Путешественница - Диана Гэблдон

Кожей плеча я почувствовала, как изогнулись в улыбке его губы. Он снова стиснул мою ягодицу, и я мягко потянула за ухо, ближайшее к этой шаловливой руке.

– Я не заметила, чтобы у тебя свисал язык. Да и никаких особо неприятных звуков не слышала.

– Вообще-то вот так, с ходу, мне никакого такого звука не придумать, – признался Джейми. – Может, в следующий раз у меня получится лучше.

Мы рассмеялись, а потом притихли, прислушиваясь к дыханию друг друга.

– Джейми, – прошептала я, нежно поглаживая его затылок, – думаю, я никогда не была так счастлива.

Он перекатился на бок, осторожно переместив свой вес так, чтобы не придавить меня, и повернулся ко мне.

– Так же, как и я, моя англичаночка, – произнес он и припал к моим губам долгим поцелуем.

Через некоторое время Джейми чуть отстранился.

– Это ведь не просто постельное удовольствие, понимаешь?

Его глаза смотрели на меня, нежно-голубые, как теплое тропическое море.

– Понимаю, – ответила я, коснувшись его щеки. – Не просто.

– Снова быть с тобой, говорить с тобой, знать, что я могу говорить, что думаю, не опасаясь за свои слова, не скрывая своих мыслей! Господи, англичаночка, Всевышнему ведомо, что я одержимый страстью юноша и не могу оторвать от тебя руки… или что-то другое, – добавил он, усмехнувшись, – но даже этого мне было бы мало, не имей я еще и счастья делить с тобой все, что у меня на душе и сердце.

– Без тебя было одиноко, – прошептала я. – Так одиноко.

– И мне. – Джейми посмотрел вниз, опустив длинные темные ресницы, и продолжил: – Хотя врать не буду, монашеской жизни я не вел. Бывало, когда становилось совсем невмоготу, когда просто сходил с ума…

Я прижала пальцы к его губам, чтобы остановить его.

– Так ведь и я не без греха. Фрэнк…

Его рука мягко прижалась к моим губам. Мы молча смотрели друг на друга, и я чувствовала, как под моей рукой расцветает его улыбка, а под его рукой – моя.

Я убрала палец с его губ.

– Это не имеет значения, – сказал Джейми и тоже убрал свою руку.

– Не имеет значения, – эхом отозвалась я, обводя пальцем линию его губ. – Поэтому лучше поделись тем, что у тебя на сердце, если есть время.

Он бросил взгляд на окно, чтобы по свету определить время: в пять часов нам предстояло встретиться в типографии с Айеном-старшим, узнать, как обстоят дела с поисками его сына, – и с сожалением скатился с меня в сторону.

– Пара часов у нас еще есть, так что можно не спешить. Одевайся, а я велю принести вина и печенья.

Подобная перспектива меня восхитила. Мне вообще казалось, что с тех пор, как я нашла Джейми, у меня пробудился волчий аппетит: есть хотелось чертовски и постоянно. Я села и начала рыться в куче разбросанной по полу одежды, ища корсет, который требовало платье с низким вырезом.

– Я ничуть не огорчен, но, пожалуй, действительно чувствую некоторую неловкость, – признался Джейми, засовывая длинные ровные пальцы ног в шелковый чулок. – Или, по крайней мере, должен бы.

– Почему так?

– Да потому, что я предаюсь здесь с тобой райским наслаждениям, запивая их вином и заедая печеньем, а бедняга Айен топчет мостовые Эдинбурга, переживая за сына.

– Ты и сам беспокоишься за юного Айена? – спросила я, занимаясь шнуровкой.

Он слегка нахмурился, натягивая второй чулок.

– Не столько беспокоюсь за него, сколько боюсь, что он может не объявиться до завтрашнего дня.

– А что произойдет завтра? – спросила я и тут же вспомнила встречу с сэром Персивалем Тернером. – О, твоя поездка на север – она ведь намечена на завтра?

Он кивнул.

– Да, в бухте Муллин намечена встреча; луна в ущербе, и ночь будет темной. Люггер из Франции с грузом вина и батиста.

– И сэр Персиваль предупреждал тебя о том, чтобы ты в этой встрече не участвовал.

– Похоже на то. Что случилось, я пока сказать не могу, выясню позже. То ли ожидается инспекционный визит какого-нибудь высокого чина из таможенной службы, то ли он прослышал о какой-то деятельности на побережье, которая сама по себе к нам отношения не имеет, но навредить может.

Он пожал плечами и закончил с последней подвязкой.

Положив руки на колени ладонями вверх, Джейми медленно сжал их в кулаки. Левый кулак сомкнулся без промедления, крепкий, твердый, готовый к драке. С правым дело шло медленнее, а до конца так и не дошло. Средний, кривой палец не укладывался рядом с указательным, а безымянный не сгибался вовсе. Он торчал прямо, из-за чего и мизинец оставался под неловким углом к нему.

