Арлекин - Лорел Гамильтон

— Все они — гниющие трупы, Анита, — сказал Дольф.

— Нет, — ответила я и отлично встретила его взгляд. — Не все. Если увидишь обычного вампира в таком виде, настолько сгнившего, значит, у него наступила истинная смерть. А вот гниющий может гнить прямо у тебя на глазах, а потом восстановиться. Он может выглядеть и как ходячий мертвец, и нормально.

— Нормально, — повторил Дольф и хмыкнул.

— Нормально, как все они. — Я повернулась к Эдуарду: — Известно, куда девался второй вампир?

Ответил Дольф:

— Известно, что белый мужчина с виду около тридцати лет, волосы каштановые, короткие, джинсы и джинсовая куртка, с большим кофром, вышел, сел в автомобиль и уехал на глазах у двух патрульных.

— А они смотрели и ничего не сделали?

— Свидетели инцидента рассказывают, что он им сказал… — Дольф перелистнул блокнот: «Вы ведь меня пропустите к машине?» Полисмены ответили: «Да, конечно».

— Черт, Оби-Вана изобразил.

— Кого? — переспросили Эдуард и Дольф одновременно.

— Из «Звездных войн». «Это не те дроиды, которых ты ищешь».

Эдуард усмехнулся.

— Ага, пока мы с Отто разбирали вторую вампиршу на части, этот играл в Оби-Вана.

— Ему пришлось это проделать с несколькими полисменами — в каком-то варианте, быть может, — сказал Дольф. — Когда он оттуда выезжал, полиция окружила весь отель. Я думал, день для вампиров — неблагоприятное время.

— Я думаю, вампирша лежала в кофре. Мое предположение — всего лишь предположение: как та тигрица переняла способности своего мастера к исцелению, так и слуга-человек второй вампирши перенял от нее умение затуманивать умы. Я никогда о таком не слышала, но это похоже на правду. Если узнаю какую-нибудь теорию, похожую на правду больше, скажу вам.

— Откуда ты знала, что они будут в том отеле, Анита? — спросил Дольф.

— Я тебе сказала: от своего информатора.

— Этот информатор — вампир?

— Нет.

— Нет?

— Нет.

— Это человек?

— Я тебе все равно не назову имени, так какая разница?

— Сколько вампиров замешано в этих убийствах?

— О двоих я знаю наверняка.

— Насколько сильна твоя связь с твоим мастером, Анита?

— Что? — вытаращилась я на него.

Он смотрел на меня, и в глазах его не было гнева — только настойчивый вопрос. Который он и повторил.

У меня пульс забился в глотке, я не могла ничего с этим поделать. Но голос был почти нормальный, когда я ответила:

— Мы собираемся ловить этих гадов или снова заниматься твоим пунктиком: насколько тесная и личная у меня связь с вампирами? Извини, что разочаровываю тебя, Дольф. Очень обидно, что ты не одобряешь мою личную жизнь, но у нас тут трупы на нашей земле. И раненые. Так можем ли мы, бога и всего святого ради, сосредоточиться на этом, а не на твоем пунктике, который тебе покоя не дает?

Он медленно опустил веки, открыл снова, глядя все теми же коповскими глазами.

— Хорошо. Как был ранен Питер Блэк и кто он вообще такой?

Я глянула на Эдуарда, потому что понятия не имела, какую он предложил легенду. Но сомневалась, что там была только правда и вся правда.

— Ну, лейтенант! — сказал Эдуард. — Я же вам все это рассказал.

— Я хочу услышать версию Аниты.

— Моя версия, как ты знаешь, всего лишь версия, а не правда, — ответила я.

— Я думаю, ты не говорила мне всей правды с той самой минуты, как стала встречаться с этим чертовым кровососом.

— В политическом смысле этот чертов кровосос называется мастером города.

— И тебе он тоже мастер, Анита?

— В смысле?

— Ты слуга-человек мастера этого города?

Я как-то выдала себя перед детективом Смитом — сделала это, чтобы спасти жизнь одного доброго самаритянина — вампира. Очевидно, Смит меня не выдал. Пиво ему с меня.

Секунду я должна была подумать перед ответом Дольфу. Эдуард мне эту секунду дал.

— Извините, лейтенант, но мне ваш назойливый интерес к личной жизни маршала Блейк не совсем понятен. Тем более что он отвлекает нас от расследования и поимки двойного убийцы.

Дольф, будто не слыша, не сводил с меня холодных глаз копа. Если бы я знала, что программа федеральных маршалов нормально отнесется к факту моего пребывания слугой у Жан-Клода, я бы просто ответила «да», но так как такой уверенности не было, надо было либо соврать, либо увести разговор в сторону.

— Знаешь что, Дольф? Я тут стараюсь вести себя профессионально, но ты меня спрашиваешь, с кем я трахаюсь, вообще постоянно педалируешь вопросы секса. Ты в отпуске был, что ли, когда вводили понятие сексуального харассмента?

— То есть ты принадлежишь ему по-настоящему?

— Я никому не принадлежу, Дольф. Я настолько принадлежу только сама себе, что некоторых это отпугивает. Реквием хочет мной владеть — это тот вампир, который сейчас вышел, если ты тогда не расслышал имя. Я не хочу быть ни в чьем владении. Ни в чьем. И Жан-Клод это понимает как ни один человек, с которым я встречалась. Может быть, это же видит и твой сын в своей невесте, Дольф. Может, она его понимает в том, в чем ты никогда не поймешь.

Это было зло и намеренно, но этот разговор надо было кончать.

— Мою семью сюда не припутывай, — сказал он тихо, тщательно выговаривая слова.

— Не буду, если ты тоже перестанешь. Твоя одержимость вампирами и моей личной жизнью началась примерно тогда, когда твой сын заключил помолвку с вампиршей. Моей вины в этом нет. Я их не знакомила. Я даже не знала, что он это сделал, пока ты мне не сказал.

— Знал мастер города. Просто он не сказал тебе.

— Ты думаешь, значит, что это Жан-Клод натравил ту вампиршу соблазнить твоего сына?

Он посмотрел на меня многозначительно.

— Анита, ты не единственный сейчас охотник на вампиров в этой стране. И даже не единственный со значком. Мне говорили, что власть мастера города абсолютна. Что ни один местный вампир ничего без его разрешения не делает.

— Если бы это еще было правдой. Невеста твоего сына принадлежит к Церкви Вечной Жизни, и она теперь — проблема Малькольма, а не Жан-Клода. Церковь Вечной Жизни в стране вампиров — автономная маленькая вселенная. Честно говоря, другие вампиры несколько озадачены: как иметь дело с церковью, где прихожане делают такие глупости, как, скажем, встречаться с сыном полицейского.

— Почему это глупость?

— Потому что полисмены в массе своей по-прежнему ненавидят вампиров. И лучшая политика — оставить копов в покое. Ни один из вампиров Жан-Клода ни к одному полицейскому и близко ни за чем не подойдет.

— К тебе он сам подошел.

— Когда мы начали встречаться, я еще не была копом.