Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман

«Какие-то навождения происходят», – думал Франц, – «то мужик с оптикой в лесу во время проливного дождя и на мерседесе, куда на машинах въезд запрещён; то этот в Дрездене средь бела дня, зимой и налегке – здоровый такой… Сначала непонятным образом материализовался, потом так же непонятным образом дематериализовался…, нет, чтобы баба явилась, как Берегиня в «Аптекаре», а то всё мужики…»

Глава 17

Формула леса

Математическое общение с корифеями науки как-то сошло на нет и осталась только переписка с академиком (теперь профессором департамента математики штата Пенсильвании) Б. А. Розенфельдом. Он продолжал работать над переводом всего Аполлония на русский язык. Франц, как мог, помогал ему. Дело в том, что в библиотеке Дрезденского университета были четыре книги Аполлония, которые Розенфельд достать в Америке не мог. Франц сканировал нужные главы и посылал их Розенфельду. Небольшую книжку о творчестве Аполлония Розенфельду удалось издать в России и он прислал её Францу с дарственной надписью.

Работа над собственной книгой у Франца всё время тормозилась тем, что он отвлекался на математические исследования, которые, казалось, вдруг возникали сами по себе.

Кроме четырёх частей книги пришлось ещё и написать несколько приложений. Они не вписывались в канву самой книги, но возникали по мере работы над книгой и были логическим продолжением некоторых вопросов, о которых Франц писал в основной части книги. Так, Франц решил рассказать об интеллектуальной игре с числами и словами, которую он изобрёл, когда занимался изучением числовых кодов имён выдающихся учёных. Суть игры заключалась в том, что выбиралось слово, вычислялся его числовой код, а потом искались числовые закономерности, которые можно было бы объединить в числовые формулы или уравнения, которые бы снова, но не тривиально-тождественно, давали значение числового кода от первоначально взятого слова. Игра так захватывала, что Франц мог часами сидеть за столом в поисках формул и уравнений различных слов и словосочетаний. Удивительно красивой была, например, формула «леса». Эта формула так понравилась Францу, что он выписал её на отдельные листочки и приколол зубочистками к коре некоторых деревьев в «своём лесу». Лес, который непосредственно примыкал к их городку, Франц давно стал называть «мой лес». Это был лесной массив площадью примерно пять квадратных километров, который Франц знал, как свои пять пальцев. Поначалу он пользовался картой, но потом так его исходил, что карта не требовалась, но он носил её с собой по инерции. В лесу было несколько малых прудов. В одном из них росли красивые водяные лилии, и в пору цветения зеркало пруда практически полностью покрывалось белыми и розовыми цветами. На огромных листьях этих цветов, порой, можно было увидеть зелёных лягушек. С одной стороны пруда над водой нависала большая скала с плоской, как стол, поверхностью и, если хорошенько присмотреться, то можно было на этой стене увидеть число «59». Число было почти в рост человека и, чтобы написать его на стене, надо было спускаться сверху на верёвке. Написано было удивительно ровно, как по трафарету. Видемо, какие-то скалолазы в незапамятные времена написали зачем-то это число, которое к настоящему времени уже почти исчезло с лица скалы.

А однажды Франц наткнулся на небольшой прудик, которого не было на карте. Иногда на него прилетала пара уток. Франц дал ему название «Своё озеро». Впервые на этом озерце как-то по весне Франц обнаружил интересную кладку каких-то шарообразных скоплений. Шарики были довольно крупные, примерно сентиметр в диаметре. Они были прозрачные, а в центре каждого было какое-то тёмное образование. Шары были как-то слеплены друг с другом и находились в плавучем состоянии у самого берега. Как потом выяснилось – это была кладка икринок лягушки, из которых потом вырастали головастики. В это же озерцо Франц со своим любимым учеником Славой выпускали аксолотлей. Но проследить их дальнейшую судьбу не удалось. Когда-то давно у Стругацких в «Улитке» Францу встретилась фраза: «…в чистой прозрачной воде среди разноцветных водорослей мерно шевелил ветвистыми жабрами жирный чёрный аксолотль». Франц не знал, что такое аксолотль и полез в словарь иностранных слов. Там об аксолотле говорилось, как о какой-то лечинке, способной к размножению. В общем было непонятно, и Франц об аксолотле забыл. Слава уже на третьем курсе университета начал работать на дисертацией. В Германии многие студенты практически с дипломом получают и докторские степени. Это во многом облегчает дальнейшую жизнь человека, который хочет посвятить себя науке. В России всё наоборот. Порой человек столько тратит сил на эту диссертацию и получение степени, что потом заниматься наукой пропадает всякий интерес. Слава занимался генетикой, а именно – вопросами регенерации организма. Главным объектом исследования были аксолотли.

– Аксолотлей сегодня практически нет в природе, – рассказывал Слава, – единственным местом является какое-то горное озеро в Мексике. Оттуда их к нам и привозят. У нас в лаборатории стоят аквариумы с аксолотлями. В зависимости от объёма аквариума они могут вырастать до двадцати пяти сантиметров. Если у аксолотля слабо выраженная способность к регенерации, то их уничтожают. Я некоторых из тех, что предназначены к уничтожению потихоньку забираю домой.

– Чем кормишь? – поинтересовался Франц.

– Покупаю корм для рыб, а вообще они очень неприхотливы. Можно обыкновенным мясным фаршем кормить…, хоть колбасой.

– А регенерацию чего изучаете?

– Хоть чего. Лапы, хвост, жабры. Даже внутренние органы.

Франц тоже завёл себе пару аксолотлей от Славы.

Однажды Франц выловил в «Своём озере» несколько только что вылупившихся головастиков и решил поселить их в один аквариум с двумя аксолотлями. Они носились по аквариуму межде малоподвижными аксолотлями с такой скоростью, что их невозможно было сосчитать. Франц знал, что принёс одиннадцать головастиков, но при пересчёте оказалось всего девять. Все они были просто зеркально одинаковы и двигались, как броуновские частицы – быстро и хаотично. Франц опустил в аквариум небольшое стекло и тем самым пространство аквариума разделилось на две части. Теперь головастиков сосчитать было легче. Их оказалось восемь. «Мистика какая-то» – подумал Франц. И тут он заметил, как один из аксолотлей сделал мгновенное, едва заметное движение головой и головастиков осталось семь. Через несколько минут осталось только два головастика – аксолотли были невероятно прожорливыми и неуловимо быстрыми.

А однажды Франц увидел, что у одного из аксолотлей исчезла левая передняя лапа. После этого аксолотли были рассажены в разные аквариумы. А ещё через какое-то время лапа снова выросла. Вот это и есть способность к регенерации.

Слава приносил так много аксолотлей, что решено было несколько штук выпустить на волю в «Своё озеро». Так и сделали. Но выжили ли они в дальнейшем – было неизвестно.

В лесу было несколько дорог, но въезд в лес был запрещён.