Озорные рассказы. Все три десятка - Оноре де Бальзак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На сие мы, Жером Корниль, возразили оному дьяволу, что подобный ответ есть явное богохульство, ибо все мы сотворены для вящей славы Творца и рождены на свет, дабы служить Господу и чтить его, помнить его благие заповеди и жить в святости, в чаянии вечного блаженства, а не валяться вечно на ложе, совершая то, что даже тварь всякая делает в положенное ей время года. На что названная сестра ответила, что всегда почитала Господа во всех странах, где была, и всегда пеклась о старых и недужных, подавая им и деньгами и платьем, и сочувствовала им в их нищете, и что надеется в день Страшного суда предстать перед Творцом в сопутствии немалого числа добрых дел, угодных Богу, кои взывать будут о прощении ей грехов. Далее она сказала, что если б не смирение и не страх прогневить святых отцов капитула, то с превеликой радостью отдала бы она своё имущество, чтобы достроить собор Святого Маврикия, и сделала бы постоянный вклад ради спасения своей души, для чего готова отрешиться от самой себя и своих радостей, и что мысль о благом деле давала бы ей двойную усладу, ибо каждая любовная ночь закладывала бы лишний камень в воздвигаемую базилику. Ради каковой цели, а также ради её вечного спасения все любящие её с великой охотой пожертвовали бы своим достоянием.
На что мы ответствовали сей ведьме, что она не может оправдаться в своём бесплодии, ибо, несмотря на столь частое плотское сближение, не родилось от неё ни одного младенца, что доказывает присутствие в её теле дьявола. Единственно Астарот или какой-либо святой апостол мог бы говорить на всех языках, она же говорила на языках всех стран, и это тоже доказывает присутствие в ней дьявола. На это ответила: что касается знания языков, то по-гречески ничего не знает, кроме лишь «Кири элейсон» («Господи, помилуй»), и к сим словам прибегала нередко. По-латыни же ведомо ей одно лишь слово: Amen, и обращалась она с этим словом к Господу, молясь об освобождении из узилища. Говоря об остальном, она заявила, что весьма сетовала на своё бесплодие, и если добродетельные жёны рождают, то происходит это, по её разумению, лишь оттого, что мало радости черпают они в любви, меж тем как она наслаждается даже чрезмерно. Но такова, видно, воля Господа Бога, коему ведомо, что избыток счастья грозил бы миру гибелью.
Услышав это и ещё тысячи подобных объяснений, достаточно доказующих присутствие дьявола в теле оной монахини, ибо таково свойство Люцифера, что доводы его, зиждясь на ереси, кажутся правильными, мы приказали подвергнуть в нашем присутствии обвиняемую геенне и пытке, дабы смирить дьявола страданием и подчинить его церковной власти. В свидетели сего мы вызвали на допрос Франсуа де Ганжеста, врача капитула, желая поручить ему обследовать свойства женского естества (virtutes vulvæ) обвиняемой, религии нашей ради, выяснить, не обнаружатся ли у неё какие-либо приспособления для ловли особым путём христианских душ.
Мавританка сначала горько плакала, потом, несмотря на оковы, бросилась на колени с криком и стонами, моля об отмене нашего приказа, доказывая, что её тело в таком состоянии слабости и кости её столь хрупки, что расколются подобно стеклу. Потом она предложила в качестве выкупа за себя отдать капитулу всё своё состояние и обещала незамедлительно покинуть страну.
На что мы повелели ей заявить добровольно, что она всегда была дьяволицей – то есть что она из породы ведьм, кои суть дьяволы женского пола, – на них адом возложено соблазнять христиан порочными ласками и пагубными обольщениями любви. На что она ответила, что подобное заявление было бы отвратительной ложью, ибо её женское естество сотворено в согласии с природой.
Когда же оковы были сняты с неё палачом, обвиняемая преднамеренно и по злому умыслу распахнула свои одежды и помрачила, смутила наш разум и произвела потрясение в наших мыслях видом своего тела, поистине оказывающего на мужчин сверхъестественное действие.
Тут мэтр Гильом Турнебуш, не в силах побороть природу свою, бросил перо и вышел вон, объяснив нам, что не может присутствовать при истязании обвиняемой, не испытывая невообразимого соблазна, язвящего его мозг, ибо чувствует, как его одолевает бес.
Тут закончился второй допрос, ввиду того что гонец и привратник капитула доложили, что мэтр Франсуа де Ганжест в отъезде. Пытка и допрос отложены до завтра