Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман

дерева. Но это всё в принципе объяснимо, а вот на днях иду к своему муравейнику и вижу зверёк дорогу перебегает. Маленький такой зверёк.

– Бурундук?

– Да нет, на крота похож.

– Кроты же ночные животные.

– В том-то и дело. Часов шесть утра было. Я остановился, и он не двигается. Стоит посреди тропы, как неживой. Подождал, чуть подошёл, а он не реагирует. Ещё подошёл, осторожно так, чтобы не спугуть. А он не реагирует. Крикнул – никакой реакции. Подошёл, наклонился к нему, а он точно мёртвый. Глазам не поверил. Он что на бегу умер? Ну ладно, умер на бегу, но ведь не завалился на бок. Как бежал, так и заколдобился, окостенел в одно мгновение. Разве так бывает? Это точно крот. Ночью бежал и вдруг помер, да так странно. Взял я его, как живой, только, как чучело. Отнёс я его в свой муравейник. Муравьи тут же за него принялись. Так разделали, что через день и следа не осталось. А ещё через несколько дней ещё одного такого нашёл. Уже на другой тропе. Тоже стоит и тоже мёртвый. И, судя по лапкам, бежал и на бегу и окочурился, но не упал, а замер, как вкопанный. Просто мистика какая-то.

– Да, странно. Никогда ничего подобного не слышал. Мы сейчас к кургану направляемся?

– Сначала кабель откопаем. Тоже, видимо, от армии остался. Торчит из земли.

– Что за кабель?

– Телефонный, многожильный. Мне такая проволочка нужна. Я из неё человечиков плету. Та, что из России привёз, уже почти кончилась. А тут иду, что-то торчит из земли. Причём рядом вообще ничего нет, лес один. Иногда находятся какие-то разрушенные строения. Камни, обломки деревянных то ли рам, то ли ещё чего. В одном месте прицеп стоит. Весь травой порос. Вот там точно, как зона у Стругацких. Большой прицеп, трёхосный. Колёса накачены. Мы как-нибудь туда сходим, если хочешь.

– Да, любопытно было бы на прицеп взглянуть, а что за марка автомобиля?

– Да шут его знает, колёса венгерского производства. На шинах есть надпись. Смотри.

Франц остановился и куда-то показал рукой.

– Вон камень из земли торчит.

– Вижу и что?

– Если присмотреться, то на нём число выбито. Потоже «106».

Они подошли к камню и Слава присел, разглядывая

– Да, «106» или «105».

– Когда-то, во времена Римской империи каменные и деревянные столбы вдоль дорог ставили. А на столбе крепили каменную голову Бога Гермеса. Это кажется бог путешественников. Такой столб Герма назывался. Помнишь, я рассказывал, что переписывался с профессором из Франции. А однажды моё письмо во Францию один мужик передал по фамилии Герман. Hermann в латинской транскрипции. Мы потом с ним стали переписываться. Так вот он мне рассказал легенду, что его фамилия берёт начало ещё от Римских времён. Мол, людей, кто ставили такие столбы и поддерживали их в нормальном состоянии называли Герман.

– Ну, это вряд ли Герма, – Слава показал пальцем на камень, что торчал из земли.

– Конечно нет, но вообще-то мы, практически, по библейской земле ходим. Лес стоит на скальной возвышенности. Наслоений мало. Ты же помнишь поваленные деревья ураганом. Корневища практически плоские. Здесь в семидесятых годах нашли прямо на поверхности бронзовую железяку, возраст которой на тыщу лет больше возраста времён Христа. Так что, кто его знает, когда эти камни устанавливали. А их много в этом лесу. Я больше двадцати знаю.

Они двинулись дальше.

– Франц, вы над книгой продолжаете работать, – Слава вдруг сменил лесную тему.

– Практически закончил. Пару приложений осталось написать. Во вселенной чисел увяз. Просто невозможно оторваться. Интереснее, чем в нашем лесу. Представляешь, построил диаграмму первых производных. Выглядит, ну прямо взрыв…

– В «экселе» строили?

– В «экселе». Каждое число просто жёлтеньким кружком обозначал. Для первых тридцати тысяч чисел. Так в этом «взрыве» отчётливо видны чёрные прямые линии на жёлтом фоне. Числа так кучно сидят, что кружки выглядят, как сплошная чёрная прямая. Из нулевой точки выходит и в бесконечность. Причём, без всяких просветов. Картинка просто завораживает. Никто ведь ещё толком не изучал натуральный ряд. Мол, что там изучать… А там очень много разных тайн. Цепочки, напрмер, суперчисел все с винтом. Не просто в бесконечность идут, а время от времени немного возвращаюся, делают петлю и снова к бесконечности.

– В какое издательство будете отсылать?

– Думаю, сначала Тихоплаву показать, хотя… – Франц задумался.

– Вам нравится его «Физика веры»? – прервал паузу Слава.

– Если честно, то не очень. Как-то многое притянуто за уши. Я ведь человек доверчивый. А потом начинаешь разбираться и понимаешь, что врёт автор… На таких доверчивых, как я и рассчитана.

– Мне кажется, – сказал Слава, – простого читателя, не математика, должен заинтересовать ваш закон «Дней рождения». Мне кажется – это правильный закон.

– Это ещё гипотеза. И если она и верна, то это – статистический закон. Если он и окажется правильным, то это должна решить статистика. В ней конкретные факты.

Франц открыл этот закон для себя ещё до того, как взялся писать книгу. Потом закон «пересёкся» с числами натурального ряда. Потом вспомнилась странная история с кубиком-календарём, и Франц решил рассказать об этой гипотезе в книге.

А история с кубиком-календарём случилась несколькими годами раньше.

Купил однажды Франц в привокзальном книжном магазине забавный кубик-календарь. Кубик состоял из восьми маленьких кубиков, которые были соединены между собой определённым образом. Из низ можно было сложить большой кубик двумя способами. Один способ давал календарь первого полугодия, другой – второго полугодия. Дома, играя с кубиком Франц заметил, что в календаре отсутствует его день рождения. Двадцатое июля было в календаре два раза подряд, а двадцать первого не было вовсе.

На следующий день Франц специально заехал в тот магазин у вокзала, но кубиков в продаже не было. Францу даже припомнилось, что кубиков вообще не было, а был только один кубик, который Франц и купил. Всё это выглядело, просто как какое-то знамение. Но вот хорошее это было знамение или плохое Франц понять не мог.

* * *

Уже войдя в офис и, мельком бросив взгляд по сторонам, Погребняк подумал: «Что-то не так…». На одном из столов стояла пустая бутылка водки и рядом валялась кепка Грелкина. Постояв несколько секунд, он отправился по коридору к комнате Грелкина. Комната была приоткрыта, и Погребняк вошёл без стука. На кровати лежал одетый Грелкин и мерно посапывал.

– Подъём! – громко сказал Погребняк и слегка шлёпнул Грелкина папкой, с которой он вошёл в офис.

Тот перевернулся на спину и открыл непонимающие глаза.

– Ты, что всю ночь так спал? – спросил Погребняк, осматривая комнату.

Везде были разбросаны пустые бутылки из-под водки, а на столе была недоеденная закуска.

– Здравсь-тивуйте, Босс, – заикаясь невразумительно вымолвил Себастьян и сел на кровати.

– Мы же договаривались, – сурово начал Погребняк, не отвечая на приветствие – никого в