Томный дух болотного зверя - Роман Яньшин

— Приборы говорят — все нормально! — обратился американец к Виктору.

«А теперь мне даже не шах, а полный мат!» — подумал парень.

— Здесь необычайно чистый воздух, — продолжал ученый. — Счетчик Гейгера молчит, химического загрязнения не выявлено… Если не считать вон той гадости.

Купер показал пальцем куда-то вправо.

Отыскивая, глазами, источник загрязнения, Виктор, прежде, нашел кое-что другое.

Если более конкретно, то, недалеко от дороги, парень заметил подтверждение тому, чего недавно предполагал, размышляя о тракторных колеях на просеке, — следы пребывания здесь местных сорви — голов, ищущих возможность напилить бесплатных дровишек и заработать, таким образом, пузырь водки (наконец-то, хоть некоторые его догадки сработали!). Там, куда указал американец, виднелись: пеньки спиленных деревьев, свежие опилки и срезанные со стволов ветки. Кто-то раздобыл тут несколько тележек первосортных дров.

Ну а дальше нашелся и сам объект, загрязняющий окружающую среду.

Таковым стала устроившаяся на одном из пеньков, опрокинутая пластмассовая канистра без пробки. Ее содержимое (что-то черное — то ли нигрол, то ли просто отработанное моторное масло) вылилось наружу и теперь «украшало» своим мерзким видом и пень, и добрую часть прилегающей к нему территории. Это, очевидно, побывавшие в лесу «дровосеки» подливали масло в огонь, — чтоб разведенный ими бог его знает с какими целями костер (пепелище находилось чуть поодаль от пня), горел веселее, а потом просто забыли канистру, устав от работы… водки … и растеряв свое внимание ужравшись до потери памяти и ориентации в пространстве (может, заказчик на дрова выдал им предоплату или у них и так с собой было?)

как подсолнечные семечки из дырявого кармана.

— Хороший у вас компьютер, — высказал свое одобрение тому, как работает аппаратура Бэна, Виктор.

Американцы не произнесли в ответ ни слова. И если от Бэна разговоров ожидать не приходилось, то молчание Купера весьма удивило парня. Он даже испытующе посмотрел на него: среагирует тот — не среагирует?

Ученый остался недвижим.

Осознавая, что крутит головой, словно бестолковый цыпленок, Виктор взял себя в руки и попытался сменить тему разговора, надеясь хотя бы таким образом вернуть себе человеческое общество:

— А где же та заветная тропа, по которой нам предстоит ехать дальше?

К его недоумению, это сразу подействовало. Правда, свою речь Купер начал словами, которые можно было расценить, как запоздалую реакцию на предыдущее высказывание парня:

— Да, Бэн у нас, с его программным обеспечением и датчиками — просто клад. Представляешь, у него даже газоанализатор есть. Хочешь, он проверит токсичность выхлопа той «Нивы», на которой мы едем?

Виктор расплылся в улыбке, поняв, что насчет анализа машинного выхлопа ученый наполовину говорит правду, наполовину — шутит, а тот в это время продолжал:

— Но, в поисках тропы вся наша техника, боюсь, бессильна.

Американец покинул вездеход и зашагал по удивительной лесной поляне.

Вслед за ним из машины выскочил Бэн. В руках он нес профессиональную видеокамеру, — ту самую, которую Виктор видел у него, когда еще столкнулся с очкастым парнем первый раз около Университета имени академика Павлова в Санкт-Петербурге. Тогда, в аккурат, Ананьев предложил ему работать на американца. Боже! Казалось, это было так давно!

— Витя, идем сюда! — крикнул издалека Купер.

Парень спрыгнул с высокого порога бигфутовской «Нивы» и заспешил на зов американца. По пути он увидел, как Бэн скрупулезно снимает на камеру засохшее дерево, водя объективом вверх — вниз, влево — вправо. Словно сканируя ствол.

— Что, господин Купер? — спросил Виктор, идя к американцу.

— Тропа — там, — Купер мотнул головой в сторону ближайших деревьев.

Сделав, еще пять шагов, парень заметил, что огибает последние стволы высохших деревьев, заслоняющих перспективу для нового обзора. Что-то за ними намечалось, и это не было обманом зрения.

Наконец, он подошел к ученому, и они оба посмотрели туда.

Виктор, с большим допуском, определил, что смотреть им приходится на север или северо-восток. По крайней мере, ему так казалось, ибо более точных сведений, чем интуитивные догадки, он добыть не мог: компаса у него не было, а скрывшееся сегодня за тучами солнце так до сих пор и не вышло. Но, парень не хотел особо разбираться — север это был или не север. Главное, его глаза видели, что в том направлении вьется довольно широкая тропа. Она начиналась у самого края поляны, окруженной стволами высохших деревьев, и уходила в лес, словно тоннель: ветви расположившихся около нее елей образовывали над ней высокий свод. Сама тропа была устлана ковром нападавшей хвои. Хвоя, правда, покрывала все остальное видимое пространство, но именно на этой дорожке еловые иглы (особенно старые и совсем засохшие) оказались перемолоты в порошок чьими-то ногами.

«Ногами тех, кто проходил здесь когда-то», — подумалось Виктору, однако стоило ему перевести взгляд от порошка из старой хвои, вырисовывавшего извилистую полосу среди деревьев, обратно к поляне и покрывающей ее траве, как в его голову пришла еще одна мысль: — «Только не очень часто тут ходят».

Действительно, до появления исследователей, трава на лугу оставалась нетронутой. Это свидетельствовало о том, что, через деревню колдунов никто не проходил, по крайней мере, — уже дней пять-шесть. Скорее всего, именно столько потребовалось бы времени для того, чтобы в траве завуалировался былой урон: выросли бы новые стебельки, распрямились поврежденные старые.

Но раньше, — без сомнений, — по тропинке кто-то все-таки хаживал!

Кто были эти существа? Что им понадобилось в такой глуши? Не баба же Маша, в самом деле, такую тропу натоптала?!

Сознание отказывалось давать ответы на подобные вопросы.

Парню захотелось отвлечься от этих дум о неизвестных «ходоках», и это у него с легкостью получилось, когда он заметил еще кое-что. Тем, что его увлекло, оказалось густыми зарослями леса, которые раскинулись за высохшими деревьями и уходили в обе стороны от входа на тропу. Чтобы пройти через них, надо было иметь при себе не то что топор или мачете, а бензопилу (хотя, здравомыслящий человек туда и не сунулся бы: зачем это делать, если можно спокойно шагать через существующий проход?)!

Желая обсудить такое наблюдение, Виктор обратился к американцу:

— Господин Купер? Вы заметили, что если заглянуть за мертвые деревья, то около места, где начинается тропа, видны настоящие джунгли? И они тянутся по непонятному периметру в обе стороны — направо и налево, точнее, где-то, — на восток и на запад, словно забор от ворот.

— Живая изгородь, — кивнул Джон. — А начало тропы — парадная дверь…

— Но от кого и чего отгораживают эти заросли?

Ученый пожал плечами.

К ним присоединился Бэн и начал фиксировать камерой обстановку.

Купер осторожно ступил ногой на дорожку, усыпанную пылью, получившейся из перемолотых еловых игл. Потом сделал еще несколько шагов.

Вслед за ним проследовал и Виктор.

Обзорность оказалась не в пример тому, что можно было разглядеть до этого через проем «парадной двери».

Первое, что поразило обоих, заключалось в полном отсутствии травы под деревьями и на просторах, которые запросто можно было бы окрестить лесными лужайками. Да-да, лужайками! Ибо зарослями, как в районе живой изгороди, тут даже и не пахло; лес здесь стал не иначе как царский, — с далеко стоящими друг от друга деревьями и особым парковым размахом.

— Зачем в таком лесу по тропке идти? — Виктор глянул на ученого — Да тут, рядом с этой дорожкой, плясать можно…

Виктор хотел сойти с тропы и прогуляться меж высоких, елей.

Однако Купер схватил его за плечо.

Виктор ошарашено уставился на американца.

Американец, стыдя его, покачал головой из стороны в сторону и медленно отпустил парня.

Лично Виктору, с испуга, показалось, что ученый сделал это так, как в фильмах про войну делали немцы, отпуская русских военнопленных: беги, мол, мы тебя не держим, но учти, ты — живая мишень для наших шмайсеров, успеешь до леса добраться — будешь жить, не успеешь — пеняй на себя!

Парень моргнул. Время вокруг него словно остановилось. Будто в замедленной съемке он увидел, как Купер залез правой рукой в широкие складки своего камуфляжного «балахона» и вытащил оттуда огромный охотничий нож. Да какой там нож! Ножище! Заспинник — секач, — с гигантским лезвием, оборудованным лункой, — для слива крови, и зазубринами, — чтоб прочно сидел в мясе!

Первой же мыслью, пришедшей в голову Виктора, было: «Ну, все, сейчас он меня прирежет!»

Правда, какой-то тоненький внутренний голосок твердил в ответ, что так думать очень глупо. С чего это, вдруг, Купер станет его резать? Из-за вранья насчет поездки в Череповец для ремонта колеса?