Джейми перевел взгляд с рук на меня и улыбнулся.

– Вспоминаешь ту ночь, когда ты вправляла мне руку?

– Иногда, в самые кошмарные моменты.

Ночка была из тех, что не забудешь – просто невозможно забыть. Мне удалось сбежать из тюрьмы Уэнтуорт и избежать смертного приговора, но помешать Черному Джеку Рэндоллу подвергнуть Джейми пыткам и искалечить его я не успела.

Подняв его правую руку, я положила ее к себе на колено, тяжелую, теплую и неподвижную, и он не возражал, когда я ощупывала каждый палец, осторожно потягивая его, чтобы растянуть сухожилия, и сгибая, чтобы определить диапазон гибкости сочленений.

– Это была моя первая ортопедическая операция, – усмехнулась я.

– И много ты провела таких операций с тех пор? – спросил он, с любопытством глядя на меня.

– Да, несколько. Поскольку стала хирургом, только, – пришлось мне поспешно пояснить, – не в том значении, которое имеет это слово здесь, сейчас. В мое время хирурги не рвут зубы и не пускают кровь. Они ближе к тем, кого вы называете врачами или лекарями, просто врач – понятие более широкое, а хирург – это одна из особых врачебных специализаций.

– Ага, значит, ты у меня особая? – усмехнулся Джейми. – Впрочем, что удивительного, ты всегда была такой.

Искалеченные пальцы скользнули в мою ладонь, и большой палец погладил мои костяшки.

– Так что же за особый лекарь этот ваш хирург?

Я задумалась, пытаясь сообразить, как лучше объяснить.

– Ну, если ты меня поймешь… В общем, это врач, который старается добиться лечебного эффекта… с помощью ножа.

Эта мысль заставила его скривиться.

– Надо же, какое милое противоречие. Но для тебя в самый раз, англичаночка.

– Правда? – удивилась я.

Он кивнул, не отрывая глаз от моего лица. Я видела, как он пристально изучает меня, и гадала, что же он видит. Хотя что тут было гадать? Вспотевшая и раскрасневшаяся после занятий любовью, с растрепанными волосами.

– Ты никогда не была прелестнее, англичаночка, – заявил Джейми, и улыбка его сделалась еще шире, а когда я подняла руку, чтобы поправить волосы, перехватил ее и нежно поцеловал. – Оставь свои кудри как есть. Так вот, – продолжил он, удерживая мои руки в своих и окидывая меня взглядом, – если как следует задуматься, то этот нож и есть твоя суть. Он вложен в ножны, прекрасные, великолепно сработанные ножны. – Его палец прогулялся по линии моих губ, спровоцировав улыбку. – Но внутри сокрыта закаленная сталь. И думаю, коварное острое лезвие.

Я удивилась:

– Коварное?

– Но не бессердечное, – заверил Джейми. Его взгляд остановился на моем лице, внимательный и любопытный, губ коснулась улыбка. – Нет, это тебе не свойственно. Но ты можешь быть безжалостно сильной, англичаночка, когда это тебе нужно.

– Могу, – подтвердила я с кривой улыбкой.

– Я замечал это в тебе и раньше. – Его голос стал тише, а хватка, наоборот, усилилась. – Но мне кажется, что теперь в тебе этого гораздо больше, чем когда мы были моложе. Тебе это часто требовалось с тех пор?

Я поняла вдруг, почему он чувствует это так отчетливо, тогда как Фрэнк не видел вообще.

– В тебе это тоже есть, – сказала я. – И тебе это требовалось. Часто.

Мои пальцы непроизвольно коснулись извилистого шрама, пересекавшего его средний палец.

Джейми кивнул.

– Я часто размышлял, – произнес он так тихо, что я едва расслышала. – Размышлял, могу ли я призвать это лезвие себе на службу и снова безопасно убрать его в ножны, ибо мне случалось видеть многих людей, чьи души от таких призывов дубели, а сверкающая сталь превращалась в тусклое железо. И я часто задумывался, хозяин ли я своей души или стал рабом собственного клинка? Я думал об этом снова и снова, – продолжил он, глядя на наши соединенные руки, – думал о том, что слишком часто обнажал свой клинок и провел так много времени в служении раздорам и распрям, что уже не гожусь для человеческого общения.

Меня так и подмывало ляпнуть что-нибудь, но я сдержала порыв, закусив губу. От Джейми это не укрылось, и он улыбнулся.

– Я и подумать не мог, что когда-нибудь буду снова смеяться в постели с женщиной, – признался он. – Или что вообще приду к женщине, разве что как животное, ослепленное грубой потребностью.

В его голосе прозвучала нотка горечи.

Я подняла его руку и поцеловала маленький шрам на ее тыльной стороне.

– Для меня невозможно представить тебя зверем, – сказала я.