Бессонная война - Сэм Альфсен

день после долгих месяцев ужаса и страха?! Хочешь нас и этого лишить?! Одним зерном сыт не будешь! Человек тебе не животное какое-то – иначе бы тогда и войн не затевали! Огромные горести требуют потом огромных радостей!

Нуска не стал спорить – только вздохнул. Он распутывал тоненькие цепочки, на которые крепились хрусталики, а затем передавал их другому юноше – тот забирался на высоченную стремянку, чтобы аккуратно развесить самоцветы на люстре. И лекарь, наблюдавший за этим, всё равно не мог понять: как можно думать о чём-то другом, когда у тебя нет даже куска хлеба? Неужели только он, выросший в трущобах, не мог по заслугам оценить все эти роскошные украшения да шумные дорогостоящие развлечения?

– Нуска, ну и что ты делаешь?! Ты же сейчас их порвёшь! Всё, сил моих больше нет. Скоро должны прибыть гости – иди да встреть их, разведи по гостевым комнатам. Не могу поверить, что у первого лекаря Скидана могут быть настолько кривые руки!

Нуска в ответ что-то бестолково промычал. Он так задумался, что лишь запутал украшения ещё сильнее. Но сердце вдруг бешено заколотилось, а лицо стало пунцовым от этого простого «первый лекарь Скидана».

Он вскочил на ноги, извинился и побежал к главному входу.

Неужели он… действительно первый лекарь страны? И это совсем не секрет даже для кухарок и посудомойщиц дворца?

«Они так просто признают меня? Blathien…»

Нуска с покрасневшими щеками сбежал вниз по высокой резной лестнице.

Интересно, и что там за гости такие? Да и когда там уже этот праздник? Неужели завтра? А это значит, что Син будет…

«… на троне в своих парадных одеяниях говорить речь властным тоном».

Нуска повис на лестничных перилах и размечтался. Лекарю даже пришлось ударить себя по щекам, чтобы прийти в чувства, но от этого они стали только ещё краснее.

«Ну и reh`z с ним!» – решил Нуска, а затем уверенно направился к дверям. И где там эти гости? Сколько ему осталось ждать?

Но стоило лекарю взяться за огромные позолоченные ручки, как створки распахнулись с наружной стороны – в холл ворвались холодный воздух и смешанная тягучая дэ, а неудачливый Нуска повалился вперёд, прямо в руки вошедшего.

Однако лекарь сразу почувствовал неладное. Он инстинктивно захотел отстраниться, но прежде, чем сделал это, оказался в крепких дружеских объятиях.

– Нуска! Мы не виделись почти целый год! Куда ты пропал?! Почему мне не писал?! Это первое письмо, которое я получил от тебя за безднову кучу дней! И как ты его мне настрочил?! Что за официоз?!

О нет, нет, нет, только не он…! Жгучий и с некоторых пор неприятный запах металла ударил в ноздри. А перед глазами у Нуски оказались два светло-серых глаза разного оттенка. В лице юноши, с которым лекарю так не повезло столкнуться нос к носу, всё же прослеживались знакомые черты.

– Хайя…? – решил уточнить Нуска, но собеседник от вопроса сначала нахмурился, а затем заулыбался во весь рот.

– Я стал настолько великолепен, что меня и не узнать?

Нуска поморщился и отряхнул одежды – у этого карборца совершенно не было никакого чувства такта! Хотя… а было ли оно у Нуски?

Лекарь усмехнулся и пихнул его в плечо. Он всё ещё был чуть выше Хайи, а теперь ещё и сильнее, поэтому карборец от напора чуть ли не полетел кубарем обратно во двор.

– Не один Хайя Кардор за год стал лучше.

Хайя рассмеялся. Он выглядел счастливым – кажется, он искренне радовался встрече с Нуской. За год он действительно умудрился измениться: его волосы отросли и теперь свободно спадали по плечам, на ушах поблёскивали те странные железки, на шее висели очки, но Нуска всем своим телом ощущал, как много ещё металлических приспособлений этот карборец спрятал под походным плащом…

– Надеюсь, это твои новые изобретения, а не оружие… – хмыкнул Нуска.

– И то, и другое, личный лекарь эрда Скидана Нуска, – рассмеялся карборец снова, а затем стал оглядывать холл и ведущую наверх лестницу. – Ну и дела! Что я матери скажу?! Что Кардорский дворец – самая настоящая развалюха по сравнению с хоромами эрда? Да она заставит меня рисовать план нового здания в первый же день после прибытия!

Хайя что-то простонал и стал тереть лицо. Вместе с ним прибыло около трёх слуг, которые втащили внутрь вещи… Нуска, обведя взглядом несколько огромных мешков непонятно чего, чуть не задохнулся от резкого смрада металлической дэ. Ну разумеется, что Хайя ещё мог с собой взять?! Конечно, свои железки!

– Хайя, ты что, притащил сюда всё барахло из своей комнаты? – проворчал Нуска, решивший любезно помочь одному из слуг. Схватившись за ручки походного мешка, он хотел было взвалить его на спину, но не смог – тот весил ровно столько, сколько подобало весить мешку, полному руды.

– Ну, Нуска, а ты думаешь, я где-то ещё в Скидане смогу раздобыть столько металла? Да ещё и своего особенного сплава? Вдруг мне в голову взбредёт что-то новенькое, а я даже не смогу это тут же проверить на подходящем материале! Я же разберу все ваши заборы и изгороди – так и знай!

Пока они поднимались вверх по лестнице, с губ Хайи не сходила эта легкомысленная, а теперь ещё и самоуверенная улыбка. Кажется, его жизнь наладилась – он нашёл общий язык с матерью и получил заслуженное признание как гений… Видимо, этого мальчишку ждало завидное будущее.

Но Нуска не завидовал. Он смотрел на эти горящие живым интересом глаза, на полное энтузиазма лицо – всё это Хайя заслужил не только своим талантом, но и усердием. Чтобы оказаться здесь, он сражался против собственной слабости, против осуждения общества и давления своей семьи. Никто другой в Скидане не заслужил такой славы.

«И всё же… И на нём, и на мне лежит куда бо́льшая ответственность, чем мы даже можем представить…»

Нуска помог приволочь вещи Хайи в гостевые покои, объяснил прислуге, куда идти, а сам остался с карборцем, помогая разгребать вещи. Было слишком много тем для разговора, но Хайя почему-то…

– Нуска, так ты всё-таки остался во дворце? Так и ходишь за эрдом, как преданный пёсик? – посмеиваясь, вдруг спросил он, а затем плюхнулся на кровать. Хайя выглядел вполне довольным и собой, и своими цепляющими разговорами. – Он учит тебя новым командам?

– Ладно уж я, но о самом эрде-то так зачем шутить? – в который раз за день недовольно пробурчал лекарь, а затем и сам присел на край кровати.

Хайя развалился поперёк матраца и закинул руки за