Грим - Анастасия Худякова

хочу знать и того, как это произошло. Я никогда этого не приму и не одобрю, и это ты должен твердо уяснить. Я выбрала твою сторону, но лишь потому, что верю: ты поступаешь так, а не иначе из лучших побуждений, руководствуясь доводами рассудка.

– Это в прошлом, Тео. Все закончилось, я больше никогда так не поступлю!

Он прижал к себе ее голову, уткнувшись в волосы, будто это как-то могло унять боль и горечь, клокотавшую в горле, будто запах духов и теплой кожи мог ее заглушить.

– Я просто идиот! О Тео, как же я облажался! Я несчастный глупец, просто глупец, – шептал он все тише.

Теодора прижалась лбом к его подбородку. Она больше не слышала того, что он говорил, но чувствовала. Чувствовала она и его слезы.

– Ты должен знать кое-что. Баглер в курсе всего. Он о многом догадывается, просто не может доказать. Но он очень упрям и до неприличия честен. – У Теодоры свело челюсть. Она скатилась с Романа и, устроившись у него под боком, вся сжалась. – Он мне не говорил, я случайно увидела. Хотя мне все больше кажется, что он это подстроил нарочно.

– Он надеялся, что это оттолкнет тебя от меня.

– Я думаю, он был в этом уверен. Но знаешь, я очень плохая лгунья.

Теодора не смотрела на Романа. Она вся подобралась, плотно прижала к груди колени и руки. В темноте Роман видел ее силуэт, ставший вдруг таким крошечным, видел, как руки сомкнулись на груди точно щит. Он отчетливо почувствовал ее стыд. Он сел, облокотился о спинку кровати и еще какое-то время смотрел на нее сверху вниз, кусал губы до тех пор, пока не выступила кровь. Теодора не умела лгать, но не трусила сражаться на поле, где доками были бывалые вруны и проходимцы. Она знала о своей слабости в их стане, но отступать не смела. Роман подумал, что мог бы многому у нее поучиться. Подумал, что она куда смелее его, потому что окажись он сам среди дюжины лгунов, его решимость несомненно дрогнула бы.

Роман притянул ее к себе, уложил на руки. От его прикосновений мышцы снова распрямились, расслабились. Каждый раз, когда ее тело прижималось к нему, Теодоре казалось, что отсутствующая часть ее души вставала на место.

– Ты действительно не умеешь лгать, не стоило и пытаться.

– Это было так унизительно, так глупо, – застонала она, спрятав лицо у него на плече. – Но я должна была попытаться! И я приму твой гнев, потому что заслужила его.

– Я сержусь лишь на себя самого. И я прошу у тебя прощения.

Теодора ответила поцелуем.

– А Баглер?

– Что?

– Нет-нет, он честен и влюблен. Если он и захочет отыграться, то на мне, – тихо произнес Роман и коснулся ее волос.

– Ты думаешь, он сможет что-то доказать?

– Нет. Иначе это давно сделали бы за него.

– Господи… – Теодора ненадолго прижала ладонь к щеке.

– Ты переживаешь из-за него?

– Я чувствую себя дрянью.

– Перестань. Вини меня! – Он обнял ее крепче.

– Я не могу.

– Но тебе есть за что.

– Роман… – Теодора не видела его лица. Она коснулась губами ключицы и спросила: – Есть что-то еще, что я должна знать, не так ли?

– Я люблю тебя.

Она вздохнула и окончательно сложила оружие, но Роман, обнимая Теодору обеими руками, сам прижимался затылком прямо к дулу.

11

Встреча Ульфа с Броддом Полссоном была назначена на пятнадцать тридцать в ресторане «Саванна». Ульф позволил себе прийти в пятнадцать тридцать две, но это все равно было на десять минут раньше, чем явился сам Полссон.

Ульф сидел лицом ко входу и в задумчивости водил пальцем по стакану с водой, когда в ресторан вошел крупный человек в костюме в сопровождении охранника, который остался стоять у двери. Полссон пробежал глазами по залу, но долго искать ему не пришлось. В это время Ульф был единственным посетителем, который сидел в одиночестве. Кроме него у дальней стены обедала пожилая пара итальянцев, которая непрерывно о чем-то спорила вполголоса. Полссон подошел и протянул грубую ладонь. Гладковыбритый подбородок придавал его суровому лицу какой-то голый вид. Небольшие глаза смотрели пытливо, но без всякого интереса.

– Очень рад, герр Полссон! Польщен, наслышан!

Ульф поднялся, горячо пожал руку и уселся на место, однако ни его очаровательная, хоть и фарисейская, улыбка, ни открытый взгляд, ни крепкое рукопожатие не вызвали у Полссона ровно никаких эмоций.

– Вы очень настаивали на встрече.

– Очевидно!

– Кто вы такой?

– Ульф Химмельск. В данный момент собираю материал для исследовательской статьи о людях, пострадавших в результате психологических нарушений. О таких, которые совершили нечто противозаконное под влиянием факторов, от них не зависящих. Иными словами, несправедливо осужденных, тогда как все, что им действительно необходимо, – это помощь и наше сострадание.

– Репортер.

– Вроде того.

– У вас десять минут.

Полссон грубовато махнул официанту и пробасил, чтобы ему принесли тоника со льдом. Потом озадаченно взглянул на Ульфа, недоумевая, почему тот молчит, а не выжимает все из щедро предложенных ему десяти минут.

– Ваш сын Тейт сейчас по-прежнему находится под стражей.

– Ну?

– Бедный мальчик как раз тот, чью историю я обязан рассказать миру. Держать его под замком! Подумайте, какая низость!

Любой, кто не знал Ульфа, ни на секунду не усомнился бы в его искреннем негодовании. Полссон слегка прищурился, изучая симпатичного молодого человека, чья броская внешность совсем не вязалась с названной профессией. Тем не менее такой простодушный писака, который наверняка пользовался особой популярностью как раз благодаря внешним данным и подвешенному языку, был бы очень на руку Полссону сейчас, когда он почти зашел в тупик.

– Это просто чудовищная, вопиющая подлость! Мой мальчик болен, врач это подтвердил. Это видят все, это видите вы. Все, кроме его психотерапевта, которого назначил суд.

– О, я что-то такое слышал, но, боюсь, эту информацию не разглашают до конца следствия. Вам известно, кто его психотерапевт?

– Известно? Эта сукина дочь Холл, или как ее там!

Полссон выходил из себя по щелчку пальцев. Ульф почувствовал скуку.

– Теодора Холл? – с искренним потрясением воскликнул он и тут же понизил голос. – Я… конечно, не сомневаюсь в вас, но… Вы уверены, герр Полссон?

– А в чем дело? Знаешь ее? – От накатившей злости он позабыл о формальностях.

– Да, мы встречались, – протянул Ульф и покачал головой. – Моя яростная противница! Ну, теперь мне все ясно. О, бедный мальчик! Надо же…

– Что?! – гаркнул Полссон и залпом влил в себя тоник так быстро, что официант даже не успел отойти. К