Прогрессивный сатанизм. Том 1 - Мильхар

Исследования "Некрономикона"

Justine Jeffrey "Некрономикон" (букв. – "Книга Мертвых Имен") – это, вопреки популярному мнению, вовсе не сборник колдовских заклинаний. Она была задумана как историческое повествование, "книга о том, что умерло и ушло".

"Некрономикон" был написан в Дамаске в 730 г. Абдулом Аль-Хазредом. О его жизни известно немного. Все известные биографические сведения в основном почерпнуты из самого "Некрономикона". Он много путешествовал, обойдя земли от Александрии до Пенджаба, и был хорошо образован. Он легко усваивал иностранные языки и использовал любой удобный случай, чтобы похвалиться своим умением читать и переводить манускрипты, которые были не по силам менее ученым людям. Впрочем, его исследовательские методы более напоминают Нострадамуса, нежели Геродота.

Подобно тому, как Нострадамус пользовался ритуальной магией, чтобы заглянуть в будущее, так Аль-Хазред использовал аналогичные приемы, чтобы узнать прошлое. По этой причине, а также из-за недостатка ссылок, историки отвергли "Некрономикон", сочтя его лишенным научной ценности.

Аль-Хазреда часто называют "безумным арабом", но при том, что по современным стандартам он действительно вел себя несколько эксцентрично, доказательствами, подтверждающими его настоящее умопомешательство, мы не располагаем (за исключением его хронической неспособности выдерживать нить повествования на протяжении нескольких абзацев, не сбиваясь на другие темы). Его можно сравнить с такой исторической фигурой, как греческий неоплатоник Прокл (410-485), который прекрасно ориентировался в астрономии, математике, философии и метафизике, но был при этом также достаточно искушен в магических техниках теургии, чтобы вызвать зримое явление богини Гекаты; кроме того, он был посвящен в египетские и халдейские мистерии. Неудивительно, что Аль-Хазред был хорошо знаком с трудами Прокла.

В первую очередь, "Некрономикон" известен своими рассуждениями об "изначальных временах". Аль-Хазред имел доступ ко множеству ныне утраченных источников и смог детально изучить события, на которые лишь намекают Книга Бытия, апокрифическая Книга Еноха и прочие традиции. Можно сказать, что для прояснения подробностей доисторических событий Аль-Хазред пользовался сомнительными магическими методами, однако критический ум и стремление исследовать скрытый смысл мифологических и священных историй роднят его с греческими писателями V в. до н.э. (такими, как Фукидид). Рассуждения его выглядят на удивление современно, и этим, в частности, может объясняться его нынешняя популярность. Он считал, что до того, как появился род человеческий, Землю населяли другие виды живых существ, и что человечество приобрело множество знаний благодаря встречам с существами иных "сфер".

Он разделял с некоторыми неоплатониками веру в то, что звезды подобны нашему Солнцу и вокруг них обращаются невидимые с Земли планеты, на которых существуют особые формы жизни. Но эти верования Аль-Хазред значительно усложнил и расширил метафизическими спекуляциями, представляющими эти формы жизни частями космической иерархии духовной эволюции. Он был убежден в том, что общался с этими существами – "Древними" – при помощи магических заклинаний, и предупреждает о том, что эти чудовищные силы ожидают часа, чтобы вернуться и вновь заявить свои права на Землю. Аль-Хазред интепретирует это убеждение в свете Апокалипсиса Иоанна, но с другим исходом: победителем в великой войне, которая принесет на Землю опустошение, станет Зверь.

Насколько известно, арабской рукописи "Некрономикона" не сохранилось.

Исследователь Идрис Шах безуспешно пытался разыскать ее в библиотеках Деобунда в Индии, Аль-Азхара в Египте, и в библиотеке священного города Мекки. Латинский перевод был сделан в 1487 году (а вовсе не в XVII веке, как утверждает Лавкрафт) доминиканским монахом Олаусом Вормиусом. Вормиус, немец по происхождению, был секретарем первого Великого Инквизитора Испании, Томаса де Торквемады, и вполне вероятно, что рукопись "Некрономикона" была обнаружена во время преследований мавров, вынужденных под давлением властей перейти в католичество; однако вера этих новообращенных, естественно, оказалась некрепка.

Со стороны Вормиуса было весьма неразумно перевести и опубликовать "Некрономикон" в то время и в тех краях. Эта книга наверняка оказала на переводчика сильное впечатление, поскольку в конце концов он был сожжен по обвинению в ереси после того, как послал экземпляр "Некрономикона" Иоганну Тритейму, аббату Спангейма (более известным под именем "Тритемий"); в сопроводительном письме содержалась подробная и весьма богохульная интерпретация нескольких фрагментов Книги Бытия.

Практически все экземпляры перевода Вормиуса были сожжены вместе с ним, хотя мы не можем избавиться от подозрения, что по меньшей мере одна копия должна была сохраниться в библиотеке Ватикана.

Почти сто лет спустя, в 1586 году, экземпляр латинского перевода Вормиуса внезапно обнаружился в Праге. Доктор Джон Ди, знаменитый английский алхимик, находился в то время со своим помощником Эдвардом Келли при дворе императора Рудольфа II, обсуждая с ним планы по добыче алхимического золота. Келли купил этот экземпляр у так называемого "Черного Рабби" – каббалиста Якоба Елиезера, который бежал в Прагу из Италии после того, как его обвинили в занятиях некромантией. В те времена в Прагу стекалось множество магов, алхимиков и шарлатанов всякого рода, поскольку Рудольф покровительствовал адептам тайных наук. Едва ли можно представить себе другое место в Европе, более подходящее для очередного появления на свет текста "Некрономикона".

"Некрономикон" произвел на Келли заметное влияние: характер его видений в магическом кристалле изменился и привел к необычным явлениям, из-за которых в доме Ди воцарился ужас; Кроули интерпретирует это как первую неудачную попытку избранного сообщества людей установить контакт с сущностями "Книги Закона".

Вскоре после этого Келли расстался с Ди. Ди перевел "Некрономикон" на английский язык, но вопреки утверждениям Лавкрафта, этот перевод так и не был опубликован: рукопись попала в коллекцию Элиаса Ашмола, а затем – в библиотеку Бодлея в Оксфорде.

Не вызывает сомнений, что Кроули читал в Оксфорде перевод "Некрономикона", сделанный Джоном Ди: слишком много фрагментов "Книги Закона" Кроули напоминают пересказ отдельных частей этого перевода. Либо эта гипотеза верна, либо же Кроули, утверждавший, что в предыдущем воплощении он был Эдвардом Келли, читал "Некрономикон" в своей прошлой жизни! Почему он не упоминает о "Некрономиконе" в своих трудах?

Дело в том, что Кроули был на удивление скрытен в том, что касается источников его информации; весьма вероятно, что сочинение под названием "777", на авторство которого он претендовал, в действительности является, по большей части, плагиатом из записок Аллана Беннета. Кроули всячески старается утаить влияние, которое оказал на него Ницше, хотя однажды, проговорившись, ссылается на него как на "аватару Тота, бога мудрости"; аналогично обстоят дела с влиянием Ричарда Бертона на учение Кроули об Истинной Воле. Подозреваю, что "Некрономикон" должен был весьма смутить Кроули, когда тот обнаружил, до какой степени он (возможно, сам того не осознавая), использовал материал этого старинного текста в своей "Книге Закона".

Почему писатель Г.Ф.Лавкрафт утверждал, что ему принадлежит авторство "Некрономикона"?

Для ответа на этот интересный вопрос следует обратиться к истории взаимоотнощений Алистера Кроули и бруклинской миллионерши Сони Грини. В 1918 году Кроули находился в Нью-Йорке. Как обычно, он пытался завоевать себе литературную репутацию и сотрудничал с "Интернэйшнл" и "Вэнити Фэйр". Соня Грини была энергичной и тщеславной еврейкой-эмигранткой. Она посещала званые обеды и лекции в клубе под названием "Клуб Восхода Солнца Путешественника"; именно здесь она впервые встретилась с Кроули, который пригласил ее побеседовать о современной поэзии.

Это была хорошая пара; в письме к Норману Мадду Кроули описывает свой идеал женщины: "достаточно высокая, пухленькая, но не рыхлая, подвижная, тщеславная, энергичная, в возрасте от тридцати до тридцати пяти лет; возможно, еврейка; не исключено – певица или актриса, привыкшая к развлечениям подобного рода. Она должна быть "модной", возможно, слегка громогласной или вульгарной. И, конечно, очень богатой". Соня не была ни актрисой, ни певицей, но по всем остальным критериям вполне подходила. Она зарабатывала огромные деньги на моделировании и продаже женских шляпок. Разные люди описывали ее как "женщину с большим обаянием и личным магнетизмом", "совершенно очаровательную и женственную", "одну из самых красивых женщин, с которыми мне доводилось встречаться" и "образованный, но эксцентричный живой фонограф". В 1918 году ей было тридцать пять лет. Она была в разводе и воспитывала дочь-подростка. В том, что касалось женщин, Кроули обычно не терял времени даром; несколько месяцев у них продолжались нерегулярные свидания.