Ювелир. Тень Серафима - Наталья Корнева

Лицо ученого исказили сильные эмоции, горестные морщины перечеркнули высокий лоб.

- Должно быть, больно вспоминать такое? - с невольным сочувствием заметил оборотень.

- Вспоминать? - грустно переспросил Мелтон. - Возможно... Только я и не забывал. Даже во сне память не отпускает меня. Тяжело и больно помнить, но это всё, что у меня осталось. Моя леди в серебряном и алом кротко улыбается с эшафота... эта улыбка так и осталась на лице, когда голова упала в корзину. Её хрупкие плечики вздрогнули последний раз и... всё.

Профессор отвернулся, скрывая слезы, которые не мог сдержать.

- Если это утешит вас, лорд Эдвард высоко оценил вашу выдержку. Он был уверен, что вы сорветесь и броситесь на него, пытаясь заколоть своей профессорской указкой.

Карл искренне соболезновал старому другу, но всё ж не смог удержаться от соблазна подпустить шпильку.

- Что? - возмутился и одновременно изумился ученый. - Но... откуда он знает?! Не может быть, чтобы вы рассказали ему, ведь так?

Он пристально вгляделся в насмешливые глаза оборотня и прочел в них ответ.

- Как вы могли... как вы посмели выдавать чужие секреты! Это бесчестно!

- Перестаньте, Мелтон! Неужели вы думаете, осталось хоть что-то, о чем я не сообщил ему за эти томительные годы? - Похоже, Карл не собирался оправдываться или приносить извинения. - О, как счастлив я был разговаривать хоть с кем-то, пусть это был бы хоть сам дьявол! В некоторые дни моего одинокого заключения я почти терял надежду: сумасшествие было предельно близко. Я остро ощущал, как меняется восприятие действительности, и только сила воли удерживала меня на самой границе безумия. Однако я должен разочаровать вас: он знал и раньше. Думаю, Лидия сама призналась ему. Она всегда была слишком честна и чиста, чтобы лгать.

- Но как же так? - Мелтон удрученно покачал головой. - По поведению правителя я никогда не заподозрил бы, что ему всё известно...

- Это как раз неудивительно, друг мой, - хмыкнул оборотень. - Догадливость никогда не была вашей сильной стороной, а психология не входит в число любимых вами точных наук. К тому же, наш лорд не из тех, кто прямо показывает свои чувства. Несмотря на вспыльчивость, он холоден и закрыт, - более, чем кажется.

- Но почему он просто не запретил ей заниматься наукой и появляться в Магистериуме? - Профессор выглядел обескураженным. - Это было бы логичнее и проще.

- Должно быть, он понимал, что силой не удержит её рядом. Если бы Эдвард действовал подобным образом, что-то неминуемо сломалось бы в их с Лидией непростых отношениях. По этой же причине он и вас не тронул. Хотя, думаю, это была не основная причина: кто станет убивать курицу, несущую золотые яйца. Лорд простит вам что угодно, пока вы полезны... Понимаете, Мелтон - всё, что угодно.

Он особенно выделил последнюю фразу, выразительно глядя на старого друга.

- Вы утверждаете, будто он любил Ли? Будто она была ему дорога? Я не верю в этот отвратительный вздор. Правитель Ледума не имеет сердца. Он без колебаний отдал беззащитную женщину на растерзание своему цепному псу, этому чудовищу Винсенту. Это слишком жестоко даже по отношению к врагу, а уж мать его детей, без сомнения, заслужила лучшей участи.

При упоминании о человеке, по вине которого был раскрыт его великолепный заговор, а сам он оказался повержен и пленен, Карл почувствовал, что не в силах сдержать копившуюся все эти годы ненависть - она выплеснулась наружу с глухим угрожающим рычанием. Дыхание оборотня сделалось тяжело, а в глазах заплясали сумасшедшие огни. О, с каким удовольствием он прикончил бы этого омерзительного типа, задушил, как куренка.

- Вы безумны, друг мой, - с сожалением заметил ученый. - Увы, вы безнадежно безумны.

- А кто здесь нормален? - зло огрызнулся Карл. - Может быть, вы, профессор, являете собой образец душевной гармонии? Так поможете вы мне или, как всегда, струсите?

Некоторое время профессор молчал, мучительно размышляя. Оборотень не торопил его, понимая, как сложно даются такие решения.

- Пойдемте со мной, - сказал наконец ученый.

Быстрым, разительно отличавшимся от прежнего шарканья шагом Мелтон вышел из комнаты. Оборотень неотступно следовал за ним. Дверь, перед которой они остановились спустя некоторое время, была незнакома Карлу: когда они учились здесь, эту часть Магистериума только строили. Профессор извлек откуда-то из складок мантии гремящую связку ключей и отпер помещение, оказавшееся чьим-то рабочим кабинетом. Казалось, хозяин только-только покинул его, оставив в легком беспорядке бумаги на столе. В вазе стояли живые цветы, распространявшие нежный сладковатый аромат. И лишь опрокинутый стул, выбивающийся из общей благостной картины, заставлял заподозрить неладное.

- Это кабинет Лидии, - тихо пояснил Мелтон, проходя вглубь. - В него никто не смеет входить, чистоту и порядок я поддерживаю сам. Здесь ровно ничего не изменилось с того самого дня, как агенты вломились сюда и забрали её. Кабинет всегда заперт, и в его тайниках я храню некоторые свои документы и вещи, не терпящие постороннего взгляда.

- Не очень осмотрительно, профессор, - не согласился оборотень, внимательно оглядывая помещение. Кабинет, в противоположность торжественным и мрачноватым залам Магистериума, был необыкновенно уютным и светлым. - Вы же понимаете, в случае чего, обыск здесь проведут в первую очередь.

- Я непременно учту ваши замечания, Карл. Но, прошу вас, не отвлекайте меня своими рассуждениями, - ученый открыл шкаф, хранящий архив старых записей, и начал судорожно рыться в бумагах. - Где-то здесь были наши совместные с Лидией работы, которые могут оказаться полезными в решении вашей проблемы... её всегда привлекали свойства этого чудного редкого сплава. Мне нужно восстановить их в памяти и подумать. Для этой кропотливой работы понадобится немного времени и тишины.

Оборотень широко улыбнулся, предчувствуя сладостный миг свободы. - Они в вашем распоряжении, профессор.

Глава 21

Церковь встретила ювелира гробовым молчанием.

Неожиданно для самого сильфа, полное отсутствие звуков заставило насторожиться. Это была не привычная тишина, исполненная сладостного, утешительного покоя. Церковь безмолвствовала, и в этом напряженном затишье Себастьян услышал грохот надвигавшейся бури.

Не видя дальнейшей нужды таиться, мужчина взбежал по ступеням и, с замиранием сердца, настежь распахнул двери. Увиденное ошеломило его, хоть подсознательно ювелир уже догадывался, что может скрываться внутри. Спутников и след простыл - ни София, ни Стефан не стали дожидаться Себастьяна там, где он их оставил. Святой отец полулежал у алтаря, прислонившись спиной к изножью, на коленях его лежала раскрытая книга. Худощавая фигура священника выглядела пронзительно одинокой в огромном пустом помещении для молений.