Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

не оставить камня на камне от репутации всего байройтского семейства. Родившийся в 1861 году в семье берлинского еврея-торговца Феликс Эрнст Витковский с детства увлекался театром и, став актером, играл в разных антрепризах и на провинциальных сценах, однако, не добившись на этом поприще больших успехов, переключился на журналистскую деятельность. Взяв себе псевдоним Максимилиан Гарден, он с середины 1880-х сотрудничал в либеральной газете Berliner Tageblatt. К тридцати годам он уже утвердился в качестве даровитого журналиста, и его родной брат рискнул одолжить ему достаточные средства для учреждения собственного издания – еженедельника Zukunft, который стал выходить с октября 1892 года тиражом в шесть тысяч экземпляров. Через некоторое время тираж вырос до семидесяти тысяч; своей огромной популярностью издание было обязано остроте и даже скандальности публикуемых в нем материалов. Гарден быстро разбогател, выстроил себе солидный особняк в берлинском районе Груневальд и превратился в одного из самых влиятельных журналистов. Читателя он привлекал главным образом не отдельными острыми статьями на злобу дня, а сериями разоблачительных публикаций, в которых сначала намекал своим жертвам на имеющиеся у него порочащие их сведения, одновременно обещая захватывающий сюжет публике; затем он на протяжении какого-то времени выдавал небольшими порциями заготовленную им в высшей степени надежную информацию и, наконец, выбрав удобный момент, наносил решающий удар, вызывая бешеную ярость разоблаченных особ и удовлетворяя уже разогретое любопытство читателей. Описывая тактику своего коллеги, другой знаменитый журналист и писатель Курт Тухольский сравнивал ее с воздействием змеиного яда, вызывающего сначала всего лишь раздражение и покраснение кожи, но в конечном счете приводящего к гибели. Разумеется, Гарден мог так смело действовать только потому, что владел огромным объемом самых достоверных сведений. По словам того же Тухольского, «информация стекалась к Гардену широким потоком… он знал все. И умел это мастерски использовать».

Самым громким скандалом, раскрученным в журнале Zukunft, было «дело Ойленбурга», связанное с сексуальными приключениями придворной камарильи Вильгельма II. Снятый в 1902 году со всех постов князь Филипп цу Ойленбург-Гертефельд продолжал оставаться в свите императора, сопровождал его во многих поездках и даже получил высшую награду Пруссии – орден Черного орла. Зная, что правительство ни за что не решится раздувать дипломатический скандал, Ойленбург практически не скрывал своей связи с секретарем французского посольства Раймоном Леконтом, известным гомосексуалистом, за которым пристально следила берлинская полиция, собиравшая информацию о встречах дипломата с представителями придворных кругов. Появившаяся в конце 1906 и начале 1907 года серия статей шаг за шагом изобличала в противоестественных связях Ойленбурга, генерал-лейтенанта Куно фон Мольтке и еще нескольких высокопоставленных деятелей. Пытаясь защитить честь и достоинство, объекты нападения Гардена только усугубили свое положение, поскольку выступившие в суде свидетели добавили немало пикантных подробностей. Например, бывшая жена Куно фон Мольтке Лили поведала о том, что тот с самого начала не исполнял супружеских обязанностей, а интересовался главным образом своим другом Ойленбургом, о чьих похождениях публика также узнала много интересного. Что и говорить, театральный опыт Гардена не пропал даром, и он срежиссировал этот скандал по всем правилам сценического искусства.

Богатую информацию о придворных нравах журналист собирал на протяжении многих лет. Его главным информатором стал вынужденный уйти в 1890 году в отставку Бисмарк, который с тех пор жаждал отомстить подсидевшим его придворным. Известно, что с 1892 года Гарден бывал в его имении Фридрихсру, где получал чрезвычайно важную для себя информацию о похождениях бывшего протеже старого канцлера. Кое-какие вести просочились также из Министерства иностранных дел, где компромат на Ойленбурга и Мольтке собирал информированный и любопытный сотрудник Фридрих Август фон Хольстен. Наконец, сведения о своих пациентах мог предоставить известный читателю доктор Швенингер – многолетний личный врач Бисмарка. Собственно говоря, он и познакомил канцлера с еще одним своим пациентом и к тому же приятелем – Гарденом. Швенингер также выступил на инициированном графом Мольтке судебном процессе, рассказав все, что скончавшийся в 1898 году Бисмарк поведал ему о царивших при дворе нравах. Свою лепту в разоблачение генерала внесла и жена Швенингера Магдалена, приходившаяся Мольтке племянницей; она встала на сторону бывшей жены своего дяди и свела ее с Максимилианом Гарденом. Таким образом, у скандально известного журналиста не было недостатка как в источниках информации, так и в желающих подтвердить сказанное им в суде. Часто и помногу общавшиеся с разговорчивым доктором обитатели Ванфрида не могли этого не знать, и у Козимы были все основания опасаться не только за репутацию своей семьи, но и за незыблемость положения Зигфрида как руководителя семейного предприятия.

* * *

В начале 1911 года Зигфрид Вагнер снова выступил с серией концертов – в январе с «семейной программой» в Будапеште, потом в Вене, где он получил рекордный для него гонорар в 15 000 марок, и, наконец, в Граце. Он был вполне удовлетворен результатами гастролей и тем, как его принимает публика, однако состоявшаяся в конце января в Дрездене триумфальная премьера Кавалера розы и последовавшие затем постановки шедевра Рихарда Штрауса в Нюрнберге (на следующий день после Дрездена), Мюнхене, Базеле, Гамбурге (с Элизабет Шуман и Лотте Леман в главных партиях), Милане, Праге и Вене стали еще одним тяжким ударом по его самолюбию – теперь уже все открыто признавали его соперника оперным композитором номер один, к тому же публика была потрясена декорациями Альфреда Роллера, который со времен Густава Малера утвердился в Вене в качестве главного сценографа; эти декорации воспроизвели в своих постановках многие театры, в том числе поставившая Кавалера розы в апреле Венская придворная опера. 16 февраля Зигфрид дирижировал концертом в Берлине, где «разбавил» традиционную программу Восьмой симфонией Бетховена, а в качестве собственного нового достижения представил публике дуэт из еще не поставленного на сцене Царства черных лебедей. После этого он дирижировал в Позене (ныне Познань) и Гамбурге, а также дал концерты в Брюсселе, Париже, Женеве и Лозанне. Хотя у Зигфрида было уже не меньше опер, чем у Штрауса, и они шли по всей Германии, их постановки не пользовались таким же шумным успехом. Пришлось довольствоваться сравнительно малым: в мае 1911 года Городской театр Цвиккау показал Банадитриха, а в начале июня в придворном театре Брауншвейга была возобновлена Медвежья шкура.

При подготовке фестиваля Зигфрид постарался по возможности обновить постановку Парсифаля, которой попеременно дирижировали Карл Мук и Михаэль Баллинг. Ему уже давно хотелось достичь более впечатляющего эффекта преображения сцены после появления Кундри в волшебном саду Клингзора, и он добился этого, использовав свисающие с колосников разноцветные гирлянды, которые раздвигались, обнаруживая в промежутках гирлянды других цветов. Меняя при этом освещение,