Томный дух болотного зверя - Роман Яньшин

— Ножик требуется, — выдохнул Лёга, отвлекшийся на мгновенье от своего занятия с деревяшками и посмотревший, что там делают его кореша.

— У меня нет, — хлопнул по карманам Андрюха, и тут же предложил: — Может, у Купера спросить?

— А у него есть? — с сомнением процедил Лёга.

— Кстати, лысый, — обратился к Стрельцову Мишка. — Господин Купер просил тебе кой чего передать…

— Чего? — Лёга напрягся.

— А того, что, покуда, ты его бинокль вчера залапал, сегодня остаешься в лагере под нашим присмотром и будешь, за свою оплошность, отрабатывать.

— Я? Отрабатывать? — недоуменно вытаращился на него Стрельцов. — Почему именно я? Ведь мы его все вместе лапали…

— А ты — всех больше жирных отпечатков наоставлял! — подбоченился Мишка.

— Лёг, ты Баламута не слушай, — замахал руками Андрюха. — Он, как всегда, просто издевается. На самом деле господин Купер сказал, чтобы все мы, втроем, сегодня тут оставались. Понял?

— Ах, ты…! — скрежетнул зубами Олег и замахнулся кулаком на Мишку.

— Перестаньте. Давайте, лучше, подумаем, где же нам ножиком-то разжиться, — произнес в этот момент Андрей.

Кулак Лёги неохотно опустился.

— У Витьки бы надо пошукать, — сказал Мишка Парфенов. — Если у него самого нет, на кухне — точно найдется. Сбегаю туда!

— И побыстрей! — рявкнул ему вдогонку Лёга. — Будешь у меня… отрабатывать… скороходом за издевательства надо мной!

Виктор увидел, как к нему приближается Баламут.

До этого он говорил с Юлей. Та, вроде, немного успокоилась после всех потрясений, будь то хоть ночное происшествие с Рэем или… угрозы Купера потащить ее любимого человека гулять в темноте по болоту. В данный момент, обретши новую волну хорошего настроения, она только-только закончила разъяснять ему, что собирается приготовить к ужину, и спрашивала, успеют ли те члены экспедиционной команды, которые сейчас уезжают по делам, вернуться в лагерь до восьми вечера. Иначе, приготовленную на ужин пищу придется, потом, разогревать, а, разогретая, она будет иметь уже не такой хороший вкус.

— Алексей — точно успеет. Ему и дегустировать, — отшутился Виктор.

— Но ты же, понимаешь, я спрашивала, в основном, не об Алексее. Мне более важна твоя машина! — воскликнула Юля.

Виктор только улыбнулся ей в ответ.

Девушка вздохнула.

Действительно, откуда парень мог знать, — успеют они до ужина съездить к топям, а так же вернуться обратно или нет? Пробная вылазка — ничего не значила. Если ученого что-то начнет интересовать, работа может и затянуться.

Виктор понял чувства Юли, поэтому, не прекращая улыбаться, обнял ее и крепко прижал к своей груди.

— Господа — товарищи, ножа не найдется? — подлетел к ним Мишка Баламут.

— В кухонном наборе их много. Пойдем, покажу, где взять, — ответила ему Юля, выскальзывая из объятий Виктора.

Виктор неохотно отпустил девушку. И, как только сделал это, сразу услышал голос Алексея, отвлекший его от собственных мыслей:

— Слушай, Вить, чтобы ребята ручки носилок обтесали, им нужен будет топор поменьше, чем тот, которым они туалет строили. У меня в багажнике в аккурат нужного размера инструмент лежит. Не знай, кто его туда сунул, да и, вообще, — купил, но топорик классный. Не сходишь со мной до машины? Я его тебе отдам, а ты — ребятам снесешь. Я же, извини, займусь подготовкой салона. Для перевозки больных там еще много чего надо убрать, да почистить.

Парень не возражал. Все равно вездеход пребывал в полной боеготовности, а Юля, после того, как снабдила Мишку ножом, снова отправилась в палатку Бориса Михайловича, присматривать за больным. Делать, пока, было нечего.

— Черт, из чего же этот мешок сделан, из железа, что ли?! — пыхтел Андрей Солдатов, мучаясь над «спальником» в попытке разрезать ненужные швы.

— Нож острый, даже очень. Я проверял, — в недоумении смотрел на то, как медленно поддаются стягивающие нейлон нити, Лёга.

— Может, его лучше… того? — высказал предположение Мишка Баламут и сделал режущее движение ладонью около шва.

— Нет, — забраковал его идею Лёга. — Это когда пытались разорвать вручную, там уж было — хоть как-нибудь, лишь бы справиться. Но сейчас нож есть. Поэтому надо точно по шву резать, — гарантия, что нейлон потом не расползется.

— Он и так непробиваемый, — огрызнулся Мишка.

— Непробиваемый, — если обшит, — подметил Лёга. — Значит, надо сохранить все, что заоверлочено, а разрезать только саму стяжку…

— Да хватит вам базарить. Я, ведь, так и делаю, — остановился передохнуть Андрей. — Мужики, а когда вы недавно о наших будущих деньгах трепались, вам в голову мысли о том, как их потратить, не приходили?

— Еще как приходили! — мечтательно закатил глаза Лёга. — А ты чего остановился? Режь дальше!

— Ну, и куда потратите? — Андрей снова взялся за нож. — Это, ведь, будет СУММА. Деньги, что называется, не только на выпивку.

— Я свои, наверное, матери отдам, — процедил Лёга. — Кроме нее у меня никого нет. Может, конечно, не все ей выложу, но большую часть — точно. На них мы долго жить сможем. А то надоело смотреть, как она на рынке рыбой у какого-то гада торгует…, а потом еще вечером в супермаркете уборщицей подрабатывает. И везде не работа, а сплошное добывание денег: ни тебе отпуска, ни даже полюса медицинского. Этой зимой, например, заболела. Провалялась с температурой неделю, никто ей ничего за пропущенные дни не заплатил. И я… тот еще лоботряс. Ведь мог бы устроиться куда-нибудь, — грузчиком, дворником, сторожем, наконец, но не устроился…

— А ты куда потратишь? — Андрей взглянул на Мишку.

— Машину куплю. «Жигули»! — гордо заявил тот.

— У тебя «прав» нет, — отметил Андрей.

— Получу, — гордость Баламута стала медленно перерастать в манию величия.

— Ты? Получишь? — прыснул Лёга. — Да у тебя ума не хватит все правила дорожного движения запомнить.

— А если не получу, и их куплю! — Мишка сложил руки на груди, словно демонстрируя свое превосходство над окружающими.

— Допустим, и «права» для себя за деньги пробьешь. А как насчет умения ездить? Тоже купишь? — Лёга начал булькающе посмеиваться.

— Пускай на своих «Жигулях» едет… до первого дерева, — гоготнул Андрей. — Скажи, Баламут, до первого дерева прокатишься? Денег-то не жалко будет?

Мишка невозмутимо стоял, смотря куда-то вдаль.

— Да, ему все равно, — улетят его бабки или нет. У него, по крайней мере, отец есть, к тому же зарабатывает ого го на мебельной фабрике. Эй, Баламут, он, ведь, у тебя столяр?

— Краснодеревщик, — согласно кивнул Мишка Парфенов. — А вообще, вам бы надо сбавить громкость вашего ржания. Как-никак рядом человек тяжелобольной лежит, а вы тут гогот разносите по окрестностям, от которого аж трава вянет, и уши в трубочку сворачиваются.

Лёга махнул на Мишку рукой, но смеяться прекратил.

— Ну а ты-то, куда деньги денешь? Твоя очередь рассказывать, — спросил он Андрея, придержав спальный мешок, чтобы его товарищу удобнее было разрезать оставшиеся стежки мешающегося шва.

— Я, скорее всего, шиномонтаж свой сделаю, — гримасничая от боли в натруженной руке, Андрей сделал финишные движения и, переложив нож в другую ладонь, расслабил затекшую конечность. — Гараж у меня есть. От отца остался. Он там даже печку поставил в свое время, когда еще жив был…

Внезапно Андрей замолчал и погрустнел.

Лёга понял чувства друга.

У самого Лёги отец просто бросил их с матерью и ушел, оставив после себя впечатление грубого, излишне склонного выпить и подебоширить, человека. Собственно, мать говорила ему, что тот не всегда был таким. Но, по крайней мере, Олег, другим его не видел.

Андрей же имел когда-то доброго, хорошего отца. И, хоть по профессии его батька являлся всего лишь фрезеровщиком, а работал на должностях и того ниже, — подсобным рабочим, вахтером, иногда еще — помощником оператора авто-заправочной станции, — пистолетчиком, как их называют водители, тем не менее, от него все время веяло безмерной любовью к своему сыну и к окружающим людям. Но, в один мрачный для Андрея день, его отец погиб: пьяный водитель (владелец шикарного Мерседеса!) сбил того прямо на пешеходном переходе… И бутылки с молоком, за которым в тот злополучный момент и ходил отце Андрея на продуктовый рынок, располагавшийся через дорогу от дома, где они жили, вылетели из целлофанового пакета и остались лежать на мостовой, — совершенно чужеродные посреди асфальтового плато, и уже никому не нужные…

Но самое страшное в этом случае заключалось в том, что Андрей, ожидая возвращения отца, и смотря через окно на улицу, видел все произошедшее.

«Он, ведь, по «зебре» шел!!!» — кричал тогда в отчаянии Андрей. — «Зеленый человечек на светофоре горел, а эта сволочь…, на полной скорости… На полной скорости, ребята!»