгами.

Джори кивнул, ухватив вовремя Дайдр, которая сползла с его колен, желая исследовать местность. Дэррен, увидя это, захотел последовать примеру сестры.

— Не говорил ли когда-либо Джоэл намеками, что он собирается оспорить волю сестры и отсудить деньги, которые должен унаследовать Барт в день своего тридцатипятилетия?

Джори коротко рассмеялся:

— Мама, этот старикашка никогда не говорит чего-либо так, чтобы оно было услышано нежелательными ушами. Он не любит меня и избегает, насколько это возможно. Он не может простить мне того факта, что когда-то я был танцором и носил предосудительные костюмы. Он не любит и тебя, и я часто слышу, как он бормочет про себя: «Совсем как мать, только хуже, гораздо хуже». Он наблюдает за тобой. Мне не хотелось бы пугать тебя, но он опасен, мама, он злобен. На отца он смотрит тоже с ненавистью. Бродит по дому ночью. С тех пор, как я лишился ног, мой слух стал очень изощренным. Я часто слышу, как скрипят доски пола под чьими-то крадущимися шагами в коридоре, а иногда и моя дверь слегка приотворяется. Это Джоэл. Я уверен в этом.

— Но зачем он подглядывает за тобой?

— Не знаю.

Я закусила нижнюю губу, совсем как Барт в момент нервозности.

— Ты и в самом деле напугал меня, Джори. У меня тоже были подозрения, что он желает всем нам зла. Я думаю, что это Джоэл сломал клипер, который ты готовил в подарок Барту; и Джоэл никогда не отправлял по почте рождественские приглашения. Он желал зла и неуспеха Барту, поэтому забрал все приглашения к себе в комнату, подписал каждое таким образом, чтобы приглашение оказалось принятым, и отправил обратно Барту. Это единственное объяснение тому, что никто не появился на Рождество.

— Мама… отчего ты мне не рассказала этого раньше?

— Отчего? А если бы он развенчал и осмеял мои подозрения, как сделал это Крис? Ведь Крис полностью отверг мою версию. Иногда я и сама думала, что слишком много воображаю и представляю Джоэла хуже, чем он есть на самом деле.

И еще, Джори: я думаю, что это Джоэл подслушал в кухне болтающих поваров и узнал о том, что Синди встречается с этим парнем, Виктором Вэйдом, и быстро передал эту информацию Барту. Откуда бы еще Барт мог узнать? Ведь прислуга для Барта — это как грязь под ногами, нечто недостойное его внимания. Джоэл же подслушивает и подсматривает за всеми.

Да, мама, я думаю, ты абсолютно права в своих подозрениях и насчет клипера, и насчет приглашений, и насчет Синди. Джоэл что-то замыслил против всех нас.

Даже погруженный в свои мысли, Джори дважды брал у меня сына, чтобы посадить на свое другое колено. Нести ребенка через лес было нелегко, и я с радостью подчинялась, отдавая ему Дэррена. Дайдр восторженно встречала братца и на радостях обнималась с ним.

— Мама… я думаю, если Тони действительно любит Барта, она останется с ним, и неважно, каковы были его проблемы в прошлом, и сколько он унаследует.

— Джори, он как раз сейчас и хотел бы это доказать себе самому.

Около полуночи, когда я уже засыпала, в мою дверь робко постучали. Это была Тони.

На ней был прелестный розовый пеньюар; ее длинные черные волосы были распущены и развевались за спиной; она приблизилась к моей кровати и проговорила:

— Простите, миссис Шеффилд, я ждала того момента, когда мы будем вдвоем, и ваш муж будет в отъезде.

— Зови меня Кэти, — сказала я и потянулась за халатом. — Я не сплю, только лежу и думаю. Я рада, что есть с кем поговорить.

Она принялась ходить вдоль по комнате.

— Кэти, мне надо поговорить с женщиной, именно с женщиной, а не с мужчиной… мужчина не поймет. Вот почему я пришла к вам.

— Садись. Я слушаю.

Она нерешительно опустилась на кушетку, нервно теребя прядь черных волос, временами закусывая ее.

— Мне так плохо, Кэти, Барт сегодня рассказал мне несколько неприятных фактов. Он сказал мне, что вам известно о нашей любви, о том, что я люблю его, а он — меня. Я думаю, вы не один, раз ловили нас в интимные моменты в этом доме. Я благодарна вам за то, что вы делали вид, будто не замечаете… и я не была так сильно смущена. Ведь я воспитана на представлениях о жизни, которые сейчас считаются устаревшими.

Она нервно улыбнулась, ища моего понимания и одобрения.

— Как только я увидела Барта, я влюбилась в него. В его черных глазах есть что-то магнетическое, даже мистическое и очень притягивающее. А сегодня вечером он повел меня в свой офис, сел напротив и рассказал мне долгую и странную историю о себе. Он рассказывал, как отдаленный и незнакомый мне человек, и говорил о себе, как о постороннем, даже с неприязнью. Я ощущала себя, как клиент банка, за реакцией которого внимательно наблюдают и по ней судят о его выгодности. Я не знаю, чего он хотел от меня; видимо, он думал, что я разочаруюсь в нем или буду шокирована. Но в то же время он смотрел на меня таким умоляющим взглядом… Он так любит вас, Кэти… он любит вас до умопомрачения, — неожиданно выпалила она, и я выпрямилась в кресле, потрясенная ее бессмысленным, сумасшедшим, как мне показалось, наблюдением. — Не знаю, осознает ли он сам, как сильно любит вас. Он предпочитает думать, что ненавидит вас из-за вашей связи с братом. — Тони опустила глаза. — Простите меня за то, что я вмешиваюсь в вашу личную жизнь, но я хотела говорить откровенно